Прекрасные неудачники
Шрифт:
– Хорошо.
Полунельсон превратился в объятие, и он притянул меня к себе. Очень ловкими были мои пальцы – там, в фаянсовом полумраке ванной моей тюрьмы. Расстегивая верхнюю пуговицу на его узких штанах без ремня, я смахнул ночной колпак. Он лежал между моими ногами и его туфлями, как осенний лист смоквы из нудистской утопии. Странная улыбка не покидала сочный рот Ф.
– Ах, друг мой, я так долго ждал этого признания.
Рука об руку мы шли по узким портовым улицам Монреаля. Мы смотрели, как огромные лавины пшеницы рушились в трюмы китайских балкеров. Мы видели геометрию чаек, что описывали правильные круги над вершинами мусорных куч. Мы наблюдали за огромными лайнерами, что уменьшались, ревя гудками вниз по Святому Лаврентию, превращались в сияющие берестяные каноэ, потом в белые шапки, потом в лиловый туман далеких гор.
– Почему ты все время так улыбаешься? У тебя лицо не болит?
– Я улыбаюсь, поскольку считаю, что достаточно тебя научил.
Рука об руку взбирались мы по улицам, ведущим на гору Мон-Рояль, которая и дала имя нашему городу. Никогда
– Давай купим вареных хот-догов в «Вулворте» [122] .
122
Сеть фирменных универсальных магазинов одноименной корпорации.
– И съедим их на брудершафт, рискуя обляпаться горчицей.
Мы пошли через улицу Шербрук, на запад, к английской части города. Напряжение ощутилось сразу. На углу парка Лафонтен мы услышали лозунги демонстрантов [123] .
– Quebec Libre! [124]
– Quebec Oui, Ottawa Non! [125]
– Merde a la reine d'angleterre! [126]
– Елизавета, убирайся домой!
123
Движение французских националистов, добивавшихся отделения провинции Квебек от Канады и установления в ней отдельной французской республики, зародилось в начале 1960-х гг. В 1969 г. английский и французский были официально провозглашены двумя государственными языками Канады. Ситуация обострилась в 1970-х, когда сепаратисты похитили и убили министра труда и иммиграции Пьера Лапорте (дело кончилось введением войск в Квебек). В 1976 г. сторонники сепаратистов выиграли квебекские местные выборы, после чего в провинции был законодательно закреплен приоритет французского языка над английским (от школьного образования до топонимики). Однако отделению Квебека от Канады избиратели упорно противятся, что подтвердилось в ходе референдумов 1980 и 1995 гг.
124
Свободу Квебеку! (фр.)
125
Квебеку – да, Оттаве – нет! (фр.)
126
Английская королева – дерьмо (фр.).
В газетах только что объявили, что королева Елизавета [127] намеревается посетить Канаду – государственный визит, назначенный на октябрь.
– Отвратительная толпа, Ф. Давай пойдем побыстрее.
– Нет, это прекрасная толпа.
– Почему?
– Потому что они думают, что они негры, а для человека в нашем веке это лучшее чувство.
Держа за руку, Ф. потащил меня к эпицентру волнений. На многих демонстрантах были майки с надписью «QUEBEC LIBRE». Я заметил, что у всех эрекция, включая женщин. От постамента к воодушевленной толпе обращался известный молодой кинорежиссер. У него была редкая бороденка типичного книжного червя, одет в грубую кожаную куртку, какие обычно видишь в L'Office National du Film [128] . Голос его звучал отчетливо. Приемом дзюдо Ф. заставил меня внимательно прислушаться.
127
Королева Елизавета II (р. 1926) – королева Великобритании. Коронована 2 июня 1953 г. Формально является также королевой Канады.
128
Национальное управление кинематографии Канады.
– История! – обратился молодой человек, глядя поверх голов. – Что нам делать с Историей?
Вопрос их воспламенил.
– История! – завопили они. – Верните нам нашу Историю! Англичане украли нашу Историю!
Ф. плотнее ввинтился в скопище тел. Оно автоматически приняло нас, будто зыбучие пески, заглатывающие лабораторного урода. Эхо ясного голоса молодого человека повисло над нами, как надпись в небесах.
– История! – продолжал он. – История постановила, что в битве за континент индейцы должны проиграть французам. В 1760 году История постановила, что французы должны проиграть англичанам!
– У-у! Англичан на виселицу!
В основании моего позвоночника возникло приятное чувство, и я слегка качнулся к тонкому нейлоновому платью фанатички, что аплодировала у меня за спиной.
– В 1964 году История постановила… нет, История приказала, что англичане должны отказаться от земли, которую любили так небрежно, отказаться в пользу французов, в нашу пользу!
– Bravo! Mon pays malheureux! Quebec Libre! [129]
Я чувствовал, как по заду моих поношенных штанов скользит рука – женская рука, поскольку у нее были длинные ногти, гладкие, заостренные, как фюзеляж.
129
Ура!
Моя несчастная страна! Свободу Квебеку! (фр.)– На хуй англичан! – внезапно заорал я.
