Премьера без репетиций

– Как они сейчас?

– Да никак. Затаились в болотах.

Ягупов удивленно посмотрел на Астахова.

– А не допускаешь ли ты, Сергей Дмитриевич, что это боевка того же «ОЗОНА»? А Барковский, видя ситуацию, решил вернуться восвояси.

– Не думаю. Скорее выжидает чего-то.

– Но, согласитесь, странно: после относительно активных действий – вдруг полное затишье.

– Эффективность их действий за прошедшее время была небольшой. Последнее задание, если исходить из того, что Барковский – командир этой группы, они так и не выполнили. Да и своих целей он еще не достиг. Пан ищет сокровища из бывшей своей коллекции. Но большая ее часть у нас в руках.

– Как проходит операция, учитывающая его «интересы»?

– Работаем. Только после событий у шоссе вряд ли он сломя голову кинется в засаду.

– А вдруг, Сергей Дмитриевич, он уверен, что мы не знаем, кто он такой? Вон ведь какую таинственность развел.

– Думаю, что Барковский не дурак и понимает, что столько времени оставаться невидимкой невозможно… Тем более что рядом с ним Чеслав Лех… а эта фигура известна каждому крестьянину.

– Нравится мне, Астахов, твоя оперативная хватка. Но вот некоторых мелочей ты, человек не местный, знать не можешь. Барковский – настоящий пан. А значит, остальных он считает ниже себя во всех отношениях. Это у них, шляхтичей, с молоком материнским внутрь попало. Что же касается населения… Тут и белорусы живут, и поляки, и украинцы… Чего им всем делить? Бывшие долги панам? И банды им не нужны. Я помню, вы к этому коллекционеру живописи своего «художника» послали. Ну и как?

– Вчера получил подробное сообщение от Богомольца. На пособников банды «художник» пока выйти не сумел. Хотя все сделал правильно. Чуть подождать, и, думаю, выйдут они на него сами. Новых людей у болот тоже пока не появилось. Только вот, кажется, влюбился парень.

– Что ж плохого? Дело молодое.

– Может, и так. Но за девушкой этой перед тем, как с молодым паном уехать, Чеслав Лех ухаживал.

– А не может эта девушка быть ниточкой к банде? Если Чеслав ходит к ней…

– Думал уже. Девушка – дочь лесного объездчика. Отец – мужик простой, но уж очень скрытный. Живет по принципу: ни вашим, ни нашим. А дочь не в него. Посмелее… Она еще тогда Чеславу от ворот поворот дала. И вот представим его состояние. Девчонка отказала ему, подручному пана! Предпочла замухрышку, голь перекатную. Да сейчас попади к нему в руки Алексей, трудно представить, что будет!

– Да, ситуация… Что думаете предпринять для скорейшей ликвидации банды?

– Подготовлена система засад на основных путях, где они могут появиться. Еще вот что: «полковник» не будет хранить награбленные картины в болоте, в сырости. Значит, есть у него тайники. Завтра выставим засаду в его бывшей усадьбе и еще в двух-трех перспективных местах.

– Что радиоперехват?

– Ничего не дает. Они рацией не пользуются.

17 октября 1939 год ИМЕНИЕ «БАРКОВСКОЕ»

Рябову сразу не понравился этот двухэтажный особняк. Еще в сумерках, расставив посты и проинструктировав бойцов, он долго бродил по нему. Ходил туда-сюда по длинной анфиладе комнат, а предчувствие чего-то нехорошего не покидало его.

Темно на улице. А в комнатах, пропахших недалеким болотом, еще темней. Чувствуешь, будто трясина уже затянула.

Рябов зябко поежился и поправил накинутую на плечи шинель, на всякий случай пощупал кобуру, снова пошел, не торопясь, по анфиладе. Произойдет ли сегодня что-нибудь? Честно говоря, находиться в роли подсадной утки и заманивать к себе охотника ему не нравилось…

Вот как расценить сегодняшний эпизод? Рябов со своей группой (первая еще затемно незаметно прошла сюда и организовала засаду) целый день лазил по имению. Часа через полтора появилось несколько мужиков. Степенно поздоровались, поговорили о том о сем. А глаза с хитринкой. Ждут, когда начальник скажет основное – зачем в имение приехал. Понял Петр Николаевич, чем вызвано сдержанное любопытство. Понял и таить цель приезда не стал.

Предложил он мужикам вместе богатства, которые, говорят, пан где-то здесь спрятал, поискать. Молчали мужики. Объяснил он, что это сейчас народные богатства, а пан их награбил, эксплуатируя их же, мужиков. Но у тех лица стали скучными и чужими, и они под разными предлогами начали расходиться. Только один с интересом смотрел на Петра Николаевича. Его окликнули: «Эй, Нестор! Пойдем!» Но тот будто и не слышал. Подошел к Рябову, закивал головой и сказал: «А-а-а! Гостей ждешь? Праздник? Огоньки, фонарики? Придут и к тебе небось!» – и вдруг неожиданно громко рассмеялся.

На руках у него сидел какой-то полудохлый лисенок. Рябов был готов к сложному разговору и поэтому не сразу понял, что перед ним ненормальный. Даже сейчас, спустя несколько часов, не мог он избавиться от неприятного осадка.

В светлое время бойцы дотошно простукивали стены, заглядывали в дымоходы, лазили по подвалам. Но всего, естественно, осмотреть не успели. И почему Астахов решил, что эта их суета в имении поторопит Барковского? Ну ладно, просто оставить засаду. А то впрямую говорим, что знаем, кто он и зачем нужен.

Петр Николаевич поежился. Холодает уже. Потрогал ноющую рану над ухом, залепленную пластырем. Боль отдалась уколом в затылке. «Контузило все ж таки», – вздохнул Рябов и пошел к лестнице. Спустился вниз. Красноармейцы, что сидели рядом с ручным пулеметом, – отсюда хорошо простреливались подходы к дому, – при его появлении настороженно оглянулись.

– Ну как? Тихо? – спросил Петр Николаевич.

– Тихо…

– Вы повнимательнее. Сами знаете, кого ждете.

– Тут вроде огонек мелькнул.

– Где? Когда?

– Да вон, между деревьев, на пригорке, церквушка. Видите? Там, минуты четыре назад. Хотели сразу доложить, но вот решили подождать. Может, еще что появится?

Рябов и сам, стоя на втором этаже у окна, заметил мелькнувшую светлую точку у церкви. Но больше ничего не было, ни движения, ни шума. Что делать? Послать разведать? Или сразу группу? Но не было у него такого приказа.

А вдруг он сейчас отошлет туда людей, а здесь появится Барковский? Нет, группу он ослаблять не может. Рябов успокоил себя тем, что, ничего не предприняв, приказа не нарушит.

– Показалось, – спокойным тоном сказал Рябов красноармейцам. – Церковь заколочена. Я сам осмотрел. Вот такой замок висит, а светляки в глазах от усталости. Со мной так бывало. В империалистическую, помню, стоишь на посту, вглядываешься в темень – все глаза проглядишь. Начинает тебе мерещиться: то огни, то шорохи… Ну, поглядывайте тут.

Он зашагал по коридору проверять другие посты…

ЖИВУНЬ

Алексей был не слишком тяжелым, и все же Паисий даже прикрякнул, когда тот вскочил ему на плечи. Алексей чувствовал, что опора под ногами совсем ненадежная. Повесив моток веревки на шею, он искал выступы.

– Ну же! – на выдохе простонал внизу Паисий.

Вот наконец-то приличный выступ. Алексей быстро подтянулся, зацепился за край карниза, вскарабкался на него.

– На крыше, ты там… не загреми… – донесся снизу заботливый шепот еще не отдышавшегося Паисия. – Левее возьми. Там листы оторваны… Я у часовенки посторожу. Если что – камешек в крышу кину.

Тихо скрипнул песок под ногами уходящего Паисия.

Алексей нагнулся и стал ощупывать руками давно некрашеное железо старой церковной крыши, осторожно двигаясь вперед. Вот и оторванные листы. Потихоньку, чтобы не было шума, стал отгибать их. В тишине старое железо жутко скрежетало. Алексей болезненно поморщился. На ощупь выбрал стропило потолще, привязал веревку, дернул, пробуя. Пропустив ее вниз, начал спускаться. Под куполом было еще темнее, чем там, наверху.