Прекрасный возраст, чтобы умереть

– Знаешь, думаю, что ты права и она сделала это исключительно для своей сестры. Иначе она не предпринимала бы вообще ничего. Ну, лежат себе деньги на счете…

– А может, она хотела что-то купить? Недвижимость, я не знаю, еще одну мастерскую… Хотя нет, вряд ли… Арина же сказала, что Валентина подумывала все же вернуться в Германию…

– Тогда имело бы смысл перевести деньги на немецкий счет, – заметила Глафира.

– …Может, и вернулась бы давно, если бы не ее реанимированный роман с Гинером. Давай теперь все по порядку. Арина.

– О, Арина – это тема, – улыбнулась Глафира, вспоминая свою встречу с помощницей скульпторши. – Очень интересная особа. В смысле психоанализа. Представь, мне открыла дверь точная копия самой Валентины! Да-да, я поначалу даже испугалась, когда увидела ее. Подумала, что у меня крыша едет, так она была похожа на покойную. А когда разговорились, она сама призналась в том, что была влюблена в нее и хотела быть во всем на нее похожей. Но у нее это получилось, естественно, только внешне. Она же не скульптор.

Глафира пересказала Лизе свой разговор с Ариной.

– Действительно, здесь есть о чем задуматься. Ты ее лесбийские наклонности отрицаешь?

– Честно говоря, в лесбиянках я не очень-то разбираюсь, – призналась Глафира. – Она сама, во всяком случае, это отрицает. Думаю, в их отношениях было место восхищению, понимаешь? Арина как бы служила Вале, была для нее и домработницей, и помощницей во всех ее делах, подругой… Арина, кстати говоря, сильно ревновала Валентину к ее сестре. Любу она до сих пор люто ненавидит. И считает, что это она убила сестру.

– Я звонила ей, но она трубку не поднимает. Я запланировала встречу с ней на завтра. А сама Арина, думаешь, не могла ее убить? Может, она нарочно сказала о своих отношениях с Валентиной, чтобы мы поверили в ее любовь к ней?

– Может, конечно. Тем более что у нее тоже имелся мотив. Причем мощный. Ей осталась мастерская, она же и квартира, в центре города. По сути, особняк отреставрированный. С мраморным крыльцом, большими студиями, жилыми помещениями, складом, кладовками и прочим… Были бы у меня деньги, сама бы прикупила этот дом.

– Хорошо. Оставим пока Арину. Вот, – Лиза достала блокнот и раскрыла его. – Давай пройдемся по свидетелям. Компания, веселящаяся в двух шагах от жертвы и ее друга, состояла из восьми человек. Четырех пар. Наталья и Александр Дорофеевы. Роза Нураева и ее муж Михаил Стасевич. Тамара и Григорий Утробины. Ольга и Андрей Селиверстовы.

– А эта Роза и ее муж… Он на самом деле ее муж? Фамилии-то разные.

– Все правильно. Они находятся в гражданском браке.

– Итак. Дорофеевы. Наталья – домохозяйка, двадцати пяти лет, Александр, ее муж, у него своя строительная фирма. Хотя раньше он был преподавателем английского в университете. Он старше своей жены на двадцать лет, значит, ему сорок пять.

Роза Нураева, двадцати трех лет, тоже нигде не работает, домохозяйка. Ее сожитель, Михаил Стасевич, финансист, работает в крупной фирме, занимающейся автоперевозками. Ему двадцать пять.

Тамара Утробина, двадцать семь лет, косметолог, ее муж, Григорий Утробин, тридцати лет, владеет собственными магазинами автозапчастей.

И, наконец, Ольга Селиверстова. Двадцать три года. Секретарь-референт в одной коммерческой фирме. Ее муж, Андрей Селиверстов, ему тридцать один, он инженер на нашем приборостроительном заводе.

– Неплохая компания. Все как-то устроены, более-менее обеспечены.

– Надо проверять каждого. Копаться в их прошлом.

– Понимаю.

– У всех, кроме Дорофеевых, это первый брак. Александр Дорофеев был когда-то женат. Надо разыскать его бывшую жену, поговорить с ней.

– Еще школьная учительница Валентины, Эмма Петровна, она может что-то знать. Ну и Рита Морозова, тоже скульптор, подруга Валентины. Замужем, у нее дети, этой семье Соляных активно помогала, если верить Арине. По завещанию они тоже получили какие-то деньги.

– Думаю, надо бы проверить и немецкие связи Соляных. Этот ее агент или снабженец, который обеспечивал ее материалом, помогал, – Бонке, кажется.

– Встретимся с Валенштаймом, поговорим.

– Давай определимся. Я беру на себя две первые пары – Дорофеевы, Нураева и Стасевич – и бывшую жену Гинера, которую еще надо найти, а ты тогда – Селиверстовых, вернее, ее мужа, Андрея, ну и супругов Утробиных, плюс учительницу и подругу-скульпторшу Морозову. Адреса, телефоны сейчас выпишешь из дела… Позвони Денису, подключи его к работе, пусть обеспечит нас хорошими фотографиями всех свидетелей и Гинера с Валентиной. Пусть займется и денежными делами Соляных, картами, счетами, переводами…

– А что с телефоном Соляных?

– Он находится среди вещдоков.

– В деле есть информация, касающаяся ее звонков?

– Нет. Говорю же, наш следователь так спешил поскорее разделаться с этим делом, что посчитал лишним производить вообще какое-либо расследование. Зачем, если есть признательные показания?

В комнату постучали.

– Вы живы тут, девушки? – В дверях появился хозяин дома, Дмитрий Родионов. – Лиза, там твой благоверный играет в шахматы с Арсением, они учат Петра, а дочка твоя, прекрасная Магдалена, уснула на диване… Смотрела-смотрела мультфильм да и заснула…

9. Декабрь 2013 г.

Она репетировала свою финальную, как ей казалось, речь, уже целую неделю.

В одно прекрасное утро Люба проснулась и поняла, что не хочет больше жить со своим мужем. Вернее, поняла она это давно, но собралась с силами только сейчас.

Деньги, которые Люба как наследница могла получить лишь весной, спустя полгода со дня смерти Валентины, и которые не давали покоя Вадиму, стали последней каплей в истории краха их отношений.

Тайна, которую хранила Люба и которую не рассказала бы мужу даже под пытками, была настолько невероятной и настолько могла бы оказаться неожиданной для Вадима, придавала ей силы, открывала перед ней дорогу, залитую солнцем, освещавшим спокойный, ясный горизонт.

Вадим сейчас, в ее нынешнем положении, представлялся ей тяжелым грузом, который она должна была сбросить с наименьшими потерями.

Смерть сестры, которая им развязала руки и позволила надеяться на благополучный исход всех дел, связанных с долгами Вадима, стала одновременно и кандалами, удерживающими Любу в ненавистном ей браке.

– Время, блин, тянется так долго, – ворчал Вадим каждый раз, когда бывал в дурном расположении духа и, развалясь на диване, потягивал виски. – И когда уже наступит этот апрель или даже май?! Когда нотариус сделает свое дело и мы станем богатыми? Чего они тянут-то? Боятся, что появятся новые наследники?