Преступная связь

— Да, но лестница должна вести к двери, а не к стене.

— Там и есть дверь. С другой стороны.

— Да, я вижу.

— С нормальной ручкой, — подчеркнул он.

— Которая не поворачивается, — не унималась Уна. — Никогда не видела, чтобы ручку приходилось просто тянуть на себя, чтобы открыть дверь.

— Такой замок реагирует на прикосновение. С одной стороны, ты толкаешь панель от себя. С другой стороны, тянешь на себя ручку.

— И замка нет.

— Зато внизу целых два, — ответил он.

— Все равно странно.

— Как тебе твой коктейль?

— Спасибо, хорошо.

— А не пойти ли нам наверх?

— Сперва я допью.

— О'кей, — сказал он. — Не торопись.

— Ну и хорошо. И не надо меня подгонять.

— Никто тебя не подгоняет.

В его голосе чувствовалось скрытое раздражение. Сыщики решили, что она начинает действовать ему на нервы. Слишком долго пьет коктейль, интересуется, зачем дверь сделали так, а не иначе, тогда как ему хочется от нее только одного: затащить в спальню и отодрать как следует.

— Почему ты не предупредил меня, что уезжаешь? — спросила она.

Вот почему она так тянула. Он не ставит ее в известность о своих передвижениях, а в отместку она...

— Я не думал, что это так уж необходимо, — ответил он.

Раздражение в его голосе звучало уже явственнее. Интересно, знает ли малютка Уна, что ее приятель — уголовный авторитет, который может отдать приказание убить неугодного? Несколько недель назад ему не понравилось жалкое кольцо, и бедолага, всучивший его Парикмахеру Сэлу, закончил свой жизненный путь с двумя пулями в затылке в подвале дома на Восьмой авеню. Интересно, представляет ли она, с каким огнем играет?

— Ты говоришь, что любишь меня, — протянула Уна.

— Да, люблю, — ответил он, что означало: «Допивай быстрей и пошли наверх».

— Но тем не менее ты можешь уехать на два дня и не звонить мне, а когда возвращаешься, с тобой удается связаться не раньше воскресенья.

— Все верно, — бросил он. — И какие у тебя в связи с этим возникли проблемы?

— Ну, не то чтобы проблемы...

— А что тогда?

— Просто я думаю, если тебе человек не безразличен, то надо больше считаться с его чувствами. Я даже не знала, что ты собираешься уезжать. В один прекрасный день ты просто исчез, и все, а мне оставалось только...

— Милые бранятся — только тешатся, — заметил Мэндел и потянулся к выключателю.

— Подожди секунду, — остановил его Арнуччи.

— ...гадать, может, тебя сбила машина или еще что-нибудь.

— Гарри, — предупредил Мэндел. — Это...

— Ш-ш-ш-ш.

— ...важные события, и мне потребовалось посоветоваться кое с кем из моих людей.

— Я не говорю, что тебе не следовало ездить, куда бы ты ни ездил...

— Я ездил в Канзас.

— Не может быть.

— Еще как может.

— Куда бы ты ни поехал, тебе следовало бы позвонить мне и предупредить, что ты уезжаешь. Или позвонил бы оттуда. Что, разве в Канзасе нет телефонов? Кстати, где именно в Канзасе ты был?

— