Прекрасный зверь

— Ты очень высокого мнения о себе. Смотри не зазнавайся. — Она усмехается сквозь зубы, а потом… стонет, когда просовываю руки под ее трусики.

Я прижимаю большой палец к клитору, потирая его медленными, круговыми движениями. Несколько секунд просто впитываю ее тихие стоны, а затем зацепляю пальцами хлипкие стринги.

— Должен ли напомнить тебе о том, как дрожит твое тело, когда я ласкаю тебя? Или как ты умоляешь меня о большем каждую ночь? Подними свою великолепную попку, детка. — Возможно, она смотрит на меня с презрением, но делает то, что я прошу. Я спускаю кружевные стринги с ее ног и расстегиваю пуговицу на своих брюках. — Или, может быть, мне стоит помочь тебе вспомнить твои восторженные крики, когда я трахаю тебя до потери сознания?

— Обычные физические реакции. Ничего больше.

— Как же я соскучился по твоему ехидству. Меня это так чертовски сильно заводит. — Я хватаю ее за бедра и погружаюсь в нее наполовину.

Василиса ахает и обхватывает руками мою шею, зарываясь пальцами в мои волосы. Мягкий, тихий вздох вырывается из ее слегка приоткрытых губ, пока я приподнимаю таз, загоняя член глубже. Мой порезанный бок кричит от боли, каждое движение вперед срывает повязку. Было бы проще, если бы я вошел в ее тугое влагалище одним махом, но боюсь причинить ей боль.

Мне снятся ужасные кошмары о том, что я могу ее задушить во сне. Она такая хрупкая, но в то же время невероятно дерзкая. Правильно говорят, что самые маленькие создания — это самые ядовитые существа на Земле. Мой ландыш — это мой собственный яд, и противоядия для него не существует. Не для меня. Он течет в моих венах, и ничто на свете не сможет его удалить.

Я проникаю в нее еще на дюйм. С губ Василисы срывается громкий стон. Она пыхтит, подстраиваясь под мой ритм, ее внутренние мышцы сжимают мой член так сильно, что я едва не срываюсь. Переместив руку, я снова начинаю массировать клитор. Мне нужно, чтобы она была рядом со мной.

Василиса смотрит мне в глаза, которые в своей темноте кажутся разрушительно прекрасными. Я не могу понять, почему они так меня притягивают. Возможно, это связано с желанием, которое ясно вижу в их глубине? Здесь нет лицемерия. Она не притворяется. Не закрывает глаза, не пытается скрыться от меня. Она не пытается забыть о чудовище, который приносит ей удовольствие. Не деньги и не дорогие подарки заставляют ее трепетать от моих прикосновений. Только экстаз, который она находит в моих объятиях. Я. Только я. Я так привык расплачиваться за все, что хочу, что забыл, каково это — держать в руках то, что дается безвозмездно.

Но она все еще хочет уйти.

Я беру ее за подбородок и наклоняю ее лицо к себе.

— Теперь ты будешь хорошей девочкой и сделаешь глубокий вдох.

— Зачем? — задыхается она.

— Чтобы я мог дать тебе еще одну «нормальную физическую реакцию», Василиса. Глубокий вдох. Сейчас же.

Она проводит пальцами по моим волосам и вдыхает. Я вхожу в нее до конца. Ее глаза закатываются, она дрожит, ее тело сотрясается в моих объятиях. Когда я отступаю, из нее вырываются тихие стоны, но затем они превращаются в страстные стоны, когда снова вхожу в нее.

Мой бок горит, пока трахаю ее все быстрее и быстрее. Когда кончает, стоны Василисы превращаются в восторженные крики, отражаясь от стен спальни. Я восхищаюсь каждой нотой, каждым прерывистым вздохом, каждым хриплым шепотом. Я глотаю все ее вздохи. Вырываю из ее тела каждую дрожь. Запечатлеваю все это в своей памяти.

Моя прекрасная русская принцесса.

Не сводя с нее глаз, я врываюсь в ее тепло, изливая свое семя, но сохраняя свои секреты.

— Non ti lascero mai andare, Василиса. (Пер. с итал.: Я никогда тебя не отпущу, Василиса).

* * *

На небольшой сцене, расположенной слева от главного входа, выступает струнный квартет. Вместо классических произведений они исполняют популярную музыку из фильмов. В главном фойе расставлены столики, обтянутые черной тканью, с высокими столешницами, на которых стоят чайные лампы в миниатюрных аквариумах. Среди гостей можно увидеть как местных жителей, так и постоянных посетителей. Они одеты в элегантные наряды и перемещаются вокруг столов, их бокалы с коктейлями, никогда не пустующие, отражают свет свечей.

Десятки глаз следят за нами, когда мы проходим дальше в зал. В этом нет ничего удивительного. Моя репутация всегда опережает меня, и мое лицо привлекает внимание. Однако сегодня все взгляды, похоже, сосредоточены на женщине, идущей рядом со мной.

Я должен был это предвидеть. Люди по своей природе тянутся к прекрасному. А Василиса так невероятно красива, что, как только на нее падает искушенный взгляд, его трудно отвести. Примитивные участки нашего мозга не в состоянии осознать, что нечто столь удивительное может быть реальным. Поэтому пристальные взгляды неизбежны.

Тем не менее я не могу с этим справиться. Я остро ощущаю, как каждый мужчина смотрит на Василису, и у меня возникает непреодолимое желание вытащить пистолет и начать стрелять в этих мерзавцев. В каждого. Из. Них. Прямо в лоб.

— Здесь много людей, — комментирует Василиса рядом со мной. — Ты не боишься, что кто-нибудь узнает меня и передаст весточку Братве?

— Не особо. Здешние люди знают, что не стоит совать нос в мои дела, если, конечно, не хотят столкнуться с последствиями.

— У меня отчетливое чувство, что эти последствия не будут включать в себя работу над твоими брандмауэрами.

— Было бы трудно выполнить такую задачу без их рук, — я смотрю на свою маленькую хакершу, — или головы.

— Рафаэль! — раздается мужской голос.

Я крепче обнимаю талию Василисы и обращаю взгляд к источнику голоса. Назарио Бьяджи, сын младшего босса Калоджеро, пробирается сквозь толпу гостей и движется в нашу сторону. Мы учились вместе в школе, и до моего отъезда с Сицилии были лучшими друзьями. Назарио никогда не был частью семьи, выбрав карьеру в строительстве вместо мафиозной жизни. Именно поэтому ему позволили оказаться на моей территории.

— Как я рад видеть тебя сегодня, — говорит он с самодовольной улыбкой, приближаясь. — Особенно в такой прекрасной компании.

Взгляд Назарио направлен на Василису, его глаза словно поглощают её. Ярость и ревность, как расплавленный металл, бурлящий под поверхностью, разрываются в моей груди, когда наблюдаю, как он тянет к ней руку.

— Тронешь ее, и я сверну тебе шею, — говорю по-итальянски, затем притягиваю Василису ближе к себе и перехожу на английский. — Это Назарио Бьяджи. Один из моих деловых партнеров.