Прелюдия к убийству. Смерть в баре (сборник)
Шрифт:
– Буду весьма вам обязан, Ник, – сказал он через плечо, – если вы привезете полковника Брэммингтона сюда. Объясните ему, что серьезные обстоятельства требуют моего пребывания в «Плюмаже». Хорошо?
– Я вполне способен доехать до Иллингтона… – начал было Фокс.
– Молчите, невозможный вы человек, – перебил его Аллейн.
Харпер согласно кивнул и вышел.
– Вы позволяете себе самовольничать, – заметил Аллейн, продолжая разговор с подчиненным. – А что говорится об этом в Своде правил британской полиции, помните? Там, между прочим, сказано, что самоволие – одна из форм нарушения дисциплины и считается «недопустимым». – Он бросил взгляд на разгорающееся пламя и повторил: – Считается «недопустимым».
Фокс затрясся от беззвучного смеха.
– Сейчас я иду в бар, – сообщил старший инспектор, – вы же
– Если так, я вызову в качестве свидетеля суперинтенданта, сэр. Смотрите Свод правил, пункт 17, – ответил Фокс и, прекращая этот иронический обмен репликами, расплылся в доброй улыбке.
Когда Аллейн вернулся в частный бар, там по-прежнему стоял на часах констебль Оутс. Мисс Дарра сидела на диванчике и вязала, Пэриш смотрел в окно сквозь декоративные прорези в закрытых ставнях, а Кьюбитт чиркал карандашом в блокноте для набросков, который постоянно таскал с собой в кармане. Абель Помрой расположился на стуле за одним из столиков, Уилл стоял в углу, все больше наливаясь злобой, мистер Нарк же обозревал помещение и его невольных затворников со свойственным ему выражением скептика, познавшего худшие стороны жизни.
Аллейн заговорил:
– Можете снова открыть бар, мистер Помрой, если у вас есть такое желание. Прошу всех присутствующих извинить меня за то, что злоупотребил вашим терпением. Но я не мог отпустить вас раньше, так как мы проводили обыск жилых помещений. Завтра вам предложат подписать показания, которые вы дали мистеру Харперу. Ну а пока вы можете подняться в свои комнаты. Покидать «Плюмаж» без специального разрешения запрещается. Что же касается мистера Нарка, то он имеет полное право вернуться домой.
Со стороны лестницы донеслись тяжелые шаги, и все как по команде повернулись на звук. Харпер и второй констебль конвоировали к выходу скованного наручниками Леджа, за уходом которого теперь напряженно следили шесть пар глаз.
Неожиданно мисс Дарра подала голос:
– Приободритесь, старина! Все это лишь досадные мелочи. Обещаю внести за вас залог.
Уилл сделал шаг в сторону Леджа.
– Я хочу поговорить с ним.
– Говорите, – разрешил Аллейн.
– Мне очень жаль, что все так обернулось, дружище, – произнес Уилл. – Но какое бы обвинение ни выдвинули против тебя эти так называемые органы правопорядка, ты должен знать, что партии на это наплевать. Так что все мы помыслами и душой по-прежнему будем с тобой. Эх, зря я не разбил нос другому полицейскому и не отправился за решетку в твоей компании.
– Полицейские так круто за меня взялись, что, боюсь, мне скоро оттуда не выбраться.
– Знаю. И желаю тебе терпения и удачи.
– Хватит болтать! – сказал Харпер. – Давайте двигайтесь. Оутс, вы едете?
Оутс кивнул и вышел из комнаты, и Аллейн закрыл за ним дверь.
– Лично я, – заявил Пэриш, – называю это шагом в правильном направлении, мистер Аллейн.
– Прикуси язык, Себ, хорошо? – бросил Кьюбитт.
– Вы на что это намекаете, мистер Пэриш? – осведомился Уилл. – Полагаю, вам нужно следить за своими словами.
– А ничего другого и не скажешь, – произнес Абель.
– Эх, отец… Если бы у меня был твой язык… – начал было Уилл.
– То вы, полагаю, вырвали бы его из своих уст, – закончил за него фразу Аллейн и добавил: – Желаю вам доброй ночи, джентльмены!
Гости один за другим начали покидать помещение. Но один только Пэриш сопроводил свой уход словами. Должно быть, сказалась актерская привычка эффектно обставлять финальную сцену.
– Надеюсь, – произнес он, – меня не привлекут к ответственности за ложное обвинение и диффамацию, если я назову отъезд этого субъекта в Иллингтон началом конца?
– Можете быть спокойны, мистер Пэриш, – вежливо ответил Аллейн. – К ответственности за диффамацию вас не привлекут.
Пэриш весело засмеялся и двинулся вверх по лестнице вслед за другими гостями.
Одна только мисс Дарра никуда, похоже, уходить не собиралась. Сложив свое вязанье в сумочку для рукоделия, она сняла очки и пристально посмотрела на Аллейна.
