Прелестная наставница

— На сей раз ты превзошел себя, старина!

— В чем это?

— Ищешь жену, собираешься выдать замуж кузину — и все это в присутствии своей высокородной любовницы, особы с подмоченной репутацией, которой приписывают не только разврат, но и убийство! Должно быть, это добавляет специй в жизнь холостяка и повесы, однако в преддверии женитьбы по меньшей мере неосмотрительно! Ни одна девушка строгих правил не согласится и шагу ступить в твой дом.

— Тем лучше для тебя. Будешь иметь широкий выбор.

— Не пытайся увести разговор в сто…

— Погоди! — Люсьен остановился как вкопанный, внезапно сообразив одну важную вещь. — Повтори, что ты сказал.

— Что ни одна девушка строгих правил..

— До этого!

— Не помню. Я метал бисер перед тобой, а не перед собой!

— Ты сказал «высокородная любовница», или мне послышалось?

— Конечно, послышалось! — испугался Роберт. — Наверняка я сказал «высокородная гувернантка».

— Совсем из головы вон. Ведь у меня дела. Встретимся на балу!

Он подозвал кеб — и вскочил в него, бросив: «Гросновенор-стрит!», а его приятель так и остался стоять на тротуаре с открытым ртом.

Люсьен думал о том, как все переменилось. Александра не была простой гувернанткой. Вот откуда это достоинство, этот аристократизм! Независимо от репутации она была ему ровней.

— Я не иду.

Александра со вздохом расстегнула замочек ожерелья и, сняв украшение, посмотрела на Шекспира. Пес согласно завилял хвостом.

— Вот и хорошо, что ты того же мнения.

— Лекс! — раздалось из-за двери.

— Входи, Роза.

— Неужели я похожа на фламинго? — Девушка заглянула в зеркало поверх плеча Александры, отошла и сделала поворот. — Ну скажи, похожа?..

— Ничуть. Ты прекрасна выглядишь…

— Я тоже так думаю! — Она закружилась в вихре розового шелка, кружев и локонов. — А вдруг кузен Люсьен скажет что-нибудь про фламинго?

— Ему это и в голову не придет! — поспешно заверила Александра.

— Но отчего ты все еще не готова? — удивилась Роза, заметив, что ее наставница сидит босиком, без всяких украшений, а ее волосы свободно ниспадают на спину, вместо того чтобы быть уложенными в прическу. — Кузен не любит ждать. Поторопись, не то он рассердится.

— Сегодня я останусь дома. — Чтобы не тревожить Розу, Александра улыбнулась. — Миссис Делакруа вполне способна сыграть мою роль.

— А вдруг я забуду что-нибудь важное, сделаю промах или уделю собеседнику больше внимания, чем следует?

Наибольшим промахом было бы явиться со скандально известной гувернанткой, подумала Александра, но высказывать это вслух не стала.

— У меня страшно разболелась голова, — солгала она. — Не волнуйся, ты отлично справишься.

— Ну что ж, ладно.

Роза вышла, и Александра снова уставилась в зеркало. Не нужно мучиться угрызениями совести, говорила она себе, это не то же самое, что бросить подопечную на произвол судьбы. Сейчас, пока слухи еще свежи, она принесет больше пользы своим отсутствием.

В течение нескольких дней, миновавших со злосчастного фейерверка в Воксхолле, Александра боялась выходить даже на утреннюю прогулку с Шекспиром. Ей мерещилось, что первый же встречный окажется Вирджилом, а если и нет, он непременно рассмеется ей в лицо, отлично зная, кто она такая и что думает о ней ее родня. И уж конечно, появиться в свете было сейчас выше ее сил.

Неожиданно дверь распахнулась.

— Одевайтесь! — бросил ей лорд Килкерн с порога. Александра вскочила и схватилась за сердце. Зря она перестала запираться — ведь Лисичка предупреждала, что с этим человеком нужно быть настороже!

— У меня болит голова.

Граф хмыкнул. Вид его не был рассерженным, скорее он забавлялся.

— У меня тоже заболит, если некому будет сегодня пасти гарпий. Одевайтесь, и немедленно!

На этот раз он оделся во все черное. Дух захватывало от его внушительной, стопроцентно мужской красоты, которую не сумел бы передать в мраморе ни один скульптор. Мраморной копии лорда Килкерна наверняка недоставало бы едкой иронии во взгляде и откровенной, ему одному присущей надменности. В этих сильных руках нельзя было укрыться от опасности, потому что они были опасны вдвойне — опасны для того, что еще оставалось от ее репутации, для ее тяжко завоеванной независимости, для ее сердца.

— На что вы так пристально смотрите?

Александра вспыхнула.

— Простите! Вы… вы неплохо выглядите, милорд.

— Вот как? — Граф приблизился. — Я еще не видел вас с распущенными волосами. Это вам к лицу. — Он взял одну прядь и медленно пропустил между пальцами.

— Вы опоздаете. Да и вообще вам не подобает здесь находиться.

— Оставим чопорность. Вот что, мисс Галлант, у вас уже был один выходной на этой неделе. Сегодня вы на службе.

— Мне кажется, для всех только лучше, если я не поеду.

— Не думал, что вы так бесхребетны.

— Что, простите? — удивилась она.

— Оказывается, вы трусиха.

— Я не трусиха!

— Докажите.

— Дело не во мне, дело в…

— Довольно! Или вы покинете эту комнату на своих ногах, или я вынесу вас отсюда, перекинув через плечо. Все ясно?

Что ей оставалось делать? Устроить истерику? Но этого Александра не умела.

— Я выйду через пару минут.

— Нет уж, лучше я подожду здесь.

Граф скрестил руки на груди, показывая, что не собирается двигаться с места. Вздохнув, Александра смирилась и села укладывать волосы. Как она ни старалась, игнорировать лорда Килкерна было невозможно. Каждый раз, когда взгляды их встречались в зеркале, она заново осознавала, что он следит за каждым ее движением, и по спине у нее бегали мурашки.

— Вам нужна горничная.

— По-вашему, я плохо справляюсь сама?

— При таком изобилии волос кто-то должен их расчесывать.

— Я делаю это сама с семнадцати лет. Довольно долгая практика, вы не находите? Мы уже можем идти?

Граф кивнул.

Проходя по коридору и спускаясь по лестнице, Александра безуспешно пыталась подавить инстинктивный страх. Подумаешь, перешептывания. Она привыкла к злословию и ничуть, нисколечко не боится его! Она повторяла и повторяла это себе, но все попусту.

— Никто не посмеет косо на вас взглянуть, — взбодрил ее Люсьен вполголоса. — Иначе ему придется иметь дело со мною.

Александра остановилась. Она была благодарна ему за эти слова, однако вовсе не хотела каких-либо скандалов.

— Это очень любезно с вашей стороны, милорд, но я сумею за себя постоять. Я не трепетная барышня!

— Вот и не трепещите! — посоветовал он так же негромко.

— Лекс! — вскричала Роза, заметив их. — Слава Богу, ты едешь! Теперь мне не о чем беспокоиться!