Пресс-хата для Жигана

Аккуратно развернув упаковку, Жиган принялся выкладывать на стол содержимое ящика. Сначала достал пистолет системы «Парабеллум» — под девятимиллиметровый патрон. Сконструированный немецким инженером Люггером, пистолет обладал неплохими огневыми качествами. Из него можно было вести прицельный, интенсивный огонь, не опасаясь, что ствол заклинит в самый неподходящий момент.

Считавший себя знатоком в области огнестрельного оружия, Филимон не упустил возможности блеснуть знаниями.

— Жиган, ты что, антиквариатом увлекаешься? Это же старье. Нынешние игрушки помощнее будут. Восьмизарядный дедушка времен Второй мировой войны. В каком болоте ты этот «парабеллум» откопал?

Любовно оглаживая рифленую ручку, Жиган ответил:

— Купил у черного следопыта. Мужик много интересных вещей из Кёнига привозил.

— Из Калининграда, — уточнил Филимон.

— Оттуда. Там в полузатопленных бункерах и схронах много немецкого оружия осталось. В смазке лежит. Ждет хозяина. Представляешь, сколько времени прошло, а на стволах ни пятнышка ржавчины. Как будто вчера с конвейера сошли… Дас ист фантастиш, — шутливо на немецком произнес Жиган, проверяя боек пистолета. — Ствол незасвеченный. Пристрелянный. В трудный момент очень даже может пригодиться.

В следующую минуту на свет появился кронштейн, ловко закрепленный за прицельной планкой. На кронштейн Жиган установил лазерный целеуказатель. Включив приспособление, поднял пистолет.

Красная точка размером с идеально круглую дробинку заплясала на стене, перебежала на фотографии и неожиданно легла на переносицу Филимону. Тот инстинктивно махнул рукой.

— Да ну тебя!

Жиган засмеялся:

— Бьет по нервам. А ты говоришь, старье… Старый конь борозды не испортит. Так-то…

Оправившись от испуга, Филимон с делаиым спокойствием спросил:

— Этот гробокопатель больше не возит такие цацки? А то я бы, пожалуй, прикупил какой-нибудь раритет для прикола.

Разбирая усовершенствованную конструкцию «парабеллума», Жиган произнес:

— Запомни, Филя, оружие для прикола не покупается. К стволу надо относиться с почтением, как к опасному инструменту, который в любую секунду может оказаться либо твоим другом, либо смертельным врагом.

— Ясно. А с черным следопытом все-таки познакомишь, — настаивал Филимон.

— Он исчез полгода назад. Пропал в подземном бункере под Гвардейском. Может, на старой мине подорвался, может, конкуренты завалили Пропал парень с концами. Не исключено, правда, что залег на дно. Оружейный бизнес — цело опасное.

Филимон многозначительно хмыкнул:

— Ты тоже к мероприятию серьезно готовишься. Будто на фронт собираешься.

Жиган пристально посмотрел ему в глаза.

— Просто стараюсь во всеоружии встретить любую неожиданность, — как само собой разумеющееся произнес он.

Достав из ящика несколько пачек с патронами, Жиган извлек наплечную кобуру для немецкого пистолета. Примерив ее, подогнал ремни, положил в кобуру пистолет и набросил джинсовую куртку.

Куртка отлично скрывала ствол.

Он вынул из ящика пачку денег, комплект документов.

— Кажется, все, — удовлетворенно произнес Жиган.

Ровно через полчаса после приезда красная «Мазда» отправилась в обратный путь.

Жиган возвращался в Москву, чтобы выполнить условия заключенного с хозяином компании «Светко» контракта. Он пока смутно представлял, что, собственно говоря, придется делать. И эта неопределенность беспокоила его.

Возвращались они в кромешной тьме. Ритмично работающий дизель «Мазды» нагонял сон. Чтобы встряхнуться, Филимон включил магнитолу. Из динамиков, настроенных на волну «Русского радио», раздался хриплый вопль безголосой певицы Ирины Венегровой.

Дива стенала, как обычно, о неразделенной любви, жарких ночах на смятых простынях, чужих руках, ласкающих ушедшего любимого, и горькой доле покинутой женщины. В особо трагические моменты певица безбожно фальшивила.

Внимательно выслушав первый куплет, Жиган процедил сквозь зубы:

— Полная ботва.

— А народу нравится… Хитовая бабенка. Правда, местами уже штукатурка осыпается. Но прыгает по сцене, как козочка. И ножки очень даже ничего, — приглушив звук, высказался Филимон.

— Прыгала бы в кордебалете. Или стриптиз показывала. А петь ей категорически противопоказано. Разве что в аэропортах через динамики хрипеть.

Ворон с взлетной полосы распугивать, — разнес в пух и прах фальшивившую поп-диву Жиган.

«Мазда» выскочила на кольцевую трассу и, влившись в общий поток машин, взяла курс на столицу.

Примерно в это же время бежевая «Тойота Лексус» двигалась по проспекту Мира к району Чистопрудного бульвара.

Вечерняя Москва сияла всеми цветами радуги. На фасадах домов полыхала неоновая реклама. Витрины магазинов и дорогих бутиков манили покупателей россыпями товаров С рекламных щитов, освещенных подсветкой, улыбались белозубые красавицы. На растяжках, парящих над улицами, красовались надписи, приглашающие посетить юбилейные концерты живой легенды российской эстрады.

Живая легенда, воспевавшая в советские времена строителей Транссибирской магистрали, комсомольскую романтику и коммунистическую партию, сейчас приторговывала нефтью, имела сеть ресторанов в столице и, по слухам, отмывала деньги мафии. На досуге ветеран советской песни устраивал грандиозные концерты в лучших залах столицы.

На концерты приглашались звезды рангом пониже. Они старательно развлекали публику, разогревали ее перед выходом мэтра. Участие в таких концертах было делом почетным и весьма прибыльным.

Нынешнее шоу живой легенды проходило без участия Ирины Венегровой.

Поэтому, увидев растяжку сквозь лобовое стекло «Тойоты Лексус», она виртуозно выругалась:

— Понавешали, твою мать… тряпок по всей Москве. Старому хрычу все неймется. И бабки ему подавай, и славу.

Телохранитель, сидевший рядом с водителем, с готовностью поддакнул:

— В точку попали, Ирина Васильевна, только вы не расстраивайтесь, бабок хватит на всех.

Эти слова подействовали на певицу, как красное на быка. Заерзав на сиденье, она прошипела: