Прекрасное Ужасное

Лицо Данила стало строгим. У него были красивые голубые глаза, вокруг которых уже появились морщинки от переутомления и недосыпов.

– Поверьте, лично я совершенно не причастен к этому безобразию. Моя семья тоже погибла – сынишке было всего два годика. От него мало что осталось…

– А ваша жена?

– Я застал её, когда она обгладывала маленькие пальчики у детской кроватки, от увиденного я помешался и разнёс торшером её голову в кашу. Я их похоронил в мусорном баке у дома, загерметизировав бак монтажной пеной.

– Боже, это ужасно!

– А вы предлагаете закопать их в асфальт? – с раздражение в голосе спросил Данил.

Мне стало не по себе:

– Окей, док, делайте свою прививку доброты!

Я отвернулась и зажмурилась – с детства ненавижу уколы. Холодное лекарство медленно растекалось по вене, оставляя чувство лёгкого жжения.

– Готово! Вот, зажмите руку.

– Я Вика. Спасибо вам большое, Данил, вы спасли мою жизнь! Хотя, я даже не знаю, стоит ли мне за это вас благодарить.

Резкая усталость овладела моими ногами, и они стали как ватные, в голове был лёгкий звон, а улыбающееся лицо учёного стало расплываться…

Я с удивлением осматривала комнату, в которой лежала. Приятные нежно-голубые шторы, светло-кремовые обои с золотыми цветочками, дорогая мебель и удобная двуспальная кровать. Я лежала, укрытая мягким одеялом. Скинув резко одеяло – обнаружила, что на мне отсутствует только обувь, все остальное, в том числе и моя небольшая сумочка через плечо были в нетронутом состоянии. Я попыталась встать, но мой организм эту идею сразу отверг и, зацепившись, я скинула на пол светильник с тумбочки и рухнула обратно. На шум появился Данил. В его руках была большая тарелка с чем-то явно вкусным. Он поставил её на кровать и положил мне руку на лоб.

– Я больна, док? – с ухмылкой поинтересовалась я. Сарказм – это единственное, что сейчас приходило на ум. Я не очень понимала, чего хочет этот человек и отвратительно себя чувствовала.

– Нет, просто постстрессовое состояние. Отсюда и тошнота, слабость, головная боль и мерзкое настроение!

– О, про настроение – это вы в точку! Я демонстративно отвернулась, закрыла глаза.

– Слушай, давай на «ты»? Я ведь помочь просто хотел. Тебе не станет хуже от моего укола – ты выспалась и отдохнула, сейчас поешь горячего и через час – гарантирую, будешь как новенькая.

– А я итак не старенькая! Давай сюда свой суп! – бунт бунтом, но захлебнуться слюной не привлекало!

– Кхм, вообще-то это борщ…

Парень сразу покраснел, увидев мое удивление и восхищение.

– А я походу долго спала?

– Нет, всего часа три.

– Что это вообще за место? Твое логово? – я про себя отметила, что борщик то вполне съедобный.

– Шутишь, да? Это чей-то дом. Я надеюсь, что хозяева не будут против. Приходи в себя, и мы сходим возьмем твои вещи. Я бы предложил тебе продолжить путь вместе, ты как? Не возражаешь?

– У меня муж умер.

– Эээм… Ну, все мы кого-то теряем. Встретишь его – не кидайся от счастья ему на шею, ладно?

– Нет, он не стал этим, то есть его заразили, конечно, только… Но он…я не знаю, как тебе это объяснить. Ты должен сам посмотреть.

Через полтора часа я и вправду почувствовала себя намного лучше, приняла душ, переоделась. Потом, вместе с доктором мы отправились в мой подвал. Мне было страшно представить то, что я могла бы там увидеть. Данил вошел первый. Я осталась у двери, боясь заглянуть во внутрь.

– Вик! Иди сюда, скорее.

– Давай без этого? Пожалуйста, мне итак хреновасто…

– Вик…

Я вошла в подвал. Жуткий смрад и затхлость. Данил увлеченно копошился в своем «чудо-чемоданчике».

– У тебя и для этих случаев есть прививка доброты, док? – моя шутка прозвучала натянуто, но он широко улыбнулся:

– Помнишь сказку «Буратино»? Так вот, больной скорее мёртв, чем жив или больной скорее жив, чем мёртв…

– Чёт я не врубаюсь?

– Вика, твой муж не умер!

Меня как кипятком окатили!

– Как? Я же видела…он не дышит… Его заразили…Нет, невозможно!

– Возможно. На самом деле, он дышит, просто он в коме. Его дыхание и сердцебиение слишком слабое, чтобы услышать.

– А ты как услышал?

– Ну…я же док!

– Верно.

Я подошла ближе. Антон лежал как восковая фигура. Его черты лица заострились и немного изменились, глаза были полуприкрыты.

– Я…я дала ему вот это! – я притащила пакет с «Гошиной прелестью» и поставила перед Данилом. Он начал в нем копаться, пробовать «на язык».

– Хах… Где ты это взяла? Это же синтетика в чистом виде! Такое ещё попробуй достать!

– У нашего местного наркомана позаимствовала.

– Сколько раз?

– Два укола и эти вот шарики.

– Вика, эти шарики – эмпатогены и опиоиды. Они гораздо хуже, чем обычная наркота, потому что их действие до конца не изучено, тем более влияние на организм и последствия. Говоришь, его заразили? Хм, это очень любопытно. Похоже действие синтезированной химии притормозило вирус.

Я круглыми глазами смотрела на Данила и ничего не понимала из того, что он мне говорил.

– Так, чтоб понятнее – минус на минус действие – спасло жизнь твоему мужу.

– Э…ясно. Что теперь? Что делать будем?

Данил вздохнул. Его глаза горели увлеченностью и возбуждением:

– Знаешь, нам машина нужна! Мы отвезем тело…

– Антона!

– Да. Прости. Мы отвезём Антона в научный центр. Мне нужно бы провести некоторые исследования, если ты не против.

Я была в состоянии шока, но это была надежда в чистом виде, я не имела права отказываться от этого!

– Нет, конечно! Я соберу кое-какие вещи, моя машина в гараже…

Мы вытащили задние сидения в нашем семейном внедорожнике, за который даже еще не выплатили весь кредит, уложили туда Антона, предварительно скрутив его запястья и лодыжки. Выглядело это, конечно, по-зверски, но рисковать не особо хотелось. Антон был тяжелым, и его кожа была какая-то скользкая и липкая – не очень было приятно к нему прикасаться. Посоветовавшись, мы завернули его в пододеяльник и оставили в таком виде на случай внезапной транспортировки. Пока Даниил собирал инструменты и копался в гараже, я собрала нехитрый ужин из бутербродов и заварила в термос крепкий «Гринфилд». Набухав туда несколько чайных ложек сахара, я осталась довольна – это сытно и питательно. Переодевшись в удобный спортивный костюм и мягкие кеды, я вышла к машине. С опаской посмотрела на заднее сиденье – пододеяльник оставался неподвижным.