Прелюдия беды. Мрак под солнцем. Четвертая и пятая книги

Шериф — мрачно курил в разгромленном помещении. Запах Кэмела — хорошо перебивал запах крови, в некоторых местах ее было столько, что ноги скользили. Когда боевики ворвались сюда — они обнаружили девять человек, которые приехали сюда, чтобы запастись товаром. Сопротивление пытался оказать один мужчина, у него был пистолет, и его изрешетили из нескольких стволов. Остальных — в зоне касс зарезали как свиней, в том числе ребенка. Даже не попытались взять заложников, чтобы торговаться с властями… шли ва-банк.

— Зетас… — сказал задумчиво шериф.

— Да, сэр.

— Ты меня не понял, морпех. С той стороны иметь такую татуировку — Зетас — это как охранная грамота. Ни Мара Лаватруча, ни дабл-эм, ни колумбийцы, ни каратели Синалоа — не так сильны, как Зетас. С той стороны — дикий лес, там ты либо в стае, либо жертва. Просто так такую татуировку не сделаешь, узнают — четвертуют или сожгут. El guiso. Теперь понял, чем их всех купили? Кто — то пришел и сказал им всем — мы дадим вам оружие и примем в Зетас если вы будете делать то, что вам говорят. Понял? Их даже не деньгами купили.

— В Стане ничуть не лучше, сэр.

— Может быть. Только Стан — за тысячи километров. А это — у нас под боком… На пороге наших домов…

К шерифу подошел один из ополченцев, доложился. Шериф приказал подогнать машину и грузить трофеи. Они еще могли пригодиться — а вот уроды, которых они убили — заниматься ими не было ни времени ни желания, пусть так и гниют. Заботиться нужно было не о мертвых, заботы требовали живые…

Сержант пошел на воздух — от скопившегося в помещении запаха крови, от тяжелой, удушливой жары — мутило…

Резервисты — собрались у «Хаммера». Начало доходить — все стояли так, чтобы с одной стороны была броня машины, а с другой — торговый молл и ни один из них башку на радость снайперу не выставлял.

— В машину! — сказал сержант — сейчас тронемся. Миллер, ты был у пятидесятого?

— Да, сэр.

— Задержись.

Миллер завел резервиста в здание. Показал ему насквозь пробитую стену.

— Парень, ты знаешь пробиваемость пятидесятого калибра?

— Так точно, сэр!

— И какова она?

— До пятидесяти сантиметров по бетону, сэр.

— И ты посчитал, что в Техасе супермаркеты строят с бетонными стенами больше пятидесяти сантиметров, я прав?

— Нет, сэр.

— Тогда что же произошло?

— Я… допустил ошибку, сэр.

— Пошла она тебе на пользу? Какие уроки ты из нее извлек?

— Ну… что у меня в руках очень серьезное оружие, намного мощнее обычной винтовки и я должен быть осторожен.

— Ты должен быть не осторожен. Ты должен быть разумен и знать, какие цели твои, а какие нет. И не стрелять в любой источник угрозы, тем более, если свои товарищи видят его и готовы справиться с ситуацией сами. Ты — наш последний козырь.

— Так точно, сэр.

— И не думай об этой ситуации больше, чем она того заслуживает. Ты сделал ошибку и извлек уроки. И все — этим путем проходят абсолютно все, ничего такого в этом нет.

— Спасибо, сэр. Да, и еще, сэр… — резервист помедлил — мне кажется, вы должны знать. Когда мы там собирались на выезд в город, я слышал… как Пек спрашивает у парней, будут ли они свидетелями. Относительно того мексиканца, вы понимаете, сэр?

Это было полным дерьмом. Сержант чего-то подобного ожидал — но все же надеялся, что не дождется. В Афганистане происходило много всякого — но самое последнее дерьмо не дошло бы до того, чтобы закладывать своих сослуживцев. Потому что это — край всему. Армия, в которой офицер подбивает солдат свидетельствовать против сержанта — существовать не может.

— Понимаю — сказал Нолан — очень хорошо понимаю. А сам то что думаешь насчет этого, а?

— Ну… — резервист замялся — понимаете, сэр, у моих соседей был сын. С моим Марком дружил. Как-то раз они пошли на танцы и там им предложили попробовать. Бесплатно, понимаете? Мексиканские ублюдки. Марк отказался — а Кейт попробовал. Теперь… он сидит в тюрьме штата… и ему грозит смертный приговор за убийство полицейского. Вот так вот, сэр.

— Я не услышал ответа на свой вопрос, солдат. Это очень плохо, что мы не можем теперь даже сказать, о чем мы думаем.

Солдат вытер лицо рукавом камуфляжки. Ему было лет сорок, простецкое лицо фермера или мелкого лавочника. Он не должен был быть здесь.

— Я… не знаю, сэр. Я думаю, вы хороший человек, а лейтенант не прав, когда стал предлагать ребятам заложить вас. Но и это…

— Вопрос не об этом — сержант решил довести дело до конца — закладывать своих предельно хреново. Но я о том, что я сделал. Я правильно поступил, или нет? А, Митчелл?

Такая нашивка была на груди у солдата.

— Это не моя фамилия, сэр, просто форму по размеру подходящую подобрали. А это… Я не знаю, сэр. Плохо все это. Я… не знаю.

Не желая продолжать разговор, солдат отвернулся.

Их небольшой караван — остановился около одного из редких небоскребов города. Солидное здание в старом американском стиле. Никакого стекла и бетона, только бурый, потемневший от старости кирпич и старомодные окна. В таких здания располагаются банки, которые не лопаются и конторы, которые предлагают товары, которые будут служить даже вашим детям…

— Гражданин, я Бродяга один, Бродяга один, прошу связи.

— Бродяга один, это Гражданин, слышим громко и четко. Доложите обстановку.

— Гражданин, Вако зачищен, повторяю — Вако зачищен. Информация о наличии армейской бронетехники не подтвердилась, самодельный броневик и несколько банковских бронемашин. Уничтожено до четыре — ноль единиц противника, четыре — ноль единиц противника. Город контролирует шериф и местные гражданские силы, мы присоединились к ним, как поняли?

— Бродяга — один, ожидайте…

В эфире — творилось форменное безумие — у многих было ради, способное работать в армейских диапазонах и сейчас на армейской волне сидели все, кто не лень. Сержант временно просто приглушил звук…

— Какого черта мы тут стоим?

— Спокойно, парень. Ждем кое-кого…

— Бродяга один, это Гражданин, до поступления дальнейших инструкций оставайтесь в Вако, как поняли? Можете оказать помощь местным силам правопорядка.

— Гражданин, вас понял.