Преступления США. Americrimes. Геноцид, экоцид, психоцид, как принципы доминирования

В конце XIX века расизм получил и биологическое обоснование на почве искаженных или предвзято истолкованных данных науки (прежде всего антропологии). В это время он приобрел также внешнеполитическую направленность, служил обоснованием колониальных захватов [39] .

Нельзя не отметить примитивность расовых предрассудков «белых» американцев, как и примитивность, незамысловатость всех английских спесивых бредней вообще. Из их «исключительных» теорий торчат ушки вульгарных европейских реакционных теорий, топорно приспособленных к местным условиям. Разумеется, особенно глубокое влияние не могла не оказать германистская концепция европейской историографии, в которой англосаксонское направление американской буржуазной исторической мысли нашло готовую и тщательно разработанную аргументацию тезиса о «политическом превосходстве англосаксов». Эти идеи вошли в американскую историографию прежде всего под влиянием малогерманского направления Зибеля — Трейчке. Большое воздействие на формирование англосаксонской школы в США оказали также английские историки Э. Фримен, У. Стеббс, Дж. Грин. С помощью «сравнительной политики» Фримен рассматривал политические институты вне вызвавших их к жизни социально-экономических условий и объяснял сходные черты политического устройства государств, существовавших в различные исторические эпохи, расовой общностью.

39

Указ. соч., с. 158.

Представители англосаксонской школы в США утверждали, что только народы «арийской расы» создали совершенные конституционные учреждения, «тевтонское политическое наследие», заявляли они, англосаксы перенесли в V веке в Англию, а затем английские колонисты-пуритане — в Северную Америку.

Центром нового направления стал университет Джонса Гопкинса в Балтиморе, а его энергичным пропагандистом — Г. Б. Адамс.

Обращение англосаксонской школы к германистской теории и «сравнительной политике» было во многом продиктовано желанием найти в глубине веков дополнительное обоснование «исключительности» американской буржуазной демократии. Группа историков этой школы пошла еще дальше. Она провозгласила «право» и «обязанность» США распространить конституционные учреждения англосаксонского происхождения за пределы страны и даже на весь мир.

В работах историка Дж. Фиске была предпринята попытка с позиций методологии англосаксонской школы проследить происхождение и развитие американских политических институтов. «В самом глубоком и широком смысле слова, — писал Фиске, — американская история началась не с Декларации независимости и даже не с основания Джеймстауна или Плимута. Она восходит к тем дням, когда отважный Арминий в лесах Северной Германии разбил легионы Римской империи» [40] . Под углом зрения эволюции так называемых англосаксонских политических принципов были рассмотрены важнейшие события истории США и провозглашено улучшение в Новом Свете староанглийской политической модели. Сконструированная генеалогия американских политических институтов служила экспозицией к обоснованию политического превосходства англосаксов над другими народами и провозглашению миссии США в политическом обновлении мира [41] .

40

Fiske J. American Political Ideas. N. Y., 1885, p. 17.

41

История США, том второй, 1877–1918. М., Наука, 1985, с. 159.

Замечательные «мыслители», подобные Фиске, несли свою невообразимую псевдоисторическую ахинею, но находились люди, которые очень хотели им верить, несмотря на несоответствие этих бредней исторической правде, в которой, даже если признавать этого Арминия предком англосаксов, никак не получится утвердить за «тевтонской общностью» каких-то высших черт, высокой политической воли либо чего-то еще, поскольку в те времена, когда в Римском государстве уже существовала цивилизация, сложноорганизованные формы общества, уникальная культура и искусство, в лесах Германии-то так и бегали орды диких племен, не имеющие ничего более уникального, чем то, что можно было обнаружить в любом другом лесном племени.

На самом-то деле замедленность развития германских народов даже слегка удивляет, когда углубляешься в детальный контекст истории, ведь всякий этнос Европы и Малой Азии тем быстрее развивался, чем ближе находился (географически) к очагу греко-римского наследия. И до падения Рима, и после него огромный пласт этого наследия дарил многое тем народам, которые способны были воспринять его знания. Но несмотря на то что германцы являются непосредственными разрушителями Рима, они сумели воспользоваться плодами античной культуры менее цивилизованно и разумно, в меньшей степени развить тенденции античной научности, чем даже славяне. Пока германцы контролировали постримскую территорию, в Западной Европе стояли так называемые «темные века», характеризовавшиеся глубоким упадком. Однако на востоке Европы, а именно в Греческой Византии и на Руси в это время наблюдалась другая картина, был замечен подъем, развитие ремесел, технологий эффективного выживания (то есть выведение новых пород животных, новых сортов растений, орудий производства и т. д.). Византийские греки, являвшиеся, в отличие от германцев, законными наследниками античной культуры, имели гораздо более высокий уровень жизни по сравнению с германцами, гораздо более развитые институты государственной политики и культуры. Русь тоже резко отличалась от Западной Европы, русские города процветали! В одном только Новгороде экономическая активность, как сказали бы сейчас, превосходила любую западноевропейскую столицу, а населения было больше, чем в Лондоне и Париже, вместе взятых. И когда возникали вопросы о династических браках, то византийские басилевсы, хотя и не без колебаний, соглашались-таки породниться с русскими князьями, а вот вступать в династические союзы с германскими «императорами» брезговали, ведь в Западной Европе царила дикость, духовное убожество, даже мыться было не принято.

Резкое отличие Византии и Руси от западноевропейских реалий наблюдалось в течение нескольких веков, до той поры, пока Византия, а потом и Русь своим телом закрыли Европу от нескольких волн азиатского нашествия, позволив тем самым укорениться слабым росткам западноевропейского развития.

Но я немного отвлекся, уйдя в исторический экскурс, подчеркнуть же я хотел лишь тот момент, что вся спесь и гордыня, транслируемая германскими и особенно англосаксонскими теоретиками «высшей расы», строится на пустоте, на лжи, на недобросовестном изложении исторических фактов, реальный ход которых мог свидетельствовать скорее о замедленности развития германских этносов, а то и некоторой их несостоятельности перед лицом романских народов, а также греков и славян. Единственное, в чем всегда могли преуспеть германцы, и в частности англосаксы, — в экспансионизме своих диких поползновений, в умении и желании напасть на ближних и дальних соседей, распространить свою агрессию, которая, в отличие от настоящих цивилизаторов (и особенно греков и римлян), несла, как правило, деградацию, разрушение чего-то важного, а если и бывало некое подобие прогресса в результате завоевания германцами той или иной территории, то плоды этого прогресса оказывались впоследствии более чем спорными, а урон от вмешательства германских народов в чужие дела необычайно чудовищен.

Возвращаясь к экспансионистским догмам американского «мыслителя» Дж. Фиске, нужно заметить, что наиболее полно они выражены в лекции «Предопределение судьбы англосаксонской расы», которая, до того как стала одной из глав в работе «Американские политические идеи» (1885), была прочитана в США 45 раз. Фиске вспоминал, что особый успех «лекции-вечера» имели у сенаторов и членов Верховного суда; был он также принят президентом США, прослышавшим об этих «чудесных лекциях» [42] .

42

The Letters of John Fiske / Ed. by E. F. Fiske. N. Y., 1940, p. 431.

Обосновывая притязания США, Фиске апеллировал прежде всего к мнимым преимуществам американской политической системы. Нередко он прибегал к доводам о «передовой промышленной цивилизации Нового Света» и выражал уверенность в близости того дня, когда американская система распространится «от полюса до полюса» и на «обоих полушариях» будут господствовать «охотники за долларами» [43] .

В 1890 г. вышла работа Дж. Барджесса «Политическая наука и сравнительное конституционное право», в которой он обосновывает немудреную идею о том, что политическая организация государств определяется этническим характером населения. И в соответствии с этим Барджесс относил арийские народы к «политическим нациям», а неарийские — к «неполитическим».

43

Fiske J. Op. cit., p. 143–152.

Тевтонцы, заявлял он, распространили свою политическую систему на Англию и США. Теперь стоит задача распространить ее на весь мир. «Развитые народы, — писал Барджесс, — обязаны не только ответить на призыв отсталых народов о помощи и руководстве, но также и заставить эти народы подчиниться, применив, если потребуется, любые средства» [44] . На рубеже XX века Барджесс сформулировал обширную программу империалистической экспансии США, включавшую протекторат США над Южной Америкой, островами Тихого океана и Восточной Азией.

44

Burgess J. Political Science and Comparative Constitutional Law: Vol. 1, 2. Boston; London. 1890, vol. 1, p. 47–48.

Идеи Барджесса явились крайним расистским выражением доктрины превосходства англосаксов. Несмотря на это (или благодаря этому), в течение многих лет Барджесс был профессором крупнейшего в стране Колумбийского университета и основателем факультета политических наук, тысячи студентов приобщались к его идеям. Нельзя не согласиться с американским исследователем Дж. Праттом, писавшим в 1936 году, что многие идеи Барджесса могут быть восприняты как принадлежащие правителям Третьего рейха [45] .

45

Pratt J. Expansionists of 1898. N. Y., 1951, p. 8.

Так и формировалась эта «нация», эти новые «американцы», представляя из себя небольшой эгоистичный клан горлохватов, окопавшийся на чужих землях, отнявший родину у нескольких десятков народов Северной Америки и взахлеб разглагольствовавший о своем необычайнейшем предопределении. «Мыслители» американизма занимались своими поисками путей развития нации, пока негры работали, создавая материальную базу для дальнейшего «становления» американизма. И нация если и была, если и формировалась, то была лишь какой-то частью американского общества, узкой прослойкой в нем, как монгольские чингизиды в Золотой Орде. И англоговорящая «американская нация» продолжала представлять собой нечто столь уродливое и неестественное, что говорить о ней как о настоящей нации, как о ядре нового народа нет никакой возможности, покуда мы не желаем бессовестно лгать в угоду прославителям США.