Прекраснейшая мерзость

Переродился я, как бы это странно не было не человеком, а Эльдаром на одном из искусственных миров. Не знаю, почему, возможно из-за моих сохранившихся воспоминаний я серьезно отличался от остальных эльдар. Как оказалось, я был однояйцевым близнецом с девочкой, при этом, не отличаясь от нее внешне, был полноценным мальчиком. Знающие биологию люди наверно тут же начнут чесать репу, как так вышло, ведь с биологической точки зрения, подобное не возможно и является отклонением, по крайней мере, у людей, но как оказалось и у эльдар тоже, но все это просто списали на псайкерство, ведь моя мать была ни много ни мало, а целой дальновидящей, хотя на Ультве куда не плюнь, попадешь в фарсира или варлока, в этом я успел убедиться за время своей не долгой жизни на этом корабле.

Эльдарский мир корабль изнутри был действительно прекрасен, но мне, как знавшему вольности человеческой жизни, было достаточно трудно привыкнуть и принять аскетичный образ жизни принятый у моих новых сородичей, но, несмотря на это, я пытался вжиться в этот новый мир и даже по настоящему полюбил своих новых родителей и сестру, в чем испытывал некоторые трудности, связанные не только со своими воспоминаниями. Помимо банального неприятия аскетичного образа жизни с которым я худо-бедно боролся, было куда более страшное препятствие на пути моего вливания в общества детей Иши. Я был сильным псайкером, до не приличия даже по меркам эльдар сильным, и при этом моя сила странным образом влияла на Варп, заставляя его словно застывать на месте, кристаллизуясь и прекращая свой бесконечный бег. Сколько бы не говорили, что Варп опасен, но любой разумный в любом случае имеет с ним связь и им крайней неприятно, когда их собственную душу буквально вмораживают в застывший варп. Я в подобном убедился на собственном примере. Было очень больно, когда собственная мать, пыталась держаться от меня как можно дальше, проводя все свое немногочисленное свободное время с совершенно неотличимой от тебя сестрой, а отец вовсе не появляется дома, вечно пропадая на своем флагманском крейсере, специально берясь за самые долгие и отдаленные рейды в земли мон'кей лишь бы держаться от меня подальше.

Но, несмотря на все это я пытался быть послушным и любил свою семью всем своим детским сердцем, от чего последующее предательство было еще больнее.

Ультве - был фактически на постоянном осадном положении из-за опасной близости Ока Ужаса невероятно огромного прорыва реальности, соединившего мир иллюзорных кошмаров и реальность воедино. Из этой дыры периодически лезет всякая мерзость и с превеликим удовольствием пытается пробраться на Искусственный мир, от подобного все население Ультве в обязательном порядке изучало аспектные Пути, просто банально, чтобы не быть затоптанными всякой нечистью. Вечная война с порождениями Варпа и нависший над всем народом дамоклов меч Той-Что-Жаждет, заставляет провидцев постоянно смотреть в будущее и выбирать между десятью погибшими и сотней. Я не знаю, что тогда увидел в будущем Совет, но меня буквально на игровой детской площадке, как обычно из-за моего присутствия пустой, схватили экзархи Воющих Баньши в сопровождении варлоков, перед этим приложив своим криком, видать, что бы лишний раз не трепыхался. Как меня доставили в один из рунический залов для тренировок варлоков и провидцев я не запомнил банально пытался собрать глаза в кучу после акустического удара, ибо психический по мне не прошел, там, среди десятков высокопоставленных и сильных псайкеров Ультве, что готовили какой-то ритуал, была и моя мать. Я смотрел в ее полные отвращения и ненависти глаза, когда меня выбрасывали в невероятно спокойный из-за моей способности Варп.

Чувствовать как пусть и твердые энергии Эмпирея медленно растворяют твою плоть, давясь при этом кровавыми слезами отчаянья, ощущая взор десятков псайкеров, что наблюдают за твоей мучительной смертью от которых даже по застывшему эмпирею расходится незамутнённая ненависть, брезгливость и отвращение, просто незабываемо, особенно если среди этих наблюдателей особенно сильно выделяется твоя собственная мать, да так, что на фоне ее ненависти и отвращения теряются все иные ее чувства и эмоции.

