Прерванные - 3

Заканчивая пить свой напиток, я зову официанта и прошу его повторить.

— Что тебе заказать, Кора?

— «Шардоне», пожалуйста.

— Принесите также устриц.

— Сию минуту, сэр.

Кора смотрит на меня в ожидании, но у меня нет никакого желания разговаривать с ней. Мы сидим в молчании, и я просматриваю меню. Ее рука все еще лежит на моей, и вместо того, чтобы избежать неловкости, я позволяю ее руке оставаться на том же месте.

После того как нам принесли заказ, Кора съела несколько устриц. Она пыталась завести меня, сексуально высасывая губами устрицы, но мои мысли в этот момент были сосредоточены на Камилле. Интересно, а чем она сейчас занимается с Грейсоном. Я не буду удивлен, если они еще не спят, а, может, она читает ему сказку?

Принесли основные блюда, и мы едим и болтаем ни о чем. При обращении в службу эскорта я просил предоставить мне женщину, которая будет молчать и не будет досаждать рассказами о своей истории жизни или плакаться о причинах, почему она подалась в эскорт. Она мне нужна на один раз. Все остальное - не ко мне. Я клиент, который платит.

Кора наклонилась ко мне.

— Меня очень взволновало, когда мне сообщили о тебе и назвали дату. Я не могу дождаться того момента, когда смогу доставить тебе удовольствие и почувствовать тебя внутри.

Вместо ответа, я прошу принести счет и расплачиваюсь по нему.

Беру ее за руку, и мы проходим через вестибюль отеля к лифту, в котором, пока мы поднимаемся на верхний этаж, ее рука поглаживает мои бедра и мой член. Двери лифта открываются, и в течение нескольких секунд мы оказываемся в гостиничном номере.

Я толкаю ее к стене, тяну вверх ее платье, и отвожу ее трусики в сторону, погружая свои пальцы в нее. Она издает стон, просящий о большем. Я несу ее к кровати, опускаю ее, и вскоре мои штаны сняты, а мой член находится у нее во рту. Толкаю ее голову чуть ниже, она хватается за мои ягодицы, и берет меня во всю длину. Ее пальцы гладят мою мошонку, и я запрокидываю голову. Я вытаскиваю член из ее рта, кончаю ей на лицо, и смотрю на то, как она облизывает губы и стонет в знак признательности. Снимаю с нее платье, и мы падаем на кровать. Она усаживается на мое лицо, и я начинаю играть своим языком с ее киской. Это то, что мне необходимо сегодня вечером.

Секс без чувств и эмоций.

Почувствовав, как она уже близка к экстазу, я укладываю ее на спину, натягиваю презерватив и собираюсь дать ей то, чего она так ждала. Я смотрю на нее, а перед глазами возникает образ обнаженной Камиллы. Качаю головой, пытаясь стряхнуть наваждение, снова смотрю на нее, и снова у меня в глазах - Камилла. Сплошное бл*дство. Она трахает мою гребанную голову.

— С тобой все в порядке?

— Вставай, одевайся, и уходи. У меня нет настроения.

— Я сделала что-то не так? Ты хочешь, чтобы я отсосала у тебя еще раз? Или ты хочешь побольше поиграть? Я могу продемонстрировать свои навыки и показать тебе, как я могу удовлетворить себя. Я киваю и сажусь в кресло, наблюдая за тем, как она играет со своим клитором. Ее стоны наполняют комнату, но меня это не заводит.

— Это плохая работа, куколка. Свободна. Спасибо за вечер. Не дожидаясь ее ответа, я встаю и иду в ванную.

— Гребанный неудачник! Я так и знала, что ты слишком хорош, чтобы бы это была правда, - кричит она и хлопает дверью.

 ***

Я подъезжаю к кладбищу, выхожу из машины и уду по направлению к могиле Патрика. Подхожу к надгробью с большим ангелом,и падаю на колени.Я кладу цветы и пристраиваю плюшевого мишку на могилу моего мальчика. Моя рука поглаживает его имя, выграванное на камне, и я опускаю свою голову в немом поклоне.

