Преследуемая

— Конечно, — отозвалась она. — Если ты расскажешь мне все-все об этом твоем Джессе.

— Да нечего рассказывать, — возразила я. Потому что рассказывать действительно было не о чем. Джесс исчез. И я, кажется, догадывалась, куда он ушел.

И ничегошеньки не могла с этим поделать.

Глава 18

— Смирись, Сьюз, — заявила Ки-Ки, проглотив одним махом свою половину канноли, которое мы с ней разделили на фестивале отца Серра. — Мужики — отстой.

— И не говори, — согласилась я.

— Я серьезно. Или ты их хочешь, а они тебя нет, или они тебя хотят, а ты их нет…

— Добро пожаловать в мой мир, — мрачно отозвалась я.

— Ой, да ладно тебе! — Похоже, Ки-Ки слегка опешила от моего тона. — Не может все быть настолько плохо.

Я была совершенно не в настроении с ней спорить. Во-первых, у меня только-только — и полсуток не прошло — перестала раскалываться голова после странствия. Во-вторых, все еще оставалась маленькая проблемка с Джессом. Я совершенно не горела желанием обсуждать последние события на этом фронте.

К тому же, мне хватало и других проблем. Взять, к примеру, моих маму и отчима. Они не так уж сильно и жаждали крови, когда вернулись из Сан-Франциско и обнаружили руины, которые когда-то были нашим домом… не говоря уж о повестке в суд. Брэд всего лишь был наказан пожизненно, а у Джейка — за то, что согласился на весь этот план с вечеринкой, не говоря уж об обеспечении ее алкоголем, — полностью конфисковали его сбережения на «камаро», которые собирались пустить на оплату всего, во что в итоге эта вечеринка выльется. От возможного убийства двух старшеньких Энди удержало лишь то, что Дэвид все это время находился в безопасности у Тодда. Но отчим явно всерьез раздумывал над этим… особенно после того, как мамуля увидела, что случилось с сервантом.

Не то чтобы Энди с мамой были в восторге от моего поведения — и дело даже не в том, что они узнали, по чьей вине пал смертью храбрых сервант, а в том, что я первым делом не сдала сводных братцев. Я бы намекнула, что в дело был пущен шантаж, но тогда бы они поняли, что Брэду известны обо мне определённые вещи, которыми можно шантажировать.

Так что я держала рот на замке, довольная, что в кои-то веки я была более-менее ни при чем. Ну, не считая серванта — хотя, к счастью, никто, кроме меня, об этом не знал. И все же я понимала, что полностью снять с себя вину не могу. Я даже не сомневалась, куда в ближайшем будущем будут уходить все мои деньги, полученные за работу няней.

Уверена, мама с Энди подумывали посадить под домашний арест и меня. Но они не могли не пустить меня на фестиваль отца Серра, учитывая, что, будучи членом ученического совета, я должна была дежурить на ярмарке, и меня ждала сестра Эрнестина. Вот так я и оказалась за прилавком с канноли вместе с Ки-Ки, которая также была обязана участвовать в мероприятии, как редактор школьной газеты. После вчерашней бурной ночки — ну знаете, грандиозной драки, путешествия в потусторонний мир и последовавшей затем болтовни с подругой всю ночь напролет в компании огромного количества попкорна и шоколада — мы с Ки-Ки были не в лучшей форме. Но посетители, которых было на удивление много, учитывая, что за каждую трубочку надо было отвалить по баксу, кажется, не замечали синяков у нас под глазами… возможно, потому что на нас были солнцезащитные очки.

— Хорошо, — сказала Ки-Ки. Со стороны сестры Эрнестины было довольно глупо поставить отвечать за прилавок со сладостями нас с Ки-Ки, так как большинство пирожных, которые мы должны были продавать, исчезали у нас во рту. — Пол Слейтер.

— А что с ним?

— Ты ему нравишься.

— Наверное, — согласилась я.

— И это все? Наверное?

— Я же тебе говорила. Мне нравится кое-кто другой.

— Точно, — кивнула Ки-Ки. — Джесс.

— Точно, — повторила я за ней. — Джесс.

— Которому ты не нравишься?

— Ну… да.

Мы посидели минутку, ничего не говоря. Отовсюду доносилась музыка мариачи. Около фонтана дети пытались разбить пиньяты. Статуя Хуниперо Серра был украшена цветами. Неподалеку стояли рядышком прилавки с тако и сосисками с перцем[1]. В церковной общине итальянцев было почти столько же, сколько латиноамериканцев.

Внезапно Ки-Ки повернулась и воззрилась на меня сквозь темные линзы очков.

— Джесс ведь призрак, так?

Я поперхнулась очередным пирожным.

— Ч-чего?

— Он призрак. Можешь даже не трудиться отрицать. Я была там вчера вечером, Сьюз. Я видела… ну, я видела вещи, которые по-другому никак не объяснишь. Ты говорила с ним, но рядом никого не было. И все же кто-то удерживал голову Пола под водой.

Я почувствовала, что краснею как рак.

— Ты с ума сошла.

— Нет, — покачала головой Ки-Ки. — Увы. Ты же знаешь, я ненавижу подобные штуки. Те, что нельзя объяснить с научной точки зрения. И всех эти идиотов на телевидении, утверждающих, что они могут разговаривать с мертвыми. Но…

К нам подошел турист, опьяненный ярким солнцем, свежим морским воздухом и слабоалкогольным пивом, которое стояло на немецком прилавке. Он протянул нам доллар. Ки-Ки подала ему канноли. Он попросил салфетку. Мы заметили, что салфетница пустует. Ки-Ки извинилась. Турист по-доброму рассмеялся, взял канноли и был таков.

— Но что? — нервно уточнила я.

— Но когда речь идет о тебе, я склонна верить. И однажды, — добавила она, взяв пустую салфетницу, — ты мне все объяснишь.

— Ки-Ки, — начала я, чувствуя, как сердце снова начинает биться в нормальном ритме, — поверь мне. Лучше тебе не знать.

— Не-а, — покачала она головой. — Нетушки. Ненавижу чего-то не знать. — С этими словами она помахала салфетницей. — Пойду наполню. Ты не против минутку побыть одна?

Я кивнула, и она ушла. Интересно, Ки-Ки хоть представляла, насколько сильно меня потрясла? Я сидела, размышляя, что же мне делать. Мой секрет был известен лишь одной живой душе на всем белом свете — лишь одной, кроме отца Дома и Пола, разумеется, — и даже ей, моей лучшей подруге Джине из Бруклина, было известно не все. Я никогда никому больше не рассказывала, потому что… ну, потому что кто бы во все это поверил?

Но Ки-Ки поверила. Ки-Ки сама обо всем догадалась и поверила. Может быть, подумала я. Возможно, все это не настолько безумно, как я всегда считала.