Престидижитатор Сталина

Знал, но оказалось, что пока это знание лишнее. Обойдя несколько раз сарай, в котором кузница размещалась, я обратил внимание, что внутри он несколько меньше, чем снаружи. После тщательного исследования задней стены этого сколоченного из какого-то горбыля строения, я обнаружил, что за задней (внутренней) стенкой замаскирована крошечная, на полметра шириной, кладовка — в которой был спрятан вход в обширный подвал. Забитый разнообразным оружием — кроме почти полусотни ружей и кучи сломанных сабель там даже три пушки имелись. Все ружья, правда, тоже были поломаны, причем до состояния, исключающего малейшую возможность ремонта, а пушки (не очень большие, калибром примерно три дюйма) оказались заклепанными. Зато они были явно медными — ну, или бронзовыми, мне без разницы, стрелять из них я всяко не собирался.

То есть металла было много, и мне младший из мужиков по имени Авдей рассказал, откуда он тут вообще появился:

— Да барин наш в войну провиант в войска возил, а взамен железо это и привозил. Пушки-то его кузнецы у хранцуза как наскочут, так и заклепают, а потом дёру. Хранцуз погорюет, да пушку-то и бросит, она ему боле без надобности, а мужики ее подберут и в Свиньино тащут. Вот только их в тот раз хранцузы поубивали, и барин велел все Павловскому кузнецу отправить. Как раз незадолго до пожара, а в пожаре Гаврила и сам сгорел. Только вот никто не знал, куды он все железо-то попрятал…

Гаврила, царство ему небесное, попрятал — а я нашел. Вот только что с этим железом делать… Надо бы на полезные вещи перековать, но тут, в кузнице, от мехов осталась лишь рама деревянная: вся кожа, которую мыши не сгрызли, истлела. А без мехов хрен чего скуешь, пожаловался я вслух на горькую судьбинушку. И, оказалось, правильно сделал: мужики мои стенания услышали и предложили посильную помощь. То есть они предложили «временно разрешить им побраконьерить на территории поместья» — и в результате призрак голода уже к вечеру рассеялся. Мужики какими-то силками поймали в тот же день двух зайцев — не очень упитанных, но все же вполне съедобных. А так как в подвале кузнеца Гаврилы кроме всякого железа нашлась еще и здоровенная — пуда на два — глыба соли, жизнь заиграла новыми красками.

Зачем кузнецу понадобилась соль и откуда он ее вообще взял при нынешних ценах, мне подсказал небольшой кошель, полный разными побрякушками из желтого металла. Судя по надписи на кошеле, он тоже был «трофейный», но металл внутри в основном был все же низкопробный — а с солью было несложно догнать желтый металл до исключительно «червонного» цвета. Такого, что было не стыдно запихнуть кусок этого металла между двух штампов, тщательно упакованных в промасленную тряпицу. Не иначе, этот Гаврила не только с железом работал, но на кого — на Павлова, Свиньина или на себя лично… впрочем, мне это было вообще до лампочки. Главное — было чего пожрать и при этом от жратвы не тошнило.

А когда организм чувствует приятную сытость, то в голове появляются правильные мысли. Я поинтересовался у Авдея и Акима, не знают ли они, где находится одно несколько необычное дерево — уточнив по поводу базовых характеристик этой необычности. Авдей только кивнул — «да, мол, знаю», а Аким позвал Матрёну:

— Матрена, ты отседова дорогу до Татаркина Уда знаешь?

— Отседова не знаю, но знаю как от ближнего поворота туда пройти. Тут недалече, верст пять будет.

— Тогда завтрева с утра барина туды отведешь. И обратно приведешь, а мы, барин, тогда уже еще зайцев наловим или, дай бог, свинку даже, и меха тебе спроворим. Не сразу спроворим, а другим днем…

Матрёна оказалось даром что девкой мелкой, однако по лесу ломилась как лось — или, точнее, как молодая лосиха. По моим прикидкам пробежали мы за два часа не пять верст, а все десять, причем большей частью не по тропинкам, а по лесу. И за эти два часа я узнал много нового и интересного, а том числе и про удивительное дерево. История его появления, переводе на человеческий язык, была простой: лет много назад завелся в окрестностях злыдень писюкатый по кличке Татарка. Мужики его в конце концов отловили и орудия разбоя лишили, как раз на том самом месте лишили. Ну а через несколько лет выросло там это чудное дерево, напоминающее всем о неотвратимости возмездия за подобные преступления. Интересным было и то, что мужики о местонахождении диковинки в общем-то не знали, а вот девки — знали все поголовно. Потому как «если первой кровью оросить дерево, то дети будут рождаться потом здоровыми и сама баба не помрет при родах»…