— Я скучаю по тебе каждый день, - шепчу я, позволяя слезам катиться из глаз. Мое сердце рвется от боли. — Мне так жаль, что тебя нет с нами здесь сегодня.

Я смотрю на могильный камень, и мои пальцы следуют за буквами его имени: Патрик Энтони Шарп. Прежде, чем я вернулся в жизнь Камиллы, на надгробье была другая надпись - Патрик Энтони Фон Ворт, но, как только у меня появилась возможность, я исправил эту оплошность. Теперь там стоит фамилия настоящего отца.

— Патрик, твой братик сейчас дома. Как бы мне хотелось, чтобы и ты был там.

Я поцеловал надгробие, и перед уходом молча помолился за моего малыша.

Я уже собрался сесть в машину, когда увидел, Камиллу, направляющуюся к его могилке. Она даже не посмотрела в мою сторону, и я не виню ее за это. Каждый раз, когда я думаю, что мы сделали шаг вперед, мы застываем, и нас отбрасывает назад. Я уже провел свое время с Патриком, поэтому я хочу дать и ей возможность пообщаться с сыном наедине.

Сажусь в машину и направляюсь в пекарню,чтобы выполнить одно из нескольких поручений Камиллы. Мы договорились о том, что будем справлять День Рождения Грейсона, когда еще жили вместе. После нашего разрыва у нас с ней разгорелся спор, о том, где же мы будем его справлять. Я убеждал ее, что необходимо устроить празднование Дня Рождения в моем доме, но она настаивала, что вечеринка должна проходить в таунхаусе, и на ней должны присутствовать только близкие родственники. Сегодняшний день – это не только праздник для Грейсона, но и день траура по Патрику.

Убедившись, что я все сделал и все купил, я направляюсь внутрь дома, чтобы помочь Тейлор и Натали с украшением интерьера. Мои глаза находят улыбающуюся Камиллу с Грейсоном на руках.

— Ты поговорил с ней?
– спрашивает меня Натали, в то время как Тейлор просто смотрит на меня.

— Да поговорил. Это было похоже на американские горки, - вздохнул я. — Я видел ее сегодня на кладбище. Я дал ей личное пространство и время пообщаться с Патриком.

— Хорошо, - говорит мне Натали. — Нужно дать ей еще больше личного пространства и позволить вернуться к тебе. Кстати, мы поговорили с ней. Камилла все еще любит тебя. Когда же ты собираешься впустить ее в свою жизнь?

Вопрос на миллион долларов.

— Я не уверен, что я когда-нибудь сделаю это.

Надуваем оставшиеся воздушные шарики, раскидываем серпантин и собираемся вокруг Грейсона. Его личико светится от радости, когда он видит меня и Камиллу вместе.

— С Днем рождения тебя.

Комната взрывается аплодисментами и наполняется смехом. Я гляжу на моего сына, который держит в руках кусок ванильного торта с голубой глазурью, и радостно на него посматривает. В следующий миг он впечатывает этот кусок себе в лицо, запрокидывает голову, и начинает смеяться.

— Грейсон, - смеется Камилла вместе с ним, поедая торт с его пухлых маленьких пальчиков. — Пойдем, мама почистит тебя.

Я наблюдаю за тем, как она идет, унося нашего сына. Грейсон кладет свои ручки на ее щеки и улыбается. Любовь, светящаяся в их глазах, прибивает меня к месту и разрывает меня изнутри. Они счастливы без меня. Мы могли бы быть семьей. Мы могли бы иметь счастье и любовь. Проблема только во мне. Я не представляю себе, как мы можем быть семьей с Камиллой, зная, что я столько всего натворил, чтобы вернуть ее. Я украл у нее почти год жизни нашего сына, и у меня имеется еще куча секретов, которые сделают меня монстром в ее глазах. Я провел ее через ад и обратно. Та зависимость, которую я испытываю от нее, убивает меня. Мне необходимо находиться в трезвом рассудке и убить в зародыше все мысли о том, как же мне с ней было хорошо. Мне нужно быть в ее глазах мудаком, которого бы она ненавидела, и, в конце концов, смогла бы забыть о любви, которая нас связала.