Преступления любви, или Безумства страстей

Карло стремился преуспеть прежде, чем брак Антонио будет заключен… Но он опоздал: опасение все испортить, стремление вернее закрепить успех заставили его потерять много времени. Антонио возвратился вместе с Лудовико, Лауренция достигла надлежащего возраста — ей исполнилось четырнадцать, и свадьба состоялась.

Трудно описать чистосердечную радость Лауренции, воспарившей на вершину счастья своего… восторг Антонио… удовлетворение Лудовико. Не стоит объяснять и досаду Карло, убедившегося, что шаги его по преступной стезе становились теперь еще труднее… Теперь Лауренция принадлежала супругу: будет ли она по-прежнему находиться во власти отца его? Препятствия распаляют негодяев, и Карло поистине впал в неистовство, ежечасно проклиная невестку свою.

Медичи все еще правили Флоренцией, так что Антонио предстояло отказаться от радостей Гименея и снова отправиться на поле брани. Лудовико торопил племянника, уверяя, что не может обойтись без него, у Антонио же не было достаточно веских причин для пренебрежения общими интересами.

— Ах, Небо! Я снова теряю тебя, Антонио! — воскликнула Лауренция. — Едва лишь мы познали счастье, как опять пора разлучаться! Увы! Как знать, всегда ли столь благосклонна будет к нам судьба!.. Согласна, она оберегла нас, но продолжит ли она осыпать тебя своими милостями? Ах, Строцци, Строцци, не знаю, что происходит со мной, но тысячи ужасных предчувствий, коих не было у меня при первом расставании нашем, терзают мое сердце. Видя, как несчастья вот-вот обрушатся на нас, я тем не менее не могу различить руку, направляющую их… Антонио, всегда ли ты будешь любить меня?.. Помни, что супруге обязан ты большим, нежели раньше был обязан возлюбленной… Помни, какое звание отныне связывает тебя со мной!..

— Кто же знает это лучше, чем супруг твой, Лауренция? Пусть же звания эти приумножатся… душа моя одарит тебя еще множеством новых.

— Строцци, зачем нам опять расставаться? То, что было невозможно в прошлом году, более не является препятствием: разве я не супруга твоя? Кто может помешать мне быть подле тебя?

— Волнения и опасности военного лагеря не пристали ни полу, ни возрасту твоему… Нет, драгоценная душа моя, нет, оставайся дома. На этот раз разлука не будет долгой, скоро кампания окончится: нас или разобьют окончательно, или через шесть месяцев мы окажемся у власти.

Лауренция сопровождала супруга своего до самого монастыря Сан-Джованни, расположенного неподалеку от резиденции Лудовико, и продолжала намекать ему на беды, ожидающие их в недалеком будущем… Однако она не понимала, откуда исходят эти напасти, словно темная завеса скрывала от нее будущее: сквозь нее не было видно ничего. Мрачные предчувствия юной супруги Антонио сопровождались слезами, кои текли в изобилии. На том она и рассталась с тем, кого любила более всего на свете.

Набожная Лауренция не захотела покидать окрестности знаменитого Валламброзского аббатства, не помолившись за успех оружия мужа. Прибыв в мрачную обитель, расположенную в глубине густого леса, куда едва проникали лучи солнца, где все исполнено было религиозного трепета, которому столь охотно внимают души чувствительные, Лауренция вновь разразилась слезами, заливая ими алтарь Господа нашего. Молясь и стеная, распростерлась она перед ним: волосы ее разметались в беспорядке, руки воздеты к небу… Сокрушение сердца и умиление придавали ее прекрасным чертам еще большее очарование, и мне показалось, что создание это, мыслями воспарив к Господу своему, осветилось лучами, кои шлет нам сам Господь святой и добродетельный… И если бы Предвечный не внял молитвам ангела сего, его пришлось бы упрекнуть в несправедливости.

Карло, сопровождавший свою невестку, был исполнен презрения к набожности и не пожелал даже войти в храм. Поохотившись в окрестностях, он вернулся, чтобы забрать ее и проводить в свой замок, расположенный неподалеку, в местности, еще более уединенной. Было решено, что там она проведет лето: смута, охватившая Флоренцию, делала пребывание в городе небезопасным. Подобная договоренность, впрочем, соответствовала намерениям Карло: преступление всегда выбирает мрачные и пустынные места. Унылые долины и темные непроходимые леса набрасывают покров таинственности на деяния преступника и словно побуждают его непременно осуществить вынашиваемые им замыслы. Ужас, порождаемый печальными сими краями, влечет злодея исполнить намерения его, кои, как и жуткие места эти, отмечены печатью разрушения: можно подумать, что сама непостижимая природа решила прибрать к рукам своим все, что попадает сюда, дабы созерцать причуды творений своих, поступки их, столь же непредсказуемые, как и она сама.

— О Господи! Как здесь пустынно, — испуганно воскликнула Лауренция, завидев скопление башен в низкой долине, поросшей елями и соснами столь густо, что даже воздух проникал туда с трудом. — Есть ли здесь иные существа, кроме диких зверей? Кто может жить здесь?

— Если дорога в замок и разочаровала вас, — ответил Карло, — то внутреннее его убранство вознаградит с лихвой.

