Препод по соседству

И вот, по истечению стольких лет Владимир Фёдорович, ставший уже деканом, предложил мне заменить уважаемого преподавателя, пока он съездит к сыну на свадьбу. И он, чёрт возьми, рисковал получить по шее, но хотел подарить мечту мальчику, которого он хотел усыновить. Это я уже узнал, когда был взрослым парнем, что ему отказали в усыновлении.

И как я мог отказать старику? Такому близкому для меня человеку. Да и хотел присмотреть за Принцессой, вот только, втянулся и совсем про все позабыл, о чем сильно жалею.

А ещё слово дал Владимиру Фёдоровичу, что со студентками не буду заводить отношений. Да, мог сказать, признаться, но промолчал и согласился, вновь загоняя себя в рамки. Наверное, мне не хватило слова, которое я дал два года назад в баре Паше, что не буду ничего предпринимать в сторону его сестры.

Что я за человек такой? Зачем обижаю Киру? Правильно Паша говорил, что я слишком сложный для неё. Нужно отпустить, пока не поздно, пускай встретит нормального парня, но я не могу. Не могу без неё. Маленькая, хрупкая, сероглазая Принцесса навсегда поселилась в сердце.

Выезжаю загород, и выжимаю газ, упиваясь скоростью, не сразу замечаю знакомую машину Ивлева.

Интересно, решил со мной погоняться или поговорить хочет?

“Нет, всё-таки погоняться”, - усмехаюсь, наблюдая за тем, как парень пытается меня обскакать.

Давно не играю в такие игры и хочу сбавить скорость, как пацан прижимается сбоку. Пытаюсь вырулить, и делаю только хуже…

Для меня, словно замирает время, настолько отчётливо я вижу ухмылку Матвея, прежде чем вылететь с трассы и перевернуться.

Перед глазами проносится образ любимой, серые глаза, манящая улыбка, мерещится даже родной запах, прежде чем наступает темнота…

Кира

— Признавайся, ты чего сегодня такая кислая? И отмазка “голова болит” не прокатит, — сердито говорит Долбенко, когда мы садимся за стол в столовой.

— Вижу, у тебя появился аппетит, — приподнимаю уголок губ, рассматривая поднос Иры.

— Это да, такое ощущение, что я готова съесть кита, — поморщилась Ира.

— Уже не тошнит?

— Тошнит, но вроде как еда просится наружу только утром. Вчера вечером наелась так, что пошевелиться не могла. Пашка надо мной смеялся. Стоп, — подруга нахмурилась и впилась в меня цепким взглядом. — Ты мне зубы не заговаривай, Синицына! Что случилось?

— Ириш, плохое настроение, плюс голова болит, вот и кислая с утра. Правда, не нужно себя накручивать.

— Почему у меня внутри всё вопит о том, что ты врёшь, — хмурится подруга.

— Потому что ты стала слишком эмоциональной, — натягиваю улыбку, в надежде, что глаза тоже засияют, а не будут меня так палить, источая грусть.

— Думаешь из-за этого? Хотя утром мне показалось, что Пашка ведёт себя странно, но он тоже ответил, что мне кажется.

— Вот, видишь, ты себя накручиваешь. Ты счастлива и хочешь, чтобы твои близкие тоже были счастливы.

— Это правда, хочу всем такого же счастья, — Иришка зажмурилась и улыбнулась, как маленький ребёнок, в ожидании подарка.

— Белова, как твои успехи в покорении красавца препода? — за соседним столом раздаётся насмешливый голос Вики Лаптевой, моей одногруппницы и по совместительству злейшего врага Беловой.

— Отвали, — ответила Белова.

— Почему сразу отвали? Ты вроде сама вчера хвасталась, мне стало интересно, как продвигаются твои планы. Хотя какие планы, если препода в универе нет, и не будет, как говорят многие, — в голосе Вики слышится столько удовольствия.

Как нет? Внутри сжимается комочек предчувствия, но я сразу же гоню его подальше. Мне-то какое дело, где шляется Макс?

— Макса нет, странно, — говорит Ирэн, тоже услышав разговор девочек.

— Может, у него пар нет, — пожимаю плечами.

— Паша говорил, что Макс целый месяц будет здесь торчать почти без выходных.

— Может сегодня, как раз, его выходной.

— На второй рабочий день? — приподнимает бровь Ира.

— Солнце, прекрати, не хочу разговаривать про Макса, мне вообще плевать, где он и что с ним! — говорю слишком эмоционально, тем самым привлекая к себе внимание студентов.

— Я схожу в туалет, — говорю, поспешно вставая со стула.

— Кир, — окрикивает подруга, но я уже у выхода из столовой.

Зачем вообще пришла в универ? Нужно было лопать мороженко, и валяться под пледом, просматривая любимый сериал. Хотя, кого я обманываю. Себя? Пришла, потому что хотела увидеть, хотя бы глазком.

Вчера, когда эмоции утихли и конфеты закончились, меня накрыла осознанность. Не нужно было психовать, а всего лишь поговорить, что мне не понравилось то-то и то-то. И что я ревную сильно, что не хочу видеть, как он улыбается другим. Потому что боюсь боли от очередного разочарования.

Мне, блин, просто страшно!

Не выдержав, написала ему даже сообщение и несколько часов не выпускала из рук телефон в надежде, что ответит. Не ответил.

Иду по коридору в поисках места, где смогу побыть одна, как меня перехватывает за руку смуглый парень, крупного телосложения, ростом чуть ли не два метра, так ещё и глаза, как бездна — тёмная, пугающая.

— Слушай, ты Принцесса? — сжимает руку слишком сильно.

— Руку убрал, верзила, — фыркаю, вырываюсь и только после замечаю знакомый телефон, в который мужчина посматривает, словно сверяясь.

— Это ты? — показывает мне фотографию, которую сделал Макс в машине, ещё в первую нашу поездку.

— Да, откуда у вас этот телефон? — спрашиваю требовательно.

— Пошли, нам нужно идти, — сжимает губы и снова хватает меня за руку.

— Никуда я с вами не пойду.

Верзила нехорошо ухмыляется и закидывает меня на плечо, как мешок картошки.

— Слушай ты…

— Ваха, — подсказывает верзила, направляясь к выходу.

— Да хоть Петя, поставь меня на место.

— Нет, — в голосе слышится сталь.

— Я сейчас закричу, — паника подкрадывается незаметно.

— Кричи, — получаю разрешение.

— Отпусти! — вскрикиваю уже испугано, когда мы выходим на крыльцо.

Верзила стаскивает меня с плеча и ставит напротив, чтобы тут же впиться пальцами в мои плечи.

— Слушай сюда, ты поедешь со мной и мне плевать, хочешь ты этого или нет. Мой друг, — глаза мужчины на мгновение закрываются, скрывая от меня вихрь чувств. — Он в бреду и всё время зовёт «Принцессу», и будь я проклят, если не доставлю ему эту самую Принцессу. Так что молча садись в машину, пока я не стал очень плохим дяденькой.