Пресс-папье

Что ничуть не мешает нам качать пальцем перед носом какого-нибудь молодого человека и нараспев произносить: «В долг не бери и взаймы не давай», [187] после чего мы важно добавляем: «Шекспир», словно желая сказать: «Вот так-то!» Цитирующий забывает, однако ж, что произносит эти слова Полоний, персонаж комически нелепый, человек, чья способность понимать то, что происходит вокруг него, весьма и весьма ограничена, с чем не станет спорить и самый пристрастный критик. Совет этот он дает своему сыну: ведь все родители боятся, что дети их увязнут в долгах, выплачивать которые в конечном счете родителям же и придется. В драматическом контексте слова эти выглядят забавными, однако вряд ли можно сказать, что они отражают воззрения самого Шекспира.

187

«Гамлет», I, 3 (пер. М. Лозинского).

Непоследовательность тех, кто находит у Шекспира подкрепление своим доводам, – ничто в сравнении со странным обыкновением некоторых людей приводить цитаты из Библии. В книге Левит присутствует, к примеру, пара мест, в которых без обиняков говорится, что мужчина, ложащийся с другим мужчиной, как с женщиной, совершает «мерзость». [188] И за места эти ретиво ухватываются те, кто жаждет доказать порочность гомосексуализма. Однако в непосредственной близи от этих пассажей с не меньшим пылом заявляется, что нам не должно надевать одежду, сделанную из двух разных тканей, [189] стричь волосы на висках и брить брады наши, украшать себя татуировками, [190] смешивать скот наш со скотом инаго рода, [191] но все эти указания мы радостно пропускаем мимо ушей. А ведь в книге Левит сказано, что соблюдать надлежит все законы – от тех, что трактуют о кошерной пище, до указывающих, как следует приносить в жертву агнца (или двух горлиц, если агнец ей не по карману) женщине, которая очистилась после того, как родила младенца. Если младенец оказался мужеского пола, то мать, понятное дело, остается нечистой семь дней, а если женского, то целых две недели. [192] И никто не вправе привередничать по поводу этих эксцентричных указаний.

188

Левит, 18:22 и 20:13.

189

Левит, 19:19.

190

Левит, 19:27–28.

191

Левит, 19:19.

192

Левит, 12:2–8.

Да, конечно, цитирование дело опасное. Тем не менее пару дней назад я поймал себя на том, что произношу: «В делах людских прилив есть и отлив, с приливом достигаем мы успеха». [193] Я стоял в это время на весах, которые держу в моей ванной комнате, и размышлял о том, что мне следует, пока еще не поздно, взять себя в руки. Поскольку в школе обо мне говорили «кожа да кости», я долгое время не мог избавиться от представления о себе как о существе сухопаром, долговязом и нескладном. Однако недавно мне случилось дать интервью, и во вступлении к нему я был описан как человек «дородный», обладающий «щедрыми пропорциями», а в одном памятном месте и как «мясистый». Живот мой совершил переход от впалого к выпуклому с непристойной стремительностью. В итоге мое тело напоминает теперь – с виду и на слух – наполненный йогуртом мусорный мешок, и с этим пора что-то делать. Кое-кто из вас уже протянул руку к Библии, дабы отыскать в ней сказанное Екклесиастом о суете, и отрицать вашу правоту я не могу. Мне волю пришпорить нечем, кроме честолюбья. [194] Честолюбья, которое сводится всего лишь к тому, чтобы на улицах мне не кричали вослед: «Жиртрест!»

193

У. Шекспир, «Юлий Цезарь», I V, 2 (пер. Т. Щепкиной-Куперник).

194

У. Шекспир, «Макбет», I, 7 (пер. М. Лозинского).

В следующие пять недель я буду занят репетициями и записью телевизионной программы и потому на время оставляю эту рубрику. К возвращению же моему я стану, надеюсь, более стройным, подтянутым и уже не буду очень похожим на кита, как выражался Полоний. С другой стороны, силу моей воли завидной никто не назвал бы, так что попрошу меня не цитировать.

