Препод по соседству

— Два года?

— Да.

— Не находишь тупым: влюбиться в девочку и скрывать свои чувства несколько лет?

— Обстоятельства бывают разными.

— Мне приятно, но в то же время злит, почему не подойти, поговорить?

— Я откуда знаю? — буркнул Макс.

— Все, не злись, это ведь ваш с Пашкой знакомый?

— Да.

— Не скажешь кто?

— Нет.

— Окей, что в коробочке?

— Смотри сама.

Открыв коробочку, обнаружила золотую цепочку с кулоном в виде сердца.

— Красиво, — улыбнулась, — но я не могу это принять.

— Почему?

— Золото терпеть не могу, — усмехнулась, отодвигая от себя дорогущий подарок.

— А золотые сережки исключение? — усмехнулся Макс.

— Твой подарок, между прочим, как я могла отказать? — улыбнулась, прикоснувшись к сережкам.

— То есть мне не можешь, а ему спокойно?

— Макс, сам посуди? За красивыми словами или самый настоящий трус, или неуверенный в себе мужчина.

— А если ты ошибаешься, и парень хотел подарить тебе романтичную сказку?

— Допустим, это интересно, но я немного про другое. Два года капать слюной на девочку и ни разу к ней не подойти, какие выводы напрашиваются? Здесь либо чувства выдуманы, либо мужчина настолько не уверен в себе, что просто кошмар. Меня, как девочку, эти варианты не устраивают. Тем более, может, пообщавшись со мной, он осознал, что я не настолько идеальна, как он думает? В общем, это очень приятно, но отдай пожалуйста письмо и подарок обратно. Скажи, что, если хочет, мы можем встретиться, по-другому я не готова общаться.

— Хорошо, передам, спасибо за завтрак, — натянуто улыбнулся Макс, поднимаясь.

— Макс, я не хотела тебя задеть, — остановила Устинова, схватив за локоть прежде, чем он вышел из кухни.

— Я-то тут причем? — усмехнулся.

— Я же вижу, что тебе неприятно быть Почтой России и передавать такую новость. Просто я хочу, чтобы ты меня понял. Парни так умеют красиво говорить, но потом это оказываются всего лишь слова. Я не хочу больше сопливого мальчика, который испугается тебя и убежит. Мне хочется быть с сильным и уверенным в своих чувствах мужчиной. Или не быть ни с кем.

— Я понял, не волнуйся, — приобнял меня Макс.

— Всё равно я чувствую себя не очень, — призналась, вдыхая крышесносный запах.

— Прекрати, он поймет.

Черт, а я уже себе надумала вчера, что Устинову нравлюсь, даже хотела присмотреться, а тут такое. Даже обидно, что он не сам, а его кто-то просил.

Максим

Удар.

“Или самый настоящий трус”.

Удар.

“Или неуверенный в себе мужчина”.

Удар.

— Хватит молотить грушу, — раздался голос друга.

Удар.

“Меня, как девочку, эти варианты не устраивают”.

Удар.

“Я не хочу больше сопливого мальчика”.

Удар.

— Твою… (Пи-пи-пи-пи)! — ору, избиваю грушу.

— Успокойся, — повышает голос Паша.

Оборачиваюсь, в зале каждый смотрит на меня с изумлением. Мне не свойственно так выражать чувства, обычно со всеми я слишком вежлив, особенно, когда нахожусь на грани. Предпочитаю держать эмоции под контролем, чтобы не совершать ошибки.

— Она права, я совершенно в себе не уверен, — утыкаюсь лбом в грушу.

Паршиво.

— Вспомни, из каких передряг ты вытаскивал наш бизнес, неуверенные люди себя так не ведут.

— Какой к черту бизнес? — рычу.

— Мне так и хочется двинуть тебе по физиономии, чтобы в себя пришёл.

— Так ударь!

— Я, конечно, понимаю, кровь кипит, п@@@юлей хочется, но это не ко мне, у меня сегодня особенный день, чтобы с разбитой рожей ходить.

— Что мне делать? — вздыхаю, опуская руки.

— Во-первых, прекратить ныть, и послушать своего друга. Во-вторых, спустить сеструху с пьедестала. Ты её любишь, это я уже осознал, но ты относишься к ней, как к хрустальной, что ли. В роли друга ты превосходен, но как только свои яйца пытаешься подкатить к Кире, в тебя вселяется пятнадцатилетний пацан, который путём даже изъясняться не может. Что за херня с письмом? Ты об стену, что ли, стукнулся? Даже думать не хочу, что ты там понаписал. И вообще, о чем ты думал, когда сам же доказывал ей не один год, что за слащавыми обещаниями ничего нет. Сам, мать его, вылавливал пацанов, запугивал. Да ты когда мне написал, я блином подавился, напугав Ирку. Думала, не понравилось, — заулыбался Пашка.

— Она особенная, она заслуживает.

— Стоп! Обычная она, руки ноги, два глаза.

— Для тебя обычная, — злился.

— Ты совсем чокнулся от воздержания, что ли?

— Заткнись.

— Хорошо, попробую ещё раз. Есть девочки, которым нравится такие как ты, им нравится, когда перед ними преклоняются. Есть девочки, которые любят равноправие, такие любят постоянно доказывать, что и мужику в морду дадут, если надо. А есть моя стервозная сестра, которая хочет сильного мужика рядом видеть. Они с Иркой чем-то схожи. Им нравится, когда мужчины слегка властные, но заботливые. Короче у меня с этим тоже не все в порядке, я только начал разбираться, но вижу, что ты совсем в другую сторону копаешь. Единственное чего ты добьёшься, так это гулять на её свадьбе с другим более шустрым пацаном.

— Даже думать не хочу.

— Макс, ты умный мужик, тебе двадцать шесть, ты состоялся в жизни, неужели тебе так сложно быть собой рядом с ней? Я тебе столько комплиментов за последние пятнадцать минут наговорил, что уссаться можно.

— Я хотел постепенно приручать её.

— Письмом? — изогнул бровь Пашка.

— Заткнись, я уже понял, что это хреновая идея.

— Аллилуйя! — Пашка посмотрела наверх.

— Рядом с ней я из крайности в крайность, понимаешь? Мне хочется одновременно зацеловать её и ляпнуть какую-то хрень.

— Ты лучше целуй, продуктивней будет. И вообще, почему не играть в открытую? «Я тебя люблю». «Ты моя». И все дела.

— Я боюсь, — сжал губы. — Сейчас у меня хотя бы есть надежда на наше будущее, а если она откажет, то и этого не будет.

— Братан, любовь сделала тебя дебилом.

— Не спорю, — усмехнулся, присаживаясь рядом с Пашкой.

— Все мы люди, и все чего-то боимся. Но поверь, всегда есть альтернатива. Хотел приручить, отлично! Только выбери другую тактику. Поиграй в френдзоне, медленно двигаясь в зону бойфренда. Только не тупи! Веди себя как обычно. Если тебе будет проще, составь план, потом покажи мне, я одобрю, и двигайся строго по плану.

— Может, и составлю, — усмехнулся.

— Вот, и мне главное принеси на подпись, а то твой генератор хороших идей сломался, выдавая розовые сопли.

— Слушай, сам хорош. Почему я не знал про то, что ты сохнешь по подруге сестры?

— Макс, ты же не начнёшь на меня за это обижаться, как девчонка? — кривлялся Пашка. — А то я понимаю, любовь сделала тебя таким чувствительным.

— Правый, левый?

— Всё- всё, остынь! Да не хотел я об этом признаваться даже себе, какой делиться этим с тобой?