– Думаю, вы были вынуждены отправить того беднягу в кутузку, – сказала она. – Уж больно глупо он себя повел. Но вы же знаете, что он представляет собой просто клубок обнаженных
нервов, не так ли? Сейчас ему врач нужен, а не полиция.– Вы имеете в виду мистера Монтегю Трингла? – лениво растягивая слова, осведомился Аллейн.
– Ага! Стало быть, этот псевдосекрет выплыл-таки на поверхность? – не моргнула глазом мисс Дарра. – Странно, что этого не случилось раньше. Впрочем, я в любом случае свою часть договора выполнила.
– Был бы не прочь узнать, в чем этот договор заключался, – заметил Аллейн.
– Неужели не догадываетесь?
– Да вот задаюсь вопросом, не явился ли он следствием обещания семейства лорда Брауни присматривать за мистером Тринглом.
– Какой вы умный! – воскликнула мисс Дарра. – Обязательно будете носить треуголку с плюмажем, если, конечно, главный комиссар полиции носит подобный головной убор. Вы правильно рассудили, ибо все именно так и было. Мой несчастный кузен Брауни всегда чувствовал себя ответственным за провал махинации. Слишком неосмотрительно он себя вел и постоянно зарывался, а такого в финансовых операциях допускать нельзя. Ничего не поделаешь, он был совершенно не приспособлен к бизнесу, и ему даже в голову не могло прийти, что в деле, в которое он влез, не все чисто. Впрочем, ему бы и это сошло с рук, если бы он не давал воли языку. А так все раскрылось, и в результате он оказался на скамье подсудимых. По счастью, жюри пришло к выводу, что он всего лишь марионетка в чужих руках, по причине чего ему удалось отделаться самым мягким приговором из всех возможных. Тем более стал распространяться слух, что факты подтасованы и имела место судебная ошибка. Трингл же с самого начала говорил именно так. А он имел на моего кузена сильнейшее влияние, буквально околдовал его, хотя сейчас, посмотрев на Трингла, этого не скажешь. Вы же сами видели, каким он стал, не правда ли? Но в свое время это был очень даже симпатичный парень с черными как вороново крыло волосами и великолепными зубами. Сейчас, разумеется, его трудно узнать, особенно если принять во внимание, что волосы у него поседели, а вместо натуральных зубов, выбитых в тюрьме, ему вставили фарфоровые китайские. Но как бы там ни было, мой кузен перед смертью взял со своих домочадцев слово, что они будут приглядывать за Тринглом, когда тот выйдет из тюрьмы. И Трингл стал своего рода грузом на совести семейства Брауни, и я не берусь утверждать, что он об этом не знал или не пытался это использовать. Короче говоря, мы с ним находились в контакте, и он написал нам отсюда письмо, где сообщил, что сменил имя и фамилию и что ему нужны деньги. Нельзя сказать, что наше семейство обладает слишком толстой чековой книжкой, тем не менее на семейном совете было решено откомандировать меня в Оттеркомби, чтобы я имела возможность лично оценить его нынешнее моральное состояние и, так сказать, материальное положение. Тем более я и сама собиралась на этюды к морю. Не стану рассказывать о том, какие темы мы с ним обсуждали, поскольку это не имеет никакого отношения к данному делу. Скажу только, что нынешнее состояние Трингла мне не понравилось, и я искренне хотела, чтобы вы оставили его в покое, но, как сейчас понимаю, это невозможно. Подумать только – этот бедолага набросился с кулаками на двух полицейских при исполнении! Однако прошу вас иметь в виду, что в случае, если потребуется залог, я готова внести его.
– Благодарю за очень интересный рассказ, – сказал Аллейн. – Несомненно, он поможет расследованию. Но хотелось бы узнать у вас еще одну вещь: скажите, вы делали наброски мыса Кумби-хед, расположившись среди скал со стороны тоннеля?
Мисс Дарра задумчиво на него посмотрела.
– Делала.
– По утрам?
– Да, обычно я занимаюсь своими художествами с восходом солнца.
– Были ли вы в указанном месте после того, как мистер Уочмен приехал в Оттеркомби?
Мисс Дарра глянула на него в упор.
– Да, была, – подтвердила она.
– Мы с мистером Фоксом видели, где вы устанавливали свой мольберт. Скажите, находясь в том месте, вы слышали разговор между мисс Мур и мистером Уочменом?
Мисс Дарра сложила свои пухлые ладошки и одарила инспектора мрачным взглядом.
– Ответьте, пожалуйста. Это важно, – произнес Аллейн.
– Слышала. Не могла не слышать, даже если бы и хотела. Но к тому времени, когда мне пришло в голову встать и продемонстрировать свой силуэт на фоне неба, разговор зашел так далеко, что я не отважилась.