Хорошие тут суеверия, правда по мне — так в эту ветлу или молния удачно так ударила, или пожар лесной ее вычурно так пожег, а скорее всего все же местные мальчишки столь незатейливо развлеклись в плане деревянного зодчества, однако и от суеверий польза есть: сумку свою я почти сразу нашел. А затем почти четыре часа тащил ее домой. То есть в сгоревшую Павловку — другого-то дома у меня здесь не было. Хотя все же первым делом стало то, что сначала я там же, у забавного дерева, и побрился — бритва у меня была на аккумуляторах, которые разрядиться не успели. Да и теперь долго не успеют: ее можно было и от фонарика с динамкой заряжать. А фонарик… мне Витька этот девайс подарил, он его из Китая привез. Причем не в магазине купил, а там с какой-то выставки хайтековской уволок, по его словам китайцы такие фонарики для своей армии делали, причем строго для спецназа. Так что от фонарика можно было и бритву заряжать, и телефон, и ноутбук, и вообще что угодно: у него переключатель был, так что он почти любое выходное напряжение выдавал, для разных аккумуляторов годное. На Али такие фонарики тоже продавались недорого, но у тех был выход только на USB, а у армейского было преимущество в виде впятеро более емкой собственной батарейки и регулируемым выходом, позволяющим подзаряжать что угодно.

В сумке у меня было вообще очень много всякого очень полезного. Небольшой набор резцов, фрез и сверел для тульского умельца (на турбинном дерьма не держали), опять же кулек с семечками. Еще там был «набор для выживания в зомби-апокалипсисе» — его мне подарил на прошедший день рождения Витькин отец, Василий Юрьевич. Покупной набор, именно так и именующийся, с кучей полезных инструментов. Очень мне в нынешней ситуации нужных, взять хотя бы восьмикратный бинокль… Хотя и микротопорик, и складная минилопатка с микрокиркой все же лишними точно не будут. Жалко лишь, что банка с тушенкой из медвежатины было только одна…

Еще в рюкзачке был пакет с картошкой: его мне Витькина мать сунула «чтобы сыночек всякую химию не жрал». Небольшой пакет, Витьке на пару дней бы хватило — но я-то картошку вовсе не жрать собрался. Как и пару морковок, которые она же в пакетик с картохой пихнула. Да и семки лузгать вроде как не время еще, тем более что давешний дедок говорил, что семки не жареные, к тому же выращенные «самим Пустовойтом». Кто был этот выращиватель посолнухов, я и понятия не имел, но очевидно же, что семки эти не грызть, а сеять надо!

Вот только где их сеять, было совершенно непонятно: полей в поместье не осталось, а те, что были тут раньше, заросли мелкими деревцами чуть больше чем полностью. И я впервые понял, что сам термин «чуть больше чем полностью» абсолютно корректный, ведь деревьями покрылись не только поля, но и тропинки между ними. Хотя в любом случае у меня (и у мужиков) даже сохи какой-нибудь не было…

Зато на следующий день появились меха. И название этого немудреного инструмента стало понятно: меха мужики обтянули кое-как выделанными заячьими шкурами, причем «мехом наружу». Подозреваю, что очень скоро эти меха начнут, мягко говоря, пованивать: шкуры были обильно пропитаны топленым заячьим же жиром. Но в любом случае «скоро» не значит «завтра», так что есть еще время поразвлечься с железом и обеспечить себя оружием для борьбы с коварной природой. А арсенал я уже для себя мысленно обрисовал, так что осталось лишь… начать и закончить. Причем второй пункт, судя по всему, маячил где-то на горизонте. Который, как всем известно, как к нему не стремить, так на горизонте и остается…

Завязка

В которой Герой, осознав глубину ситуации, приступает

к изобретению командирского патрона и промежуточной башенки

к решению первоочередных задач по вылезанию из неё.

Хорошо что французы ружья делали из приличной стали. По крайней мере лопаты из них получились неплохие — хотя мужики, увидев, что я делаю стальную лопату, были удивлены более чем сильно. За два дня у меня получилось отковать две таких лопаты, которыми две наиболее крепкие на вид бабы вскопали участок примерно с сотку «под картошку». Потом я отковал уже три топора, которыми уже три бабы начали расчищать кусок будущего поля. Мужики к земляным работам не привлекались: в свободное от ловли зайцев время они качали меха в кузнице или таскали из лесу дрова — которые уже девки пережигали на уголь. Бабы на переноску дров не годились, им под силу было лишь хворост таскать, а мужики здоровенные бревна ворочали: уголь-то из хвороста не получается приличный. Мне угля нужно было очень много, и меха нужно было качать с рассвета и до заката — потому что я три дня занимался изготовлением небольшого, но вполне себе «оборотного» плуга. Небольшого, потому что отданная мне Александром Григорьевичем лошадка и такой с трудом бы по полю тащила. Да и тот, что у меня получился, она тоже волочила по полю без особого энтузиазма, но совместными усилиями (лошадки с тремя бабами) плуг по полю шел и землю переворачивал. И плуг таскали все же бабы, а мужики — строго по очереди — за плугом «ходили»: оказалось, что эта работенка куда как тяжелее, чем таскание девайса по земле. Где-то за неделю вышло вспахать примерно гектар, и тут уже лично я и обе специально обученные девки под непрерывным моим присмотром (чтобы в рот не тянули что не положено) аккуратно посадили в землю семечки.