– Вот оно, – шепнул Ф.
– История постановила, что есть Проигравшие и есть Победители. Истории плевать на обстоятельства, Историю лишь волнует, чей Ход. Я спрашиваю вас, друзья мои, я задаю вам простой вопрос: чей Ход сегодня?
– Наш Ход! – прозвучал один оглушительный ответ.
Толпа, счастливой частицей которой я теперь стал, еще теснее сжалась вокруг памятника, будто мы были гайкой на болте, и весь город, обладания которым мы жаждали, будто гаечный ключ, закручивал нас все туже и туже. Я ослабил ремень, чтобы ее рука могла пробраться вглубь. Я не смел обернуться и взглянуть ей в лицо. Я не хотел знать, кто она – это казалось совершенно неуместным. Я чувствовал, как ее груди в нейлоновой оболочке расплющиваются об мою спину, оставляя на рубашке влажные круги.
– Вчера был Ход англо-шотландского банкира, и он оставил свое имя на холмах Монреаля. Сегодня Ход Квебекского Националиста – и он оставит свое имя на паспорте новой Лаврентийской Республики!
– Vive la Republique! [130]
Для нас это оказалось чересчур. Мы проревели свое согласие почти без слов. Прохладная рука повернулась так, что теперь ладонь обхватила меня и легко доставала до волосатого паха. Шляпы взметались над нами, как скачущая воздушная кукуруза, и всем было плевать, чья шляпа к нему вернулась, ибо все шляпы у нас были общими.
130
Да здравствует Республика! (фр.)
– Вчера был Ход англичан, и они заводили себе французскую прислугу из деревень в Гаспe [131] . Вчера был Ход французов, у которых был Аристотель [132] и плохие зубы.
– У-у-у! Позор! К стенке!
Я ощущал аромат ее пота и подарков на день рождения, и это волновало больше, чем любое личное знакомство. Она же притиснулась тазом к своей руке в брюках, дабы, так сказать, пожать побочные плоды своего эротического вторжения. Я протянул свободную руку, поймал ее цветущую левую ягодицу, как футбольный мяч, и мы оказались скованы воедино.
131
Город на востоке Квебека.
132
Аристотель (384-322 до н. э.) – греческий философ, ученик Платона (ок. 427 – ок. 347 до н. э.), повлиявший на всю философскую мысль Запада. В своей философской системе следовал методу эмпирического наблюдения, противопоставляемого активному действию.
– Сегодня Ход англичан, дома которых грязны, а в почтовых ящиках – французские бомбы!
Ф. отодвинулся, пытаясь пробраться ближе к оратору. Другая моя рука проползла извиваясь назад и остановилась на ее правой ягодице. Клянусь, мы были Гуттаперчевым Человеком и Гуттаперчевой Женщиной, ибо я, казалось, мог дотянуться до нее везде, а она перемещалась у меня в белье без малейших усилий. Мы начали ритмично двигаться в ритме самого дыхания сборища – нашей семьи и колыбели нашего желания.
– Кант говорил: если ты превращаешься в дождевого червя, что жаловаться, если на тебя наступят? Секу Туре [133] говорил: что бы вы ни говорили, национализм психологически неизбежен, и все мы националисты. Наполеон говорил: нация потеряла все, потеряв независимость. История выбирает, произносит ли это Наполеон с трона пред толпой, или из окна хижины пред пустынным морем!
133
Ахмед Секу Туре (р. 1922) – государственный и политический деятель Гвинейской Республики. С 1952 г. – генеральный секретарь Демократической партии Гвинеи. В 1956-1958 гг. депутат Национального собрания Франции. Активный сторонник развития стран Африки по некапиталистическому пути.
Эта словесная эквилибристика показалась толпе загадочной и вызвала лишь несколько возгласов. Однако в тот момент углом глаза я увидел Ф., которого какие-то юноши подняли на плечи. Когда его узнали, по толпе прокатился кошачий приветственный вопль, и оратор поспешил вживить нежданную вспышку в глубочайшую ортодоксальность всего сборища.
– Среди нас Патриот! Человек, которого англичане не смогли обесчестить даже в своем собственном Парламенте!
Ф. скользнул обратно в почтительный клубок, поднявший его, и его сжатый кулак взметнулся, как перископ уходящей вниз подводной лодки. И теперь, будто присутствие этого старого воина придало всему новую таинственную безотлагательность, оратор заговорил, почти запел. Его голос ласкал нас, как мои пальцы – ее, как ее пальцы – меня, его голос обрушился на наше желание, как поток на стонущее водяное колесо, и я знал, что все мы, не только мы с девушкой, все мы кончим одновременно. Мы сплели и стиснули руки, и я не знал, я ли держал свой член за основание, или она размазывала густые соки по губам. У всех нас были руки Пластикового Человека, и мы обнимали друг друга, голые ниже талии, утонувшие в лягушачьем желе из пота и соков, сплетенные в сладчайший надрывающийся венок из маргариток!