Прелестница

Голоса удалились. Сэр Уильям переглянулся с женой. Они оба улыбнулись.

— Честное слово, он не оплошает! — воскликнул баронет, и жена с ним полностью согласилась.

Войдя в кабинет, Мег плотно закрыла за собой дверь.

— Это вы-то робки и скромны? С таким же успехом я могу утверждать, что ваш фрак не синий, а алый.

Но Уортен ее, казалось, не слышал. Стоя неподвижно и напряженно, он оглядывался по сторонам. Он долго молчал, и Мег вдруг стало неловко, что она привела его в свое святилище.

Зачем она это сделала? — вдруг пришло ей в Голову. Что заставило ее поступить так? Ведь теперь вся ее жизнь была перед ним как на ладони. Его пристальный взгляд пугал ее. Подойдя к нему, она заглянула ему в лицо. Она не могла сказать, о чем он думает. Выражение его было непроницаемым. Слегка прищурив темные глаза, он внимательно рассматривал каждую вещь в комнате.

— Здесь идет ваша жизнь, — сказал он, как будто высказывая случайно пришедшую ему в голову мысль.

Взгляд его продолжал скользить по комнате, и Мег внезапно почувствовала себя перед ним обнаженной. Ее разбросанные повсюду сокровища не имели значения ни для кого, кроме нее самой. Все было в беспорядке, но каждая вещь была отражением ее внутреннего мира. О, зачем она привела его сюда, когда они прекрасно могли бы побеседовать в библиотеке!

Когда взгляд его остановился на старом кресле, у нее задрожали колени.

Вероятно, поняв ее молчание, он внимательно посмотрел на нее. Неожиданно он улыбнулся, и у Мег перехватило дыхание.

— Прекрасная комната, — сказал он и, подойдя к ее любимому креслу, опустился в него.

Мег слегка запрокинула голову и воскликнула:

— Ах!

Она только смутно сознавала, что на самом деле издала какой-то звук. Подойдя к ближайшей книжной полке, она принялась приводить и порядок книги. Возвращая их на место, горничные поставили многие вверх ногами, и Мег вдруг ощутила непреодолимую потребность восстановить порядок, хотя бы только для того, чтобы не смотреть на лорда Уортена, удобно расположившегося в ее кресле.

И почему он уселся именно в это кресло, думала она, и притом так нарочито? Ей казалось, что этот странный человек обнаружил какую-то скрытую от всех часть ее души и вторгся в нее. Она быстро посмотрела на него через плечо и тут же снова принялась за книги. Он следил за ней так, словно все это забавляло его. Ну и пусть! Он увидел уголок ее души, который она предпочла бы не показывать ему, но дело сделано и не стоит ни о чем сожалеть.

У нее было к нему важное дело. Резко повернувшись, она расправила плечи и, глядя ему прямо в глаза, сказала:

— Я хотела поговорить с вами, лорд Уортен, о том, что с этой помолвкой надо кончать.

Он кивнул. Пальцы его левой руки нежно поглаживали протертую бархатную обивку кресла.

Следя за движениями его руки, Мег почувствовала, что щеки у нее розовеют. Он не нарушал молчания, поэтому она оказалась вынужденной продолжить:

— Ведь вы согласны, что эта помолвка просто нелепость? Вы же знаете, что я не люблю вас.

Оставив в покое бархат обивки, он поднес пальцы к губам, продолжая следить за ней.

Мег заложила руки за спину. Она его прекрасно понимала. Он поставил себе целью отвлечь ее внимание, чудовище! И с ее стороны было очень неблагоразумно смотреть на его пальцы или на его губы, потому что это приводило ей на память поцелуй — ну не дьявол ли он после этого!

Неожиданно она услышала его звучный голос:

— Какое удобное кресло. Оно мне почему-то очень подходит.

Золотые лучи полуденного солнца скользили по комнате, согревая пушистый ковер на полу. Один из этих лучей блеснул на его сапоге.

Мег ощутила уже неоднократно испытанное ею за последнее время в его присутствии чувство: как будто она пытается быстро идти по грязи и с каждым шагом увязает все глубже и каждый шаг становится все медленнее. Это было нечто вроде кошмара, только она не боялась, а впадала в состояние какой-то странной заторможенности, хрупкого, но сладкого покоя.

— Вы знаете, что вы сидите в моем любимом кресле? — сказала она укоризненным тоном.

Он ничего не ответил, но только улыбнулся с довольным видом, как поймавший мышонка кот.

Как можно убедить человека, который отказывается признавать, что им есть о чем говорить? Встряхнув рыжими локонами, она отвернулась от него. Ей вдруг стало жарко, она подошла к двери и распахнула ее. С наслаждением вдыхая свежий воздух, она старалась сосредоточиться на своей цели. Мег уже знала, насколько лорд Уортен был упрям, но она даже не подозревала, насколько он может быть уклончив и изворотлив.

Глубоко вздохнув, она приготовилась к новой попытке. Мег стремительно повернулась к нему, зеленый шелк платья взвился над ее лодыжками. К своему ужасу, она увидела, что он встал и быстро приближается к ней. Как и прошлой ночью, она испугалась, что он настигнет и вот-вот поймает ее. Почему она всегда чувствовала себя с ним как затравленный зверек?

Отвернувшись, зажмурившись и вытянув вперед руки, она воскликнула:

— Нет! — с трудом подавляя желание бежать и скрыться где-нибудь.

Взяв ее за руки, он целовал один за другим ее пальцы.

— Мег, любимая, — прошептал он, — вы несказанно хороши!

Она не могла выдержать прикосновения его губ к своей коже. Не открывая глаз, она прошептала:

— Лорд Уортен, прошу вас, освободите меня от этой помолвки. Я не желала бы задеть ваши чувства, но я не могу стать вашей женой.

Его губы по-прежнему ласкали ее пальцы. Мег чувствовала себя такой потерянной и несчастной, что знала, она вот-вот расплачется. Она открыла глаза.

— Я, то есть мы не подходим друг другу. И дала клятву, что не выйду замуж без любви. Однажды я уже любила. Мы были помолвлены. Не ваша вина, что Филип и вы так же различны, как небо и земля.

Оставив в покое ее пальцы, он поднял на нее глаза.

— Филип? — спросил он. — Мне незнакомо это имя.

— Он умер — уже пять лет.

Все еще держа ее за руки и сжимая их, Уортен сказал:

— Мне очень жаль. Я не знал…

— Филип Харкасл. — Мег ощущала огромное облегчение от того, что ей удалось, наконец, завладеть его вниманием. — Я безмерно его любила, — продолжала она. — Мы так понимали друг друга. Ценою своей жизни он спас ребенка из реки во время весеннего разлива. Филип утонул… — Голос у нее сорвался, и она отвернулась, сдерживая слезы.

— Мег, поверьте, я разделяю ваше горе… — Он вдруг замолчал, пристально в нее всматриваясь. — Филип Харкасл? Высокий молодой человек, дамский любимец — тот ли это Харкасл?

— А что?

Недоверие отражалось у него на лице. Он плотно сжал губы и, немного помолчав, сказал:

— Как я могу отнять ваше сердце у призрака, Мег, да еще призрака, которого вы видите совсем в другом цвете, нежели он был на самом деле?

— О чем вы говорите? При чем здесь цвет. Призраки бесцветны!

— Вы сравниваете меня с ним, и оказывается, что мне до него далеко.