Преступление победителя

Когда Арин наконец увидел в темноте руку девушки, лежавшую на перилах у моста, ему показалось, что это призрак из его воображения. Пальцы служанки плясали по перилам. Они играли неслышную песню.

Он узнал эту привычку.

Узнал руку.

Арин замедлил шаг. Девушка была погружена в мысли. Она не услышала, как он подошел, а если и услышала, то не обратила внимания. Она была поглощена рекой. Музыкой в ее голове. Она неотрывно смотрела во мрак.

Арин тихо приблизился, произнес ее имя и прикоснулся к холодной ладони. Он не хотел напугать ее.

Сначала он подумал, что ему это удалось. Арин почувствовал спокойствие внутри нее, перед тем как она повернулась к нему. Он почувствовал, что она узнала его. Но когда Кестрел наконец подняла на него взгляд, она отпрянула, будто не знала его. Она выхватила ладонь из его руки и взмахнула ею, будто хотела защититься от него. Загородить его от своих глаз.

Значит, он все-таки ее напугал. На ее губах замер вскрик. В глазах — ужас.

Перед ней стоял монстр. Теперь Арин вспомнил.

Он был этим монстром.

Глава 19

Кестрел увидела, как Арин резко отпрянул от ее руки, когда она хотела прикоснуться к нему. Ее ладонь будто опалило пламенем.

Она почувствовала на себе тот нож, который изуродовал его. Клинок вонзился в нее. Ударил по чему-то жизненно важному, и Кестрел внутренне съежилась. От шока она потеряла дар речи. Боль выдавила весь воздух из ее горла.

Арин прикоснулся пальцами к двум швам, которые длинным, прерванным у глаза рубцом протянулись по левой стороне его лица.

— Что с тобой произошло? — прошептала Кестрел.

Он прикрыл рану, но Кестрел успела заметить длину пореза. Мертвенно-бледную кожу, натянутую черными стежками. То, как шрам изменил его лицо. То, как Арин скрывал его.

— Арин, скажи мне.

Он молчал.

— Пожалуйста, — попросила она.

Арин наклонился, и Кестрел поняла его намерение только тогда, когда он вытащил из сапога кинжал.

Ее кинжал. Ее любимый кинжал, идеальный по весу и с ее гербом, вырезанным в рубине рукояти. Ее кинжал, который несколько недель назад забрал у нее император.

— Это, — сказал Арин и протянул клинок Кестрел.

«Я сожалею», — сказала она императору.

«Нет, не сожалеешь. Но будешь».

Кестрел уронила кинжал на землю.

Арин поднял его.

— Будь осторожна. Ты испортишь лезвие. Я недавно узнал, что оно очень острое. И я показал, насколько острое, дворцовому стражнику, у которого отобрал его. А я-то думал, валорианцам хватило бы мужества не нанимать кого-то постороннего, чтобы напасть на меня в темном углу.

— Арин, это была не я.

— Я и не говорил, что ты, — ответил он, но его голос был грубым и злым.

— Я бы никогда не стала.

Должно быть, Арин почувствовал, что она готова разрыдаться: кинжал, который он держал в руках, помутнел перед ее глазами. Арин заговорил более спокойно:

— Я не думаю, что это была ты.

— Почему? — Ее голос надломился и сорвался. — Я могла все устроить. Это мой кинжал. На нем мой герб. Почему ты веришь тому, что я говорю? Почему ты вообще мне веришь?

Он подошел к перилам и наклонился над ними, скрестив предплечья и свесив кинжал над рекой. Кестрел видела его профиль. Наконец он сказал:

— Я доверяю тебе.

— Не стоит.

— Я знаю, — пробормотал он.

Кестрел услышала в его голосе напряженность, и он понял это, судя по тому, как его глаза дернулись в ее сторону. Он встал в позу, выражающую намеренное безразличие.

— Если думать логически, — небрежно произнес Арин, — то идея, что ты наняла кого-то, чтобы убить меня, не имеет смысла. Я не могу понять, каким был бы твой мотив.

— Возможно, я хотела положить конец слухам.

— Как жаль. Мне они нравятся.

— Не шути. Ты должен винить меня. Должен.

Арин покачал головой.

— На тебя это не похоже: отправлять кого-то другого, чтобы он сделал за тебя грязную работу.

— А вдруг я изменилась.

— Кестрел, почему ты пытаешься убедить меня в своей виновности?

«Потому что вина моя», — хотела ответить Кестрел.

— Мгновение назад ты настаивала, что никакого отношения к нападению не имеешь, — сказал Арин, — и это вполне похоже на правду. Не хочешь рассказать мне, почему император забрал у тебя кинжал? Кого он хотел наказать с его помощью? Только меня... или и тебя тоже?

Кестрел не могла произнести ни слова.

— Я мог бы даже почувствовать себя польщенным, — сказал Арин, — если бы лесть императора не причиняла столько боли.

Он выпрямился и снова протянул Кестрел кинжал.

— Нет, — резко ответила девушка.

— Клинок ни в чем не виноват.

Кестрел сглотнула боль. Сглотнула чувство вины, стыд и доверие.

— Если ты отдашь мне этот кинжал, я выброшу его в реку.

Арин пожал плечами, убрал кинжал обратно в сапог и повернулся к Кестрел лицом. Порез изгибался на его щеке, будто в полуулыбке, но его губы не шевельнулись, пока Кестрел на него смотрела.

— Уверен, мой новый образ завораживает во всех отношениях, но я не хочу больше о нем говорить. Я бы предпочел поговорить об этом. — Он указал на рабочий шарф Кестрел и провел пальцем в воздухе линию до ее черных сапог. — Кестрел, что ты затеяла?

Она забыла о том, как была одета.

— Ничего.

Арин приподнял брови.

— Это был спор, — произнесла Кестрел. — Я поспорила с дочерью одного из сенаторов, что осмелюсь ускользнуть из дворца без сопровождения.

— Попробуй еще раз, Кестрел.

Она пробормотала:

— Я устала сидеть взаперти во дворце.

— Этому я могу поверить. Но сомневаюсь, что ты сказала мне всю правду.

Арин прищурился, изучая ее. Ведя рукой по перилам, он приблизился, потянулся к воротнику куртки моряка и отодвинул ткань от шеи Кестрел.

Мир пропитался сладким ароматом и замер.

Арин наклонил голову. Швы на его лице оцарапали щеку Кестрел. Он зарылся лицом в ямку между ее шеей и воротником куртки и вдохнул. Кестрел затопило теплом.