Преступная связь

Э.Ф.: Согласен. Но если у человека нет денег, он не может...

Р.Ф.: У него нет денег, потому что он ставит взятые у нас деньги на этих чертовых пони.

Э.Ф.: Даже если дело именно так и обстоит...

Р.Ф.: Кроме того, занимал он только двадцать. Если бы он вернул долг вовремя, ему не пришлось бы платить так много.

Э.Ф.: Поговори с ним, хорошо? Скажи, что твой брат, исключительно по доброте душевной, дает ему еще неделю отсрочки. Еще скажи, что по истечении недели я уже не смогу сдерживать тех животных, которые работают на меня.

Р.Ф.: (Смеясь.) Ужасные звери, да.

И так далее, и тому подобное. Обычные разговоры людей, стоящих у руля огромной деловой империи, порой перемежающиеся чисто бытовыми вопросами, возникающими даже у сверхзанятых бизнесменов.

Э.Ф.: Пети, а ты что скажешь?

П.Б.: По-моему, следует сделать какой-нибудь подарок. Но скромный.

Э.Ф.: Насколько скромный?

П.Б.: Три листа, не более.

Э.Ф.: Не слишком ли мало на крестины? Сколько мы истратили на Джаннино, когда крестили его ребенка?

П.Б.: Можно посмотреть.

Э.Ф.: Посмотри, пожалуйста. И пошли Даниелли столько же. Если он узнает, что ребенку Джаннино мы послали более дорогой подарок, он может обидеться.

Р.Ф.: Тупоголовый макаронник.

Э.Ф.: Кстати, кто у него? Мальчик или девочка?

П.Б.: Девочка.

Д.Л.: Если она пойдет в Терри, вот будет красавица.

Примечание гласило: Капо банды Джеральда Лачиззаре (Д.Л.), во время прослушивания отвечавшей за незаконные ростовщические операции, приносившие тысячи долларов в неделю одних процентов. (Еще бы, ведь ставка колебалась от 156 до 312 процентов в год.)

Даниелли — Феликс Даниелли, в тот период возглавлял подпольный тотализатор на скачках, приносивший доход более двадцати тысяч долларов в неделю. Его жена, Тереза, по слухам, была редкостной красавицей.

Р.Ф.: Я бы ей отдался.

Снова Руди Фавиола, правая рука босса. Конечно же, сейчас он вожделенно облизывал свои толстые губы и подмигивал, невзирая на строжайший негласный закон, запрещавший любые интрижки с женами и дочерьми членов семьи.

И так далее. От банального к грязному...

Р.Ф.: Так, значит, танцую я с ней, и вдруг она ка-ак испортит воздух!

Э.Ф.: (Смеясь.) Шлюха, с которой ты танцевал?

Р.Ф.: Ну да, и прямо на танцевальной площадке. Как гранату взорвала. А как воняло, Боже ты мой!

Л.Н.: Все вокруг, наверное, подумали, что это ты.

Л.Н. — Луис Николетта, Толстяк Никки. Сейчас, очевидно, поднялся до консильери а в то время возглавлял все операции, связанные с наркотиками.

Р.Ф.: Именно этого я и испугался, Ник! Вдруг решат, что это я отравил воздух на свадьбе Винни. Задница жирная!

Разговоры, разговоры. От грязного до «возвышенного»...

Б.Т.: Фильм-то реалистичный, понимаешь?

Бобби Триани, согласно примечанию, зять Энтони Фавиолы и капо, отвечавший за операции, связанные с украденным имуществом, в том числе за план «заказное письмо», в котором большая роль отводилась коррумпированным почтовым чиновникам.

Л.Н.: Я больше не хожу в кино. Стоит мне пойти в кино, как я обязательно попадаю в историю.

Э.Ф.: Каким образом? Хочешь еще, Ник?

Л.Н.: Нет, спасибо. Я всегда ругаюсь с теми, кто болтает. Не выношу, когда болтают у меня за спиной.

Р.Ф.: Однажды я чуть не пристрелил такого же придурка. Он рассказывал все, что произойдет в следующий момент.

Б.Т.: Тебе следовало действительно пристрелить его.

Р.Ф.: Нет, правда, весь фильм, от и до. «Вот сейчас он выпрыгнет из окна, сейчас она застукает его с блондинкой, а сейчас тигр вырвется из клетки...»

Л.Н.: Весь фильм...

Р.Ф.: Я обернулся и сунул ему под нос пушку. Заткнись, говорю, или я тебе нос отстрелю. Он принялся вопить: мол, сейчас пожалуюсь билетеру. Иди, говорю, жалуйся билетеру, я и ему нос отстрелю.

Б.Т.: Нет, надо было тебе застрелить педика.

Л.Н.: Так он заткнулся? Очень сомневаюсь.

Р.Ф.: Конечно нет. Они совсем не умеют себя вести. Очень хороший соус, Энтони.

Э.Ф.: Спасибо.

Р.Ф.: Правда-правда. Отличный соус.

Б.Т.: Все-таки надо было застрелить педика...

И снова о делах...

Э.Ф.: Нельзя связывать это с тем, что происходит в Гарлеме. В Гарлеме заправляет совсем другая семья, и у них свои отношения с испашками.

П.Б.: Я только предложил, может, стоит с ними поговорить...

Р.Ф.: Они там, в Гарлеме, такие идиоты. Начнем с переговоров, а кончим войной.

Э.Ф.: Поговорить о чем, Пети?

П.Б.: Об их участии в деле.

Р.Ф.: Ты, часом, не негритянский Гарлем имеешь в виду?

П.Б.: Конечно же, нет.

Р.Ф.: Потому что тут даже думать не о чем. Чертовым ниггерам бесполезно что-либо объяснять.

П.Б.: Я говорю о Восточном Гарлеме.

Э.Ф.: Восточный Гарлем, Руди.

Р.Ф.: Негры — исключены.

Э.Ф.: Я все еще не понял, в чем суть твоего предложения, Пети.

П.Б.: Колумбийцы везут кофе через Мексику...

Кофе в их разговорах означал кокаин. Все-таки они опасались прослушивания. В данном случае опасения абсолютно обоснованные, хотя, знай они, как обстоят дела на самом деле...

П.Б.: ...и почти все концы сходятся в Восточном Гарлеме. Поэтому нам следует достичь с ними соглашения, верно? Причем дать понять, что мы вовсе не собираемся вмешиваться в их дела.

Э.Ф.: Я тут задумал кое-что еще более важное в этой области, Пети, и мне не хотелось бы начинать раскачивать лодку именно сейчас.

П.Б.: Этим мы не сыграем на руку колумбийцам, ты же понимаешь...

Э.Ф.: Понимаю. Но в данный момент установилось очень шаткое равновесие, и я не хочу его нарушить.

Р.Ф.: Если хотите знать мое мнение, испашкам надо кинуть гарлемских, и дело с концом. На кой нам посредники? Если у них есть своя сеть распространения, гарлемские нужны как собаке пятая нога.

Э.Ф.: Думаю, ты прав. Такой ход подразумевается.

Майкл продолжал читать записи.

В другой день, в другой месяц состоялась философская дискуссия относительно того, насколько полезны для общества благородные бандиты. На «семинаре» присутствовали: Энтони Фавиола, его увенчанный лаврами брат Руди, Толстяк Никки, который больше никогда не ходит в кино, Питер Бардо, консильери, и Феликс Даниелли, муж красавицы жены, которой Руди с удовольствием бы отдался.