Преследуемый Зверем Братвы

Когда она собирается кончить для меня, я встаю, направляя свой член и жестко вгоняю его в себя. Нина кончает почти мгновенно. Она кричит и царапает когтями стену. Пальцы ее ног скручиваются на полу. Ее киска пульсирует вокруг моей толщины, когда она кончает.

Она поворачивает голову, когда я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее. Я со стоном беру ее руки и прижимаю к стене. Я вонзаюсь в нее, прижимая ее к плиткам, когда вода обмывает нас. Я захватываю ее рот своим языком, в то время как я претендую на ее маленькую пизду своим твердым членом. Я вонзаюсь в нее глубоко. Я колочу ее сладкую киску до тех пор, пока ее влага не капает с моих яиц.

Нина кончает снова, еще раз. Я рычу ей в рот, обе руки опускаются на ее бедра. Я жестко трахаю ее, погружаясь в нее снова и снова. Но когда она снова кончает и дрожит рядом со мной, я не могу сдержаться. Я толкаюсь глубоко, и моя сперма льется в нее, когда ее оргазм потрясает ее до глубины души.

После этого мы замедляемся. Я осторожно мою ее, баюкая на руках. Мы едва успеваем вернуться в офис, как снова оказываемся друг на друге. Но на этот раз мы идем медленно. На этот раз я беру ее нежно в постели. Мы подводим друг друга к краю пропасти около дюжины раз, прежде чем наконец взрываемся.

Вот так мы и проводим остаток дня, в постели, она в моих объятиях. Все именно так, как и должно быть.

Позже Нина готовит нам ужин, который мы поглощаем. Несколько часов спустя, после очередного душа, мы лежим в постели вместе. На этот раз я оставил люк открытым, позволяя вечернему воздуху циркулировать над нами.

Этот мир не такой уж жесткий и холодный. Там есть доброта. Там есть мягкость и красота. Просто все это для меня в новинку после жизни, полной отчаяния и боли. Я поворачиваюсь и целую ее волосы, чувствуя, что она начинает засыпать. Затем я закрываю глаза следуя за ней.

Прошло несколько часов, когда что-то вывело меня из сна. В комнате кромешная тьма. Но мои чувства обострены. Что-то не так. Кто-то…

Я поворачиваюсь, чтобы дотянуться до пистолета на прикроватном столике. Но ствол пистолета упирается мне в шею прежде, чем я успеваю добраться туда. Я замираю, когда слышу низкий, глубокий смешок в темноте.

— Ты всегда был больше, Костя.

Мое сердце замирает.

— Но я всегда был быстрее.

Этого не может быть. Это невозможно. Но вдруг включается свет, и я смотрю в лицо призраку. Мертвец, невозможно.

— Ты же…

Дмитрий мрачно усмехается мне через испуганное, мрачное лицо.

— Привет, брат.

Нина просыпается и начинает кричать, когда Дмитрий поднимает свой пистолет, а затем ударяет его сбоку по моей голове. Все это меркнет в темноте.

Глава 17

Нина

Когда его глаза открываются, я вздыхаю с облегчением. Напротив меня, привязанный к стулу за запястья и лодыжки, Костя медленно поворачивает голову, от одного плеча к другому. Но затем он снова погружается в сон, а мое сердце глухо стучит в груди.

Мужчина, стоящий между нами, хихикает, поворачивается ко мне и похотливо смотрит на меня. Слава Богу, я лежала в постели в футболке. Но, сидя здесь, привязанная к стулу, подол задирается гораздо выше, чем мне бы хотелось.

Взгляд мужчины то и дело падает на мои голые ноги. Я извиваюсь, пытаясь сжать их крепче. Он снова хихикает.

— Закрывай их сколько хочешь. Если я хочу попробовать… — он пожимает плечами и улыбается. — Тогда я попробую. Поверь мне.

Я смотрю на него, стиснув зубы.

— Прикоснись ко мне, и ты умрешь.

Он ревет от смеха.

— Сильные слова, маленькая девочка.

Я бросаю взгляд на Костю, затем сужаю глаза на другого мужчину.

— Кто ты, черт возьми?

— Я такой же, как ты, Нина. Совсем как Костя. Еще одна сломленная душа из гнилой системы.

— Я не сломлена, — выплевываю я. — И он тоже.

Он смеется.

— Послушай себя. Ты думаешь, что только потому, что Виктор Комаров сделал тебя своим гребаным секретарем, ты стала менее ебанутой? Он усмехается. — Нина, мы с тобой из одного мира. Ты и я-одно и то же.

— Мы совсем не похожи друг на друга, — выплевываю я.

Он пожимает плечами.

— Так ты исцелилась, dа? Теперь твое детство в аду исправлено? Вот почему ты трахаешься с таким сломленным, ненормальным ублюдком, как этот мужчина?

Он поворачивается и яростно трясет Костю.

— Эй! Очнись, Костя! Просыпайся! — Он дает ему пощечину, и я вырываюсь из удерживающих меня пут.

— Оставь его в покое, мать твою!

Мужчина хихикает и оглядывается на меня.

— А-а-а, так это больше, чем просто трахнуть его, dа? У тебя есть чувства к человеку, который пытался убить твою семью? Кто пытался похитить тебя, чтобы отомстить? — Он свирепо смотрит на меня. — Ты когда-нибудь спрашивала себя, какие у него были планы относительно тебя? В ту ночь, когда он собирался взять тебя, прежде чем ты так славно выстрелила ему в грудь?

Я сглатываю, бледнея.

— Как вы…

— Интересно, куда бы он тебя отвез? Что бы он…сделал с тобой? — Он жестоко ухмыляется, его губы кривятся в похотливой улыбке. — Или мысли о том, как он сделал тебя своей маленькой шлюхой, делает тебя настолько мокрой, что ты все равно трахаешь его?

Я медленно качаю головой, с отвращением глядя на него.

— Кто ты такой?

— Дмитрий.

За спиной мужчины Костя медленно поднимает голову. Его глаза распахиваются. Он быстро смотрят ко мне с беспокойством, наполняющим их. Но когда я слабо улыбаюсь ему, он, кажется, слегка расслабляется. Его взгляд направляется к человеку, стоящему между нами с пистолетом в руках.

— Ты мертв, — рычит он. — Я видел, как ты умирал, Дмитрий.

У меня отваливается челюсть. Я недоверчиво смотрю на человека с пистолетом. Это Дмитрий? Это другой мальчик, которого Федор дрессировал, лепил и издевался. Это тот самый, который “умер” в ограблении, которое вышло боком, того самого, который отправил Костю в тюрьму.

Но ясно, что он не умер. У него ужасные шрамы на руках и еще один на лице, который слегка перекашивает его. И ходит он хромой походкой. Но он очень даже живой.

— Сюрприз, братишка, — тихо шипит он.

— Как…

— Потому что я сильный, Костя, — рычит он. — Я сильный, потому что наш отец сделал нас сильными-достаточно сильными, чтобы пережить что угодно.

Костя прищуривается.

— Он не был нашим отцом, Дмитрий.

— Да, был, — огрызается Дмитрий. — Он нас вырастил, Костя! Он кормил и приютил нас. Он сделал нас людьми!