Мышь, которая мурлыкала

Исследования, проводимые на белых мышах, вознаграждают усилия ученых самым удивительным образом. Недавно они обнаружили, что белые мыши, совершенно как люди, падки до наслаждений. Ученые ухитрились вживить в мозг мыши электродик, который она (или он) активизирует самостоятельно, нажимая носом кнопочку. При каждом таком нажатии электрод вводит в кровеносную систему грызуна большие количества энкефалинов. Эти энкефалины, они же эндорфины, доставляют мышам наслаждение – огромные, омывающие их потоки чистой, трепетной радости. Эндорфины впрыскиваются и в нашу кровь, когда мы едим, когда достигаем, старательно выполняя инструкции, публикуемые в таких журналах, как «Космополитен», оргазма, когда нас щекочет или холит близкий друг. Это они служат приятным дополнением к боли, они понуждают нас правильно питаться и спариваться с подходящими для этого дела партнерами, защищать беспомощных детей и изыскивать поводы для мелочных придирок полезными для здоровья, утвержденными самой Природой способами.

Алкоголики ощущают приток эндорфинов при первом за день глотке джина; думаю, такой же прилив достойного возбуждения испытывает и лорд Хансон, приобретая первые 15 % акций какой-нибудь беззащитной корпорации, и совсем уж не приходится сомневаться в том, что редактор сенсационной газетки ощущает мощный выброс эндорфинов в кровеносную систему, как только перед ним раскладывают по столу фотографии, доказывающие, что супруга одного из игроков крикетной сборной страны подрабатывает проституцией. Некоторых из нас окатывают такие же приливные волны наслаждения, когда на сцену фестиваля «Монстры рока» в Кастл-Донингтоне выходит группа «Мотли Крю», или когда они созерцают скульптуру Бранкузи, или следят за совершающими свободный полет бровями Аластера Сима, или слушают (это мой персональный наркотик) музыку Вагнера.

Единственный, до какого удалось додуматься человечеству, истинный эквивалент этих эйфорических пептидов извлекается из мака. Опиаты обладают точно такой же способностью порождать наслаждение и подавлять боль, они «связывают», если перейти на язык врачей, те же самые рецепторы мозга. Ученые уже не один год пытаются отыскать способы химического синтеза наших с вами эндорфинов и получить наркотик, который не будет иметь явственно нежелательных побочных эффектов – или «противопоказаний», как эвфемистически выражаются медики, – создаваемых морфием и героином. Однако белая мышь учит нас тому, что это направление исследований может оказаться бесполезным.

Дело в том, что, получая возможность выбора между высвобождающим эндорфины нажатием кнопки и миской еды, белая мышь неизменно выбирает кнопку. Она сидит, включая и выключая электроды, мечтая, подергиваясь и пуская от чистого наслаждения слюни, пока буквальным образом не околевает от голода.

Пуритане могут усмотреть в этом доказательство того, что способность человека отыскивать новые пути, на которых он достигает наслаждения, такие как вино, искусство, наркотики, спорт и позиция № 41 «Камасутры», есть извращение дарованного нам Природой рефлекса наслаждения, настолько удаленное от первичной его функции как механизма продолжения рода, что удаление это надлежит считать творением дьявола. Настанет день, предупреждают они, насупливая брови под своими коническими, комическими пуританскими шляпами, когда мы понаделаем кнопок не для белых мышей, но для самих себя, и тогда уже мы сами будем пускать от наслаждения слюни – вместо того чтобы трудиться, прясть, хвалить Господа и кормиться картошкой. А тем временем белые мыши, к которым мы, корчась и урча, повернемся спиной, разбегутся и захватят власть над миром, что, как всегда уверял нас писатель Дуглас Адамс, они проделают в любом случае.

