Престол Немедии

– Истинная правда! – горячо воскликнул человек, названный Шестопером. – В войсках творится демон знает что! Половина солдат деморализована, другая половина возмущена, особенно после казни генерала Хертена. К тому же им уже месяц не выплачивают жалования! А, между тем, разведка доносит, что в Аквилонии идут спешные военные приготовления.

– Собственно, вы это и сами знаете, иначе не создали бы общество недовольных и не пришли бы сюда, – продолжил Нел. – Ясно, что король должен быть отстранен от правления страной. Есть несколько путей к этому, и сейчас мы тщательно обдумываем каждый из них.

– Позвольте узнать, кто же будет править вместо Нимеда? – осторожно осведомился Шамсудин. – Может, королева Рэлея?

– Женщина, даже такая, как наша королева, не может управлять державой, – холодно произнес пожилой вельможа. – Она может быть лишь регентшей – конечно, при помощи достойных знающих людей. Но вы не беспокойтесь, у нас есть претендент на престол, чьи права полностью законны и который будет с восторгом принят народом. Пусть этот вопрос вас не тревожит.

Полугном кивнул, словно соглашаясь.

– Дорогой брат, я думаю, на сегодня достаточно, – повернулся к седобородому Нел, бесцеремонно давая понять, что беседу с новобранцами пора заканчивать, и сурово взглянул на Сварога и Шамсудина.

– На днях мы окончательно решим, каким образом нам избавиться от Нимеда, – с грубой откровенностью сказал хозяин дома. – Тогда вы нам и понадобитесь. Ревенд известит вас обо всем. Помните – если мы заподозрим предательство с вашей стороны, вы лишитесь жизни прежде, чем мы войдем в Каземат.

– К слову сказать, мы очень быстро оттуда выйдем – король не решится казнить нас, – добавил Шестопер.

– Было очень приятно познакомиться с вами, месьоры, – равнодушно отдал дань вежливости брат Нела, а Шестопер лишь снисходительно кивнул на прощанье.

Первое, что сделал Шамсудин после того, как провожатый развязал им глаза на той самой площади, откуда начинался их путь в неведомый особняк – похвалил Сварога за сдержанность и благоразумие.

– Мы, конечно, могли показать этим высокомерным ослам, что не все готовы пасть ниц при виде их надутых физиономий, – утешал туранец славянина, – но тогда мы провалили бы все дело, а Ирина так на нас рассчитывала!

– Да, эти господа вели себя крайне невежливо, – осуждающе покачал головой Бебедор. – Я всегда недолюбливал нашу знать за эту спесь. Видели бы вы их сынков, которые пишут с ошибками, и при этом осмеливаются дерзить мэтру наук! Твои, между прочим, дружки, вроде этого Агритаса, – философ сердито взглянул на поникшего Ревенда.

– Не знаю, чем мы помогли Ирине, выслушав от этих индюков кучу бесполезных слов, которые я с удовольствием забил бы им обратно в глотку! – проворчал Сварог.

– Бесполезных? – переспросил Шамсудин. – Не скажи… Ирина разберется. Таких умных женщин, как она, я еще не встречал! – последняя фраза полугнома прозвучала несколько более восторженно, чем ему хотелось бы.

– А, вот она и тебе голову вскрутила, – хмыкнул сибиряк, почувствовав неожиданно для себя укол ревности. – Смотри, использует она тебя в своих интересах, а потом бросит. Ей не впервой.

Шамсудин ничего на это не ответил, лицо его вновь было бесстрастно.

Ирина внимательно, со всеми подробностями выслушала рассказ полугнома о встрече с заговорщиками.

– Вот, значит, как, – задумчиво проговорила девушка. – Возглавляют заговор граф Корнелиус Салмонский, его сын Агритас, его двоюродный брат Готаро, казначей Его Величества, и герой Лезенской битвы генерал Йонан по прозвищу Шестопер. Они копают под короля. И, самое главное, сын Нимеда у них!

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

– А я говорю – переоденемся гвардейцами, и нас запросто пустят во дворец! – горячился Серкл, забыв даже допить свою кружку с домашним элем, запасы которого у гостеприимной Сезии порядком истощились за последние несколько дней.

