Прелести жизни. Книга первая. Мера жизни. Том 7

– Выясним, раз нужно, – неуверенно, сказал. – Только, во-первых, машину иномарку надо на эти цели.

– Машина иномарка будет, – разгадывая кроссворд, сказал шеф. – "Запорожец", экспортный вариант.

– Так это консервная банка из Украины, а не машины. – возразил. – Такую машину никто не берет.

– Ты сам сейчас просил иномарку, – возмутился шеф, отбросив в сторону журнал с кроссвордом. – Украина, что тебе, не заграница что ли? Тем более – машина сделана на экспорт в Россию. Понятно?!

– Понятно, – согласился, и, подумав, добавил. – Потом хлопковое масло, центнеров полтора-два требуется. Желательно отбеленное масло и не солёное. Обязательно! Соевое не подойдёт.

– Может быть, попробуешь подсолнечное рафинированное масло? – нахмурив брови, спросил шеф.

– Попробовать то можно, – неуверенно, ответил, отгоняя от себя назойливую муху. – Но, тогда не ручаюсь за чистоту эксперимента по теме. С азиатами лучше не скандалить…

– Ладно! – согласился шеф, обратно разглядывая кроссворд. – Достанем тебе хлопковое масло. Что ещё?

– Ещё мне нужен прогноз пыльных бурь на время эксперимента, – добавил, к слову. – Желательно через космос.

– За это будь спокоен! – уверенно, сказал шеф, заканчивая разгадывать кроссворд. – Синоптики любой прогноз сделают. С космонавтами тоже договорюсь, чтобы дублировали прогноз на весь сезон.

Меньше, чем через год принёс отчёт об исследовании влияния пыльных бурь на хлопчатник.

– Очень, интересная работа! – сказал шеф, полистал работу и спрятал папку с отчётом в тот же сейф.

Пока шеф разбирался с моей работой, в кабинет влетела наглая муха.

– Возможно, эта работа когда-то пригодится. – сказал шеф, пытаясь согнать у себя с носа наглую муху. – Но, сейчас надо заниматься новой работой. "Размножение носорогов в условиях нашего климата". Очень, важное дело, к размножению поголовья рогатого скота, который не болеет гриппом.

– Конечно, надо! – поддержал, идею шефа. – Тем более что носороги жили в наших краях до человека.

– Прекрати острить! – оборвал меня шеф, шлёпая газетой наглую муху. – Ты лучше скажи, что тебе надо?

– Стойло, корм и два-три, этих, как их там зовут, носорогов, – неуверенно, сказал засыпающему шефу.

– На корм фондов нет, – зевая, сказал шеф. – Вместо носорогов возьми яков, горных коров с Памира.

– Приступаю к исследованию! – очень громко отрапортовал, чтобы шеф услышал меня сквозь сон.

– Валяй, – зевая, сказал шеф и потянулся за бутылочкой баварского тёмного пива. – К весне.

В это время с кухни к нам в комнату вошла бабушка, вытирая мокрые руки об свой фартук.

– Ребята! Уроки вы сделали? – спросила бабушка, строго рассматривая беспорядок в комнате.

– Сделали! Сделали! – дружно, закричали мы. – Не мешай нам! Мы играем в папину лабораторию.

3. Проводы.

Все служащие треста прекрасно знали, что когда-то наступит у них этот чёрный день. Все время, как могли, откладывали трагическую дату. Однако время никогда не идёт вспять. Пришло время надеть траурные одежды. Все служащие скинулись в один котёл, каждый, сколько мог, вложил своё участие.

Даже пьяница сторож, трясучими руками достал из просаленных карманов свои последние гроши и положил в общую кучу денег.

Профком тоже не остался в стороне. Вложил свои небольшие деньги, в начале смены с каждого отдела выделили по одному свободному человеку на общественную работу.

Огромный актовый зал освободили от стульев и рядами расставили столы, которые по одной штуке позаимствовали с каждого кабинета со всего треста. Даже управляющий трестом выделил из зала заседаний два вечно пустующих стола.

Всего столов набралось десятка два. Маловато на целый трест. Но, что поделаешь?! В тесноте не в обиде. Придётся плотнее сесть, чтобы каждый мог присутствовать в зале. В этот день никто не пошёл на обед. Иначе после работы за накрытыми столами некого будет посадить.

По этой причине обеденный перерыв в тресте перенесли на последний час рабочего времени, чтобы всем коллективом принять участие к накрытию стола и сразу сесть за накрытые столы. Кто опоздает, тому не будет место за общим столом.

Так что все присутствовали в актовом зале и как могли, принимали своё участие к скорому накрытию общего стола. Вполне понятно, что только управляющий трестом не мог покинуть рабочее место.

– Итак, коллеги, сегодня наступил у нас чёрный день, – тусклым, загробным голосом произнёс управляющий трестом, когда все угомонились за общим столом. – Сейчас мы навсегда прощаемся с нашей дорогой Фатеевой. За столом раздалось всхлипывание, зал мучительно и тяжело вздохнул, словно что-то покинуло коллектив.

– Нет! Не надо! Не выдержу, – сквозь слезы, сказал постаревший за день и поседевший завхоз. – Может быть, все у нас обойдётся? Иначе, как мы дальше будем жить, и работать без Фатеевой. В ней все надежды у нас…

– Где мы найдём такого удивительно замечательного человека, как наша Фатеева? – взволнованным голосом обратился к залу заместитель управляющего трестом. – Что будет с нами уже в первый день рабочей недели?

Управляющий трестом обвёл грустным взглядом всех присутствующих в зале: рыдали представители профсоюзного комитета, жалобно всхлипывал завхоз, экспедитора приводил в чувство начальник отдела снабжения, весь плановый отдел находился на грани шокового состояния, тихо плакал бухгалтерия. Даже пьяница сторож досрочно рыдал лицом в салате и никак не мог дотянуться до своего стакана, наполненного водкой.

– Как же мы дальше будем без вас?! – рыдая в голос, сказал председатель местного комитета, обращаясь к Фатеевой. – Зачем вы нас покидаете?! Боже мой! Боже мой! Все пропало. Наш трест погибает на ваших глазах…

– Пропал наш трест без вас! Пропал! – дрожащим голосом, сказал главный бухгалтер. – Придётся трест закрыть.

Фатеева строго окинул собравшихся в зале людей по её случаю, своим прощальным взглядом. Поправила мозолистой рукой седую прядь своих волос и решительно подошла к управляющему трестом. В зале наступила мёртвая тишина.