Прелат

Смотровое оконце тотчас отворилось.

– Кто вы? По какому делу? – поинтересовался монах.

– Я – Рене де Шаперон! Со мной профессор алхимии, приглашённый настоятелем Арманом.

Ворота открылись, путники проследовали во внутренний монастырский двор. Рене и профессор спешились, конюх-монах принял лошадь и мула на своё попечение.

Рене, проведший в этих стенах всё детство и юность до восемнадцати лет, прекрасно знал, что монахи не спят, так как предстоит ещё отстоять вечерню [40] . Он вошёл в привычный трапезный зал, по спине пробежал холодок, но более – ничего.

40

Примерно двенадцать часов ночи или чуть позже в зависимости от времени года.

«Почему в Рош-сюр-Мен у меня было чувство, словно кто-то подгонял в Шоле? И вот я здесь… Я ничего не чувствую. А что я вообще должен чувствовать? В монастыре я прожил всю жизнь, эти стены стали мне родными, хоть я и посещал время от времени отца… Кстати как он? Надо завтра его навестить… Почему я сразу не отправился к нему?»

На последний вопрос Рене не успел дать ответа. В зал вошёл настоятель Арман.

– О, Рене де Шаперон! Рад видеть тебя, мой дорогой друг! Приятно возвратиться в родные стены? – настоятель обнял прелата.

Рене невольно отпрянул, его обдало холодом…

– Да почти два года не был я в монастыре? Здесь всё по-прежнему?

– Конечно, можешь не сомневаться. Только отец Климентий скончался прошлой зимой от старости. Ты его помнишь?

– Да, славный был человек.

– А это кто с тобой? Привратник доложил, что якобы прибыл профессор Фернандо Сигуэнса.

Тот поклонился.

– Да святой отец, как только получил ваше приглашение, то непременно решил его принять, после некоторой заминки…

Настоятель внимательно посмотрел на профессора и продолжил мысль:

– Которая стоила обритой головы. Уж не в подземелье ли ратуши Сомюра вы лишились своих волос?

Фернандо замялся, не зная, что ответить. Рене пришёл ему на помощь.

– Вы, как всегда, проницательны, настоятель. Могу заверить вас, что профессор – истинный католик и не имеет отношения к тёмным силам. Ведь знание металлов и природных элементов не является ересью! Не так ли?

Настоятель кивнул.

– Истинно так, сын мой. Прошу вас потрапезничать после долгой дороги. Да, и твоя келья, Рене, свободна.

Рене улыбнулся.

– Я буду рад навестить дорогие мне стены. А мой сундук всё ещё цел?

– Конечно. Ты наёдёшь в келье всё так, как и оставил два года назад. Профессора же я размещу в другом помещении.

Рене совершил чудовищное усилие, дабы не выдать своё любопытство и недоумение по поводу внезапно возникшего у настоятеля интереса к алхимии. Тот в свою очередь, словно прочитав мысли собеседника, сказал:

– Ты удивлён моей тягой к алхимии?

– Откровенно говоря, – немного… – признался Рене.

– Я хочу провести некий опыт. И, если тебе будет интересно, то сможешь принять в нём участие, – произнеся сию фразу, настоятель улыбнулся, его глаза сверкнули зловещим огнём.

Рене поймал себя на мысли, что поведение святого отца, по крайней мере, выглядит странно и вообще, что-то не то в его облике… Но что именно он пока не мог понять и решил не торопить события.

* * *

Де Шаперон уединился в своей келье, открыл сундук и убрал в него оружие, арбалет и колчан с десятью болтами [41] , недавно изготовленными на заказ в Орлеане, снял пояс с ножнами, в которых покоился меч, и семь метательных ножей.

41

Болт – металлическая стрела, обладала огромной убойной силой, пробивала металлические доспехи на расстоянии 100 шагов. В XIII веке Папа Римский даже издал буллу, в которой объявил использование арбалета в бою делом греховным и не достойным истинного христианина, ибо болтам не могли противостоять ни одни доспехи. Но, не смотря на Папский запрет, арбалет обрёл широкую популярность, особенно у наёмников.

Время приближалось к вечерне.

Рене лёг на кровать, жёсткий соломенный тюфяк показался ему на тот момент просто из лебяжьего пуха. Он закрыл глаза и попытался сосредоточиться: ничего не получалось, всё путалось, в голове лишь проносились обрывки мыслей и фраз, сказанных настоятелем Арманом, особенно по поводу некоего эксперимента.

Рене не мог заснуть и перед вечерней решил пройтись по монастырю, в том числе и по подземелью, где в бытность своей юности ему часто приходилось присутствовать при пытках, проводимых под руководством самого Анри Денгона, исполняя обязанности секретаря.

Де Шаперон прошёлся по трапезной, его снова охватило чувство: здесь чего-то не хватает…Но чего? Затем он спустился в подземелье, его обдало сыростью и затхлостью, привычными для него запахами. Он медленно двигался по коридору, по обеим сторонам которого размещались темницы, почти все они были пусты, слышался писк голодных мышей и крыс, которые расплодились здесь с избытком.

Неожиданно он остановился около одной из дверей, на ней висел увесистый замок, темница, расположенная рядом была также заперта.

«Что это значит? Там содержатся узники? Ведьма? Чернокнижник? Я ничего не чувствую… Странно…»

Рене достиг помещения, где вот уже почти двести лет проводились пытки. Он бегло окинул его взглядом: «Всё также: инструменты для пыток, дыба, лестница для растяжки, испанский сапог, кресло с ремнями… Стол для секретаря, кресло для настоятеля… Но у меня такое чувство, как и в трапезной, словно чего-то не хватает… Не могу понять, чего именно…»

Затем он направился в небольшой храм, прилегающий к монастырским постройкам, где располагался алтарь с распятием Христа, братья-доминиканцы проводили там божественные службы и пели псалмы, в соответствии с уставом Ордена Святого Доминика.

Рене огляделся: на первый взгляд ему показалось – всё как обычно, но чувство тревоги не покидало его. Он направился к восточному порталу, дабы покинуть храм, и…страшная догадка пронзила его мозг: «Господи Иисусе! Над алтарём нет распятия! Или я схожу с ума?!»

Прелат оглянулся, дабы удостовериться: действительно распятия не было. Его охватило оцепенение, затем оно сменилось чувством животного страха, на лбу проступил холодный пот.

– Почему я ничего не почувствовал? Что здесь происходит? Нечистый поселился в стенах монастыря?! Поэтому нигде нет крестов?

Благодаря огромной силе воли, он взял себя в руки. «Теперь я понимаю, отчего настоятель предложил расположиться в моей бывшей келье! Он был уверен, что я положу оружие в сундук! Со мной – только вера в Бога! Этого вполне достаточно!»

Рене стоял посреди храма, соображая, что же предпринять. Он понимал, что в одиночку не сможет выстоять против двадцати монахов, продавших душу Дьяволу. Вероятнее всего, монахи хотели привлечь его к Чёрной мессе…

– Вот, ты где, Рене! – через южный портал вошёл настоятель Арман в сопровождении двух монахов, из оставшихся трёх порталов также показались доминиканцы.