Возможно, в этом и состоит причина демонстрируемой хозяевами нашей жизни ярой нелюбви к Би-би-си. В конце концов, у любого телевизора кнопок столько, что многие усматривают в его способности доставлять нам пассивное, морфиническое наслаждение подлинную опасность. И когда странноватые политики и прочие мишки с очень слабенькими умишками негодуют на Би-би-си за то, что она называет старую советскую гвардию «правыми» и «консерваторами», это, разумеется, никак не связано со спорами, которые они и так уже проиграли, – ведь не настолько же они тупы. Вспомним, что сам президент Буш назвал переворот, произошедший на прошлой неделе в Кремле, делом рук правых; американские, французские, немецкие, итальянские и, что особенно важно, русские газеты также используют слова «консервативные» и «правые» для описания реакционных элементов советского общества. Нет, показная тупость этих людей есть, по сути своей, часть заговора, направленного на уничтожение самого телевидения. Отсюда и новая сеть «Независимого телевидения», именно для того и придуманная, чтобы уменьшить наслаждение, которое доставляют нам действительно независимые каналы. Система продажи льгот, самая неэффективная и разрушительная «в корпоративной истории», как отозвалась о ней финансовая компания «Джеймс Кейпел», нападки на Би-би-си и появление спутникового телевидения – все они придуманы для того, чтобы лишить нас удовольствия и заставить побольше работать. Все это дела пуританские, недобрые, неэтичные и подлые, да только мы и сами с усами. И конечно, по этой же причине искусство и спорт получают от бюджета сущие крохи. Иного объяснения я придумать не могу.

Любая белая мышь, которой пришла в это жаркое лето в голову блажь разгуливать в рубашке, наверняка посмеивается сейчас в рукав.

Игра в монополию

Помню, несколько лет назад, когда мир еще сохранял невинность и все казалось возможным, кто-то задал на званом обеде такой вопрос: «Случалось ли вам когда-либо присутствовать на приеме, на котором все разговоры не сводились бы рано или поздно к рынку недвижимости?»

Читателям помоложе скажу в поучение, что речь здесь идет о временах давно прошедших, временах, когда агенты по недвижимости еще рыскали по нашей стране, ища, кого поглотить, [195] позвякивали ключами, урчали двигателями своих «Пежо 205» и вообще обращали нашу столицу в место для жителей ее не безопасное. То, что этот владычествовавший, уверенный в себе вид человеческих существ оказался стертым с лица земли за время, равное, геологически говоря, одной миллисекунде, есть явление необъяснимое. Может быть, они слишком уж преуспели? Или, как считают некоторые, их теплая, плодоносная естественная среда обитания отступила куда-то от наползавших на нее льдов экономической депрессии и именно это отступление агентов и погубило? А может быть, бесконечная вторичная переработка ими фраз наподобие «хорошо презентированный», «все в большей мере желательный» и «продаваемый по реалистичной цене» создавала так много обманчиво привлекательного метана, что он в конечном счете разрушил кислород доверчивости и все они передохли? Не исключено, впрочем, что они, подобно Бенбери, просто-напросто «лопнули, взорвались». [196] Как бы там ни было, различные memento mori, [197] следы их существования, принявшие форму заброшенных домов на главных улицах наших городов и обратившиеся в окаменелости табличек «Сдается», все еще с нами. Et in Acacia Avenue ego, [198] словно говорят они.

195

Первое послание Петра, 5, 8: «…диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить».

196

О. Уайльд, «Как важно быть серьезным».

197

Помни о смерти (лат.).

198

И я (теперь) на Акация-Авеню (лат.) – отсылка к нередко встречавшейся прежде на надгробиях фразе «Et in Arcadia ego» – «И я в Аркадии» («Акация-авеню» – нарицательное название улицы в пригороде, населенной представителями среднего класса).

Но вернемся к званому обеду. Услышав приведенный выше вопрос, еще один гость спросил: «Случалось ли вам когда-либо присутствовать на приеме, на котором никто не задал вопроса: “Случалось ли вам когда-либо присутствовать на приеме, на котором все разговоры не сводились бы рано или поздно к рынку недвижимости?”» Что и показывает нам, насколько эндимичной была эта проблема. Тот факт, что недвижимость стала столь распространенной темой разговоров, сам по себе стал темой не менее распространенной. В кругах более утонченных распространенной темой разговоров стал уже сам этот факт. И так далее.

Впрочем, существует и еще одна популярная тема: наука. Издание книг с завлекательными названиями наподобие «Краткая история времени» или «Человек, у которого не было эндорфинов» позволило таким понятиям, как «физика хаоса», «морфологический резонанс» и «кот Шрёдингера», конкурировать в качестве предмета застольного разговора с недвижимостью. Эксцентричное поведение переставшего функционировать человеческого сознания порождало приятные анекдоты и домыслы, которые нередко позволяли уклоняться от дискуссий по поводу викторианских ванных комнат, навесных карнизов и оригинальных потолочных розеток, – по крайней мере, до подачи сыров.