Я даже не заметил как какая-то из тварей Варпа все же пробилась через мой своеобразный барьер, излучая во все стороны омерзительную смерти из голода, похоти и охотничьего азарта, тогда почему-то она показалась мне самым мерзким и отвратным порождением Безумия. Похотливым орудьем, без чести, без доблести отваги и гордости истинного война, способная вместо боя на пределе возможностей лишь подбирать объедки! Я как никогда возненавидел собственные омерзительнейшие способности которые лишь портили мне жизнь и возжелал, чтобы они исчезли.

Тогда я познал что такое ЯРОСТЬ. Моя кровь, как и до селе, застывший вокруг меня Эмпирей заклокотали яростной бардовыми с металлическим привкусом свежей крови всполохами, мое тело прекратил существовать как таковое, но моя клубящаяся ярость требовали выходя.

Единственное, до чего мне было по силам дотянуться, была эта омерзительная тварь, и я бросился на нее. Кипучий вокруг воинственно-кровавый Варп не препятствовал мне, отнюдь, он подталкивал меня, не помогал, ибо вмешаться в поединок это непростительно, но при этом разогнал всяких псайкеров, ударив попутно им по психосилам, дабы не было повадно вмешиваться.

Розоватая змееподобная тварь, вечно произвольно изменявшая и свою длину и количество голов с руками-клешнями, испытала неподдельный ужас и трепет, тогда я подумал, что она испугалась меня, но много позже я понял, что она испугалась тени того, что встало у меня за спиной. Из-за моментного вызванного испугом промедления твари, что из-за Случайности растянулось для меня в месяцы, если не года, я смог нанести первый удар, вкладывая в него всю свою боль, всю свою ненависть и всю свою клокочущую ярость. И неведомая тварь взвыла сотнями кислых и одновременно с этим приторно сладких голосков. Варп-материя из которой она состояла, брызнула в разные стороны, разбазаривая так лилейно накопленной этим порождением глубин души. Она пыталась отвечать на удары моих несуществующих рук своими клешнями, но Эмпирей или сама судьба тогда были на моей стороне и удары этой твари либо проходили мимо меня, разминувшись с моим воплощением на тысячи километров реального пространства, либо искривлялись и становились излишне мягкими, чтобы нанести мне хоть какой-то вред. Либо совершенно Случайно цепляясь за Спонтанно появившийся небольшой Варп-риф. А я все бил и бил, разбрасывая в окружающее меня пространство страдание и наслаждение сотен некогда пожранных этим порождением душ смертных. В одночасье мои такие неудобные сотканные из затвердевшего варпа детские ручки исказились и искривились становясь опаснейшими когтистыми лапами, становясь смертоноснее залпа главного калибра какого-нибудь крейсера, а некогда аккуратный ротик искривлённый в кровожадном оскале, обратился в ненасытную пасть, что с превеликим удовольствие рвала своими кривыми, состоящими из кровавого огня. клыками такую сладкую наполненную страданием и страхом твоей жертвы Варп-плоть...

После первого боя были еще сотни иных и с каждым из них случайности, что дарил мне Варп отводя от меня удары врагов становились все реже, а враги все сильнее. Сначала тучи мелких хохочущих отвратных шариков, что десятками лопались от моих ударов, после зубастые спруты и скаты, чьи магические бесчестные в яростной сечи удары соскальзывали с кровавого огня, коим стала обрастать моя душа, за ними последовали рогатые войны, сражавшиеся достойно и честно, но все равно недостаточно умело и яростно для победы надо мной. Были Многокрылые птицы, что искажали даже ирреальность Варпа чьи перья вросли в мою броню из пламенной ярости и омерзительно болотные огромные осколки чего-то неповоротливого, ленивого и древнего, и даже практически в самом конце, когда моя ярость почти сошла на нет я схлестнулся с могучим воином, закованным в похожий на мой доспех из ошметков разорванных им в недостойных и орудующим секирой целиком отлитой из скорби и слез вдов. Тогда сошлась сила с силой, ярость с яростью, клокочущий вокруг меня кроваво красный Варп как и до селе не вмешивался, лишь одобрительно наблюдал наслаждаясь боем достойных.

