Преступление и наказание

ДОРОГА НА ТОТ СВЕТ

Быть нелегалом и иметь проблемы со здоровьем недопустимо. Возможные последствия будут развиваться по двум лишь направлениям: а) в ящик, б) тоже в ящик, но попозже. Просто, по времени и по ощущениям это проходит не так, как у нормально живущих.

Симптомы появились очень быстро и ясно указывали, что с этим светом пора заканчивать. Почему-то, на ум пришла история жизни Линденберга. Когда он узнал, что ему осталось прожить не более шести месяцев, то, первым делом, составил список дел, которые нужно успеть переделать до того, как…

Я решил не отставать от знаменитостей и начал делать то же самое. Подарки детишкам, звонки старым знакомым… Предстартовую суматоху нарушали происки врагов, двух хохлят, что жили по соседству. Работая лишь изредка, а в основном подворовывая, они давно уже праздновали отъезд крыши. Тут в заграницах даже у взрослых украинцев с головой часто нелады, а уж молодёжь из самостийщины только и живёт мыслью: где бы чего украсть посолиднее, чтобы не стыдно было на родину вернуться.

Худо-бедно стараюсь не обращать на них внимания, но это получается всё хуже и хуже.

Их разговоры в другое бы время вывели меня на путь стукачества, но сейчас не до них. Из-за стены постоянно доносится про то, что надо найти побольше людей, которые не боятся быть вооружёнными, про то, как открыть сейф… Короче, идёт обсуждение американских боевиков.

Правда, я попытался сконтактировать с матерью одного из них, чтобы предупредить о возможных последствиях, но из этого ничего не получилось. Мамин… ну, скажем, любовник мне ласково посоветовал по телефону не делать из мухи слона. Играются, мол, дети.

А дети игрались всё хуже. Однажды, слышу, как в квартире летают и втыкаются ножи. Вышел из комнаты и вижу две ухмыляющиеся физиономии, похлопывающие лезвием о ладонь.

— Что, с нервами плоховато?

С нервами у меня было нормально и я опять оставил всё без последствий. Хохлята мне устраивают пару бессонных ночей, выкушав горячительного и пошумев, с пинками в мою дверь и воплями типа «Когда эти суки-работяги дадут нормальной жизни хорошим людям!». В качестве профилактики, я одеваю на кулак того, что постарше. Тридцатитрёхлетний недоумок пытается изобразить потерю сознания уже после первого касания. Со мной такие спектакли не пройдут и я добиваю влёт по носу для крови и по почкам для боли после акции. Поднявшись, гоблин долго извиняется, но по глазам вижу, что мысль дебила работает на всю возможную скорость, отыскивая возможность мести.

Эти даунские свиные глазки я уже пару раз видел в упор. Однажды я не поддержал его в наезде на хозяйку квартиры, где мы снимаем разные комнаты. И после этого он мне заявил:

— Хорошеньким для всех хочешь быть? Не выйдет!

И в другой раз, когда я обрезал его притязания возглавить международную борьбу с исламским экстремизмом, с приставаниями к молодому и работящему арабу, что жил в нашей квартире. Тогда было сказано грознее:

— Я тебе это припомню!

Попробовал я, было, полечить уезжавшую крышу, взяв любителя христианизма с собой на полёты, но и эта попытка закончилась плачевно:

— Козлы они все, эти твои друзья. Лишь хотят показать, что у них денег до хрена.

Всё прошедшее вспомнилось немного позже.

А пока вокруг меня начались странности. Как-то на работе, я, чертыхнувшись в очередной раз, вытащил из телефона севшую батарею и, перед тем, как вставить другую, сказал своему напарнику:

— Похоже, что меня прослушивают. Мне батареи на полдня стало не хватать.

— А у тебя не паранойя?

— Знаешь, — говорю, — Даже отсутствие паранойи не гарантирует отсутствие слежки. В любом случае, идёт что-то странное.

Молодые представители незалэжности вдруг стали предупредительны и вежливы. Такие слащавые, что мысль о голубизне могла бы запросто прийти в голову постороннего наблюдателя. Но не в мою. Ясно, что у них появился план в отношении меня. Но что это будет? Наркотики подбросят? Оружие?

Одни вопросы в голове. И без ответов. Тем более, что воришки, по всему видно, провернули акцию. И не совсем удачную. Уже целую неделю не выходят из дому. К ним не приходят их подельники. На любой шум на лестничной площадке прилипают к глазку. Но я опять пытаюсь абстрагироваться на своих проблемах. Сколько же мне осталось коптить на этом свете? А дел ещё хочется переделать!

А юноши, тем временем, делают другие грязные дела, которые им в радость, наверное, с рожденья.

Хозяйка сообщает мне, что оба не заплатили за жильё и донесли на неё в налоговую инспекцию, что она, мол, не платит за сдачу жилья. Меня сие не удивляет, чтобы хохол и не стучал — это редкость. И тут же мелькает мысль. Чтобы проверить её я мимоходом спрашиваю молодого:

— В полицию бегаем стучать?

Дёрнулось лицо несимметрично, и он свалил, не отвечая на провокацию. То, что другой постоянно стучит, я уже давно знаю. Как звонки под крышей пересиливают, так он бегает в полицию, в русское посольство, просто останавливает на улице патрульную машину и сообщает об ужасных соседях по жилищу.

Ещё пару дней я не вылезаю из-за компьютера, старательно набивая буквы. Пишется неплохо, и с такой скоростью за несколько месяцев я закончу свои письменные дела.

Соседи суетятся по квартире, отвечая на звонки домофона, старательно не сталкиваясь со мной не только телом, но и взглядом. Но не трогают меня, и я не реагирую на необычность ситуации. И зря.

В час с лишним пополуночи мне в комнату ломятся юные стукачи. Открываю дверь. Крик, шум, гам. Из всего понимаю только, что меня пытаются спровоцировать на то, чтобы я вломил тому, кто постарше. Второй держится в тени коридора, держа руки за спиной. Ну, всё, у обоих рвануло. Но получить ножик в спину среди ночи мне не хочется и я посылаю обоих и закрываю двери. Оба помчались к выходной двери, щёлкнув по дороге автоматом, вырубая свет. Зависает комп. Скачал, блин, мультик! Да ладно, завтра объясню правила общежития.

Но, завтра наступило сегодня. Через час в дверь опять стучат. Более настойчиво. Открываю. Ого! Весь салон заполнен полицейскими.

— Документы! Одевайся, поедешь с нами.

В уголочке жмутся с жалким видом хохлята. Так, меня явно забирают не за то, что натворили они. Но что же они настучали в этот раз?

С некоторым сожалением оставляю на столе заряжающийся телефон. Останусь без связи, но, зато, и мой напарник по работе и другие поймут, что со мной случилось что-то. Бумажник в карман и я готов.

— Есть ли оружие в комнате?

— Вы, что, с ума все посходили этой ночью? — вопросом на вопрос отвечаю я.

На улице нас ожидают три полицейские машины, в которые уже рассаживаются полицейские. Двое в бронежилетах. Круто! Меня, правда, везут без дополнительной охраны. По недоумевающим физиономиям вижу, что они уже и сами не верят в то, что делают. Привезли в участок.

— Всё на стол. Раздевайся.

Проверяют, описывают, записывают, даже в задницу заглянули на предмет обнаружения чего запрещённого. Отдельно идёт описание примет и татуировок.