– И что же ты, уважаемый, будешь там делать? – едко вопросил мэтр Бебедор.

– Доберемся до короля – а там посмотрим! – не сдавался бывший тюремщик.

– А я считаю, что надо довериться графу Корнелиусу! – упрямо твердил Ревенд. – Да, он человек надменный, но благородный!

– Как же, знаем мы этих благородных! – вставила Ильма. – Им пальца в рот не клади – до плеча руку отхватят! Постыдились бы ребенка красть, изверги!

– Надо во дворец, схватить этого самозванца! – подхватил Серкл.

– Отец, но мэтр Бебедор тебе уже объяснял, что это невозможно, – терпеливо сказала Ингода.

– Все равно, это лучший план! – упрямился надзиратель.

Сварог тяжело вздохнул. Эти бесконечные споры продолжались все предыдущие три дня, ужасно раздражая Ирину. Каким образом невольным обитателям дома Сезии стали известны все тайны рабирийки и ее помощников – одному Митре ведомо. Каждый клялся и божился, что никому ничего не говорил – но, в итоге, все узнали об уверенности Ирины, будто короля каким-то образом подменили, выяснили, зачем Сварог и Шамсудин ходили на встречу с заговорщиком-графом, и даже личность похищенного воспитанника Ильмы не была для них секретом. Ирина кляла всех на чем свет стоит, ругала себя – зачем впутала в это дело столько народа, проклинала свое добросердечие, не позволившее ей бросить этих людей на произвол судьбы – но положение от этого не менялось. Напротив, все, терзаемые скукой вынужденного бездействия, с горячим энтузиазмом взялись помогать девушке-гулю и ее спутникам в разгадке тайны, связанной с личностью короля, и теперь до хрипоты обсуждали различные планы дальнейших действий.

Мэтр Бебедор призывал использовать сугубо законные, разумные методы. Почему бы не подать петицию в Королевский совет? Пусть разберутся, что происходит с правителем, это, в конце концов, их обязанность, они за это деньги из казны получают. Правда, когда мэтру напомнили, что он – беглый государственный преступник, и петиции подавать не имеет права, философ впал в глубокую задумчивость.

Ревенд уговаривал довериться во всем графу Корнелиусу и выполнять его указания. Юноша считал, что граф, как царедворец и опытный политик, сможет гораздо лучше их разобраться в ситуации. На возражения, что графу нужна прежде всего власть, а Нимед его интересует лишь как препятствие на пути осуществления честолюбивых планов, племянник философа горячо возмущался. Ревенд находился еще в том возрасте, когда невозможно поверить, что окружающие люди в большинстве своекорыстны, расчетливы и начисто лишены благородных побуждений.

Ильма требовала, чтобы все немедленно взяли в руки оружие и отправились к этому злодею-графу освобождать бедняжку принца. Девушка, казалось, забыла, как изводил ее избалованный мальчик бесконечными капризами и придирками, и теперь со слезами на глазах вспоминала «бедного крошку», жаловалась, что ребенка, наверняка, плохо кормят, что ему не дают теплого молока с медом на ночь, что его простудят, заразят чем-нибудь, покалечат… На все уверения, что графу наследник нужен живым и здоровым, поскольку он собирается возвести его на престол и стать при нем регентом, Ильма упрямо трясла головой и утверждала, что несчастному малышу невмоготу у этого мерзкого Корнелиуса.

Шамсудин руководил дебатами, терпеливо выслушивая очередной проект и разъясняя, почему его нельзя воплотить. Сварог не принимал в этом участия, поскольку прекрасно знал, что все будет так, как решит Ирина, а чужих указаний рабирийка не потерпит. Поэтому сибиряк воздавал должное элю Сезии и отдыхал душой и телом в преддверии новых планов девушки-гуля. Немногословная Ингода редко вступала в разговор. Она молча сидела рядом с отцом, обводя всех тревожным материнским взглядом. Особенно часто этот взгляд останавливался на Ревенде – он был самый молодой и самый беспомощный из всех, и Ингода взяла его под свое крыло. Но обычно девушка отсутствовала на общих собраниях, помогая хозяйке дома стряпать для гостей, поэтому к Ингоде относились снисходительно, считая ее слишком приземленной для решения высоких государственных задач.