Несмотря на многотысячелетний опыт, воин проигрывал, ибо даже совершенное оружие в самых сильных и опытных руках не способно навредить тому, чего существовать, как в реальности, так и в Ирреальности не может, ведь все вокруг для меня всего лишь сказка, нереальная и не способная навредить. Его секира рвала мои сотканные из Кровавого пламени и остатков всех поверженных мной врагов латы, вырывала гротескные лапы, предназначенные лишь для разрушения, но неизменно отскакивала от того, что составляет мою суть и отрицало само существования всего вокруг, медленно срастающейся с моим огненным доспехом души.

Могучий воин пал, разодранный моими когтями. Он был достойным противником, да и я уже подрастерял боевой кураж, в порыве которого я и достойных воинов в небытие отправлял, поэтому я не впаивал его в свой доспех, ограничившись лишь брызгами и ошметками, что щедро вырывал из его тела, да секирой, что перешла мне по праву победителя.

С этим боем пелена ярости, в которой я сжигал боль предательства и утрат стала спадать и я, наконец, стал задаваться вопросом. А, в общем-то, что я только что творил? И не известно до чего бы я так додумался, если бы не появлялось оно!

Прекраснейшей создание, которое я видел и ощущал в своих обоих жизнях оно было совершенно грациозно и... омерзительно. Вся эта слащавая грациозность и невесомость... все эти изгибы, предназначенные для соблазнения, а не разрушения. Все это... Мерзость!

В порыве вновь проснувшейся ярости я набросился на эту многорукую тварь, что только и ждала подобного, ее удары были подлы, она завораживала своими движения, заставляя сам Варп плясать в пурпурном развратном танце. Ее грациозность разрывала мою броню, словно та не была из тел ирреальных тварей, способных выдержать взрыв звезды. Но Вихрь, как и секира недавно побежденного война не была способна навредить моей уже успевшей обрасти некоторыми наростами душе. Совершенно отдавшись ярости я даже не заметил, как к Кроваво-красному Варпу присоединился ленивый болотно-зеленый, от которого ощущалось искреннее переживая и буквально отеческая любовь, показался незримо постоянно присутствовавший и до этого вечно изменчивый, старающийся держаться как можно дальше от болотно-зеленого, но при этом не забывая ущипнуть того как-нибудь побольнее, попутно удерживая кроваво-красный, и не позволяя тому даже приблизиться к пурпурно-розовому, журчащему и изящно извивающемуся. Все они наблюдали, как порожденный красивейшей и от этого отвратительнейшей твари вихрь энергий Эмпирей, подпитываемый всеми четырьмя проявлениями Варпа, стал перемалывать и саму тварь, попутно, словно снег, в буран, нанося на мою душу всю эту получившуюся и мгновенно становившуюся цельной с моей сутью субстанцию. Последним слоем на мою душу легла как раз бесконечно долгое мгновение назад перемолотая Суть той твари, с которой я недавно бился. И внезапно я ощутил целостность. То, что невозможно смешать во мне смешалось, порождая мириады парадоксов и логических сингулярностей, и впервые с момента моего вышвыривания в Варп я испытал умиротворение. Клубящий вокруг меня цветастый Варп стал из колючей раскаленной добела лежанки мягкой периной. Я ощутил, как меня по отечески гордо, одновременно с этим грубо но одобрительно, хитро и лукаво, и любяще ласково огладил сам Эмпирей. Это было чертовски приятно, я был готов отдаться этим ощущениям, растянув их на бесконечные мгновения, как тут ощутил нечто странное.