Прелести жизни. Книга первая. Мера жизни. Том 7

Зажмуриваю сильно глаза, чтобы вытерпеть жуткую боль и медленно опускаю вниз свои руки, после того как от моей головы убрали ствол пистолета. Начинаю приходить в себя.

– Вам чего от меня надо? – спрашиваю, глухим голосом милиционеров, которые все также орут на меня.

– Рассказывай нам, где твои сообщники? – спросил меня, лейтенант милиции. – С которыми ты целый год убиваешь людей. Если ты мне сейчас не будешь говорить правду, то мы тебя и твою девку изуродуем.

– Всего три недели, как отслужил армию. – ответил, едва сдерживая свой гнев. – Посмотри мой паспорт. Он совершенно новый. Если тебе этого недостаточно, то позвони в военкомат. Тогда сам убедишься в том.

Лейтенант милиции взял судорожно мой новый паспорт и внимательно стал разглядывать его страницы. Сверил своими глазами мою фотографию в паспорте с моим опухшим от побоев лицом.

Подумал о чём-то. Отошёл к другому столу, за которым сидел майор. Несколько минут они тихо разговаривал с ним о чём-то, показывая на мой совершенно новый "молоткастый, серпастый" советский паспорт.

Затем они стали разглядывать другой паспорт. Вероятно, это был паспорт Болоховой Татьяны. Записали данные наших паспортов. Лейтенант сел за свой стол и стал что-то писать.

Раньше оравшие на меня милиционеры заткнулись. Искоса поглядывали на меня и на Татьяну, которая не много успокоилась и лишь изредка вздрагивала всем телом от бывших слез вовремя рыдания. Приходил в себя от боли в голове.

– Распишитесь в протоколе. – тихо, сказал лейтенант милиции, возвращая нам паспорта. – Вы оба свободны.

– В кино пришёл со своей невестой ни для того, чтобы расписываться в протоколах милиции. – отказался подписывать. – Мне ничего не известно, что произошло в зале кинотеатре. Это было моё тринадцатое место по купленному мной билету. Мужчина попросил меня подвинуться. Если бы не подвинулся, то они убили бы меня.

Болохова Татьяна тоже отказалась подписывать протокол. Мы оба смотрели в сторону майора, который внимательно слушал мой разговор. Майор посмотрел на лейтенанта милиции. Показал ему рукой, чтобы он нас отпустил. Лейтенант сказал сержанту, чтобы он нас проводил до выхода из здания милиции.

– Ты, сука, за то, что бил меня и угрожал моей невесте. – сказал, лейтенанту милиции, на выходе из кабинета. – Лучше не попадайся мне в гражданской одежде на улице. Уважаю форму офицеров, но, ни таких как ты. Так что смотри, не забывай об этом. Иначе тебя размажу в гражданской одежде по всей улице.

Во мне все так горело от боли и злости, что почти не соображал, что говорю. Но никто мне ничего не ответил. Вышел из кабинета. Быть может, они понимали моё состояние.

Поэтому ни стали опять возвращаться к прошедшему или у них появилась совесть и сострадание за свои ошибки насчёт меня. Однако, не знаю, о чём они думали, когда били меня и крутили руки. Какие эти милиционеры все-таки подлые люди. Свои ошибки они пытаются найти в других. На улице прохладно и с неба срывались первые снежинки.

Болохова Татьяна взяла меня под руку. Мы пошли с ней по темным улицам ночного Орджоникидзе. Редкие уличные фонари своим тусклым светом кусками выхватывали из ночи небольшие участки улицы.

Город молчал, будто был оглушён ударом по голове, как только что произошло со мной. Все никак не мог до сих пор сообразить, что произошло со мной.

Меня слегка тошнило, сильно кружилась голова, ноги подкашивались. Ноги сами собой тащились куда-то по улице. Если бы рядом не было сейчас Болоховой Татьяны, то валялся бы где-нибудь на городской улице.

Прохожие могли подумать, что напился водки, как самая последняя свинья. Из-за своего состояния не помню, сколько мы ходили по ночным улицам Орджоникидзе. Болохова Татьяна ничего мне не говорила.

Может быть, она тоже была в таком состоянии или понимала моё состояние и поэтому молчала всю дорогу? Даже не мог сообразить, куда мы с ней идём, и кто из нас двоих у другого поводырь, а кто пострадавший.

Видимо, мне сильно досталось ударом по голове, что нахожусь в таком состоянии, похожем на сотрясение мозга. Били чем-то тупым, чтобы на голове не было шрамов и ссадин.

Удар был такой, как резиновой кувалдой со свинцом внутри, мягкий, но тяжёлый. Били дважды, возможно, больше. Совершенно не помню. Так били, что последствия от побоев пока не предсказуемы.

– Саша! Пожалуйста, осторожно! – услышал, рядом, голос Татьяны. – Тут ступеньки, не упади.

Только сейчас увидел, что мы пришли в женское общежитие, где жила Болохова Татьяна. Мы потихоньку прошли внутрь общежития. Поднялись по ступенькам в кабинет дежурной.

Мне на лицо упал яркий свет люстры. Моментально все закружилась в моих глазах. Сразу потерял сознание. Почувствовал, как падаю и чьи-то слабые руки не могли меня удержать.

Свалился без сознания прямо на пол в дежурке. Это было мгновение или долго? Об этом никто мне так и ни сказал. Но только почувствовал резкий запах нашатырного спирта и открыл глаза.

Вокруг меня мелькали лица девчат и их груди, закованные в "женские доспехи". Из-за яркого света люстры у меня сильно болели голова и глаза. Жмурился и прикрывал глаза ладонью.

Кто-то догадался, что мне мешает свет и переключили люстру из семи рожков на две лампочки. Мне сразу стало легче. Стал внимательно разглядывать пышные груди девчат, которые беззастенчиво трясли своими сиськам прямо у моего лица.

Даже не опасались того, что груди могут выскочить из укрытий, которые им устроили лифчики. Девчата так были увлечены заботой о моём состоянии, что даже забыли о своём приличии перед парнем.

Откровенно говоря, мне сейчас было не до грудей прелестных девчат. Постепенно, начинал приходить в себя, но теперь боялся опять потерять сознание от страстного зрелища в виде пышных девичьих грудей.

Меня распирало не от боли в голове, а оттого, что находилось у меня в плавках и поднималось от возбуждения при виде грудей прекрасных созданий противоположного пола.

Опасался, что моё мужское достоинство прорвёт преграду плавок и вырвется торчком наружу. Чтобы себя окончательно не опозорить перед девчатами, попытался подняться с деревянного пола, кабинета дежурной.

Девчонки тут же подхватили меня под руки и осторожно посадили на мягкий диван-кровать возле стены. Полная девушка налила из графина в гранёный стакан холодной воды и дала мне выпить из своих рук.

– Мы вызвали скорую помощь. – сказала девушка, в розовом халате. – Тебя отвезут в больницу.