Преодоление
Шрифт:
Сразу почему-то мне не захотелось называться туристом. Хотя сам факт подобного толкования меня, болезного, настраивал на оптимистический лад и уже чуточку приоткрывал завесу грандиозной тайны Дна. То есть оно когда-то и кем-то было построено для решения самых широких и многообразных задач. В том числе и в сфере развлечений. Иначе на кой, спрашивается, здесь туристы нужны? Версию, что Чмо свалилось сюда из иного мира случайно и в единственном числе, а уж тем более было нечаянно сброшено сюда гаузами вместе с большими ящиками, я сразу отторгал как неуместную.
Хотелось бы ещё узнать, что туристы здесь делали, как развлекались и какие у них были отношения с привидениями.
Далее у меня предстал выбор между управленцем и наездником. Причём следовало учитывать, что я даже понятия не имел, кем по общей классификации может оказаться наездник. С ним можно было попасть впросак, если эта категория контакторов принадлежала к пилотам неких летающих тарелок. А из меня пилот, как из дерьма пуля.
Да и роль управленца к данному историческому моменту мне подходила больше всего. Ведь недаром тут на всех поселениях вместо слова «командир» больше используют определение «управляющий». Значит, нечто такое складывалось исторически или чувствовалось людьми подспудно. А может, и такие были, как я? И сумели выяснить о Дне массу полезного, интересного и ценного?
Следовательно, представиться управляющим было бы самым честным и предпочтительным для меня. Но я всё-таки попытался схитрить:
«Какая разница между наездником и управляющим?»
«Ты кто?» – тупо донеслось в ответ. И стало понятно, что к дальнейшим уровням разговора меня допустят лишь после конкретной самоидентификации. Открыл рот, готовясь сказать ещё и вслух «управляющий», но вместо этого у меня мысленно вырвалось слово: «наездник…» И кто меня за язык дёрнул? Вернее, не ту кнопку в мозгах нажал? Потому что вслух я ничего так и не сказал. Зато со стороны Чмо моей руки коснулась волна дружелюбия и успокоения. А потом и мысль донеслась предупреждающая:
«Сейчас будет немного больно, на руке будет сделан символ наездника, который позволит пользоваться боевым серпансом…»
Кто такой серпанс и где он пасётся, я переспросить не успел. Изрядная боль ударила в ладонь, прострелила по всей руке и по позвоночнику пронзила моё исхудавшее тело до самых пяток. Приоткрытая челюсть непроизвольно сжалась, чуть не откусив язык, а вышеупомянутые пятки так резко и сильно упёрлись в пол, что я отпрянул назад, грохнулся с табуретки, да при этом ещё чуть не опрокинув на себя все сложенные под стеной дрова. С минуту полежал, покряхтывая да поглядывая на обступивших меня женщин, понял, что боль прошла, и стал вращать правую ладонь у себя перед глазами.
Поначалу в глазах у меня рябило, но потом я всё-таки рассмотрел изумительно чёткую татуировку чёрного цвета. Там был от груди и выше изображён некий мужчина со вскинутыми вверх руками, и в них он ловко раскручивал не столько лассо, как довольно странную угловатую коробку на конце верёвки. Детали одежды тоже были прорисованы довольно подробно: вроде как рубашка, и поверх нее жёсткий жилет со множествам карманов и идущими крест-накрест ремнями. А на голове шапка из довольно толстой материи, нечто среднее между будёновкой и той шапкой, которую строители надевают под пластиковую каску. Было сходство с головными уборами и монголо-татар, но вот нисколько не узкие глаза, пышные усы и не менее пышная борода наездника принадлежали скорее донскому казаку, чем кому-либо иному.
Пока я рассматривал своё новое украшение, рядом появилась Ксана и резко прикрикнула на столпившихся вокруг меня женщин:
– Не стоять! Скоро праздник, а столы ещё пустые! Шевелитесь! – после чего сразу протянула руку мне для помощи, спрашивая при этом
обеспокоенно: – Тебе плохо?Приняв с удовольствием от неё помощь, я вновь уселся на табурет и даже с благодарностью прижался ладонью к женской ручке:
– Уже хорошо… спасибо! – потом показал ей свою татуировку. – А как тебе это?
– Что?! Сломал?! – подруга стала аккуратно ощупывать мою конечность. – Пошевели пальцами! Где болит? Может, тебя в спальню провести, приляжешь?
– Да всё нормально! – поспешил я успокоить. – Ты рисунок видишь?
Правильно я догадался по её виду: ничего она не видела. Да и всё логично складывалось, раз Чмо невидимое, то и след от его метки-символа тоже не каждому будет виден. Называть татуировку клеймом как-то не хотелось, так и проданным жеребцом себя недолго почувствовать.
Но в данный момент ни о какой спальне не могло быть и речи. Я отсюда с места не сдвинусь, пока с этого «мешка» всю нужную информацию не вытрясу. А будет молчать или увиливать, то не погнушаюсь на него опять, словно нечаянно, пончо из шкурок мохасиков уронить. Для открытия глобальных тайн этой каторги я ни перед чем не остановлюсь! Конечно, полуразумное существо жестоко пытать не стану, но небольшая боль ещё никого не убивала (я вон уже и забыл, как меня тряхануло!), а только языки развязывала…
Так что отсюда не уйду. Пусть даже свадебное торжество без меня начнётся или очередная ватага зервов на башню ринется, с места не сдвинусь.
О чём и заявил Ксане, добавив заверения, что у меня всё в порядке и под полным контролем. Главное, чтобы мне никто не мешал и не отвлекал на иные дела. А чтобы добиться лучшего послушания, опять приложился к ручке красавицы губами и пообещал, что сегодня вечером буду навёрстывать упущенное вчера. И этого оказалось более чем достаточно, чтобы меня больше никто не беспокоил. Правда, сама Ксана Молчун после этого стала регулярно, раз в пять, десять минут, заглядывать в кухню и присматриваться к моему состоянию. А то мало ли до чего меня доведут эти игрища с невидимым! Вон, уже раз грохнулся…
Тогда как мой продолжившийся диалог с «мешком», оказался невероятно сложным и заводил постоянно в такие тупики, где я получал один и тот же ответ на три десятка моих самых витиеватых вопросов.
Например, один из них в разных вариантах звучал проще всего так:
– Что такое серпанс? – а ответ звучал до тошноты одинаково:
– Эти знания включены в программу обучения наездника.
И всё. Ни, где эти серпансы обитают, ни что они едят, ни кого на себе носят, ни как выглядят вообще, и чем боевые отличаются от небоевых – один и тот же ответ.
Однозначные были получены ответы и на десяток иных вопросов.
Но не могу сказать, что моя настойчивость не принесла и некоторые результаты:
– Для чего служит символ у меня на ладони?
«Для управления серпансом, для главенства над управляющими и туристами, для проникновения в арсеналы, для управления раймольке, для точного адресного направления скадвы, для отправки груанов с помощью Длани в ОСАР (особый склад армейского резерва)…»
Больше ни разу я такого исчерпывающего, длинного, таинственного и непонятного ответа в течение всего допроса не получил. Поэтому вначале минуты две сидел, тщательно прогоняя фразу в памяти и стараясь точно запомнить незнакомые слова. Но вот расшифрованная аббревиатура ОСАР меня сразу поразила до самых печёнок. И я на некоторое время затаил дыхание в глубоких раздумьях. Потом рискнул и задал тот же самый вопрос и с некоторым облегчением услышал тот же самый ответ, слово в слово. То есть получалось, что главное – это правильно спросить.