После многих усилий и трудов, ибо ни один экипаж не мог проехать в здешних местах, Лауренция наконец добралась до ворот и убедилась, что действительно в уединенном жилище есть все, что требуется для приятной жизни: замок окружен цветниками, боскетами, огородами и множеством водоемов [23] .

23

Это жилище доподлинно существует, автор видел его в описываемых им местах. Расположенное в четырех милях севернее аббатства Валламброза, в том же самом лесу, оно более не принадлежит Строцци. — Примеч. авт.

Первое время ушло на обустройство. Но скоро супруга Антонио, хотя и пребывала среди роскоши и изобилия, увидела, что никто не приходит в мрачное ее пристанище, и поняла, что это всего лишь почетная темница. Она выразила беспокойство; Карло сослался на трудные времена, на опасности пути… на приличия, якобы требующие, чтобы она, пока Антонио пребывает на полях сражений, жила в одиночестве…

— Печаль ваша будет недолгой, — с притворным сочувствием заявил Карло. — Вы увидите, дочь моя, что я готов на все, чтобы понравиться вам: преданная Камилла и удостоенный внимания вашего Урбино уже в пути, они спешат соединиться с вами… Ваши рисунки, ваша гитара, достаточно книг, среди которых я не забыл и Петрарку, коего вы так цените, — все здесь… все будет служить развлечениям вашим, и шесть месяцев пролетят быстро.

Лауренция осведомилась, сможет ли она писать мужу.

— Отдавайте письма мне, — отвечал Карло, — и каждую неделю они будут отправляться вместе с моими, в одном пакете.

Обстановка, вызвавшая подозрения Лауренции, пришлась ей не по вкусу, однако она не подала виду… В самом деле, пока ей не на что было жаловаться. Она затаилась, и дни потекли.

Все шло так же, как и в столице, но крайнюю стыдливость Лауренции мгновенно встревожили вольности Урбино. Взбудораженный хозяином и собственными своими намерениями, бесстыдный паж наконец осмелился выразить сжигающее его пламя. Подобная дерзость необычайно поразила супругу Антонио. Взволнованная, она тотчас же влетела к Карло и стала горько жаловаться ему на Урбино… Строцци внимательно выслушал ее…

— Дорогая дочь моя, — подумав, говорил он ей, — мне кажется, что вы придаете слишком большое значение этим шалостям, коим я сам надоумил его. Смотрите на вещи философски: вы молоды, пылки, возраст ваш требует удовольствий, супруг же отсутствует. Ах, прелестная дочь моя, не будьте столь суровы, подобный нрав не сулит ничего, кроме лишений. Дитя мое, Урбино уже получил урок, так что с ним вам не грозит никакая опасность.

Относительно некоего ущерба, который боитесь вы нанести чувствам, принадлежащим супругу вашему, то таковой ничтожен: зло, о котором никому не ведомо, никогда не возымеет последствий. Вы станете ссылаться на любовь? Но удовлетворение потребности ни в чем не оскорбляет моральных чувств. Сохраните для супруга все, что относится к метафизической оболочке любви, а Урбино пусть получит остальное. Скажу более: даже если образ дражайшего супруга сотрется, когда удовольствия, вкушенные с Урбино, сумеют погасить любовь, кою в безумии своем вы храните к человеку, которого опасности войны, быть может, похитят у вас в первую же минуту, я не усмотрю в этом преступления. О, Лауренция, Лауренция!.. Супруг ваш, образованный человек, первый сказал бы вам, что самое большое безумие состоит в подавлении собственных желаний, которые, вырвавшись на простор… множась… смогут из двух добровольных узников сделать самых свободных и самых счастливых существ во всем мире.

Нечестивец, пользуясь расстройством, в кое приходила от его ужасных речей добродетельная душа прелестного создания, открыл кабинет, где ждал Урбино.

— Смотрите, легковерная женщина, — взывал он, — из рук моих вы получили мужа, который не может удовлетворить вас. Примите же в утешение любовника, способного все исправить.

И недостойный паж, тотчас же бросившись на печальную и добродетельную супругу Антонио, попытался принудить ее сделать последний шаг…

— Несчастный! — восклицала Лауренция, с ужасом отталкивая Урбино. — Беги отсюда, если жизнь тебе дорога!.. А вы, отец мой… От вас ожидала я совсем иных советов… Кто, как не вы, должен вести меня по стезе добродетели… Я шла умолять вас защитить меня от покушений негодяя… теперь же прошу лишь одного: дайте мне немедленно уехать из этого ненавистного для меня дома. Я найду супруга своего на полях сражений Тосканы и разделю с ним участь его, ибо какие бы опасности ни угрожали мне, там они все-таки менее ужасны, чем те, кои окружают меня в доме вашем.

Разъяренный Карло бросился ей наперерез и преградил выход, через который молодая женщина собиралась бежать.

— Нет! — кричал он. — Нет, глупое создание, ты не выйдешь из моих покоев, пока Урбино не будет удовлетворен!

И ободренный паж возобновил недостойные свои усилия. Но внезапно остановился… посмотрел на Лауренцию… Не осмеливался продолжать… он был взволнован… проливал слезы… О, благостное влияние добродетели! Урбино припал к ногам той, кою его хотели заставить обесчестить. Он молил ее о прощении… умолял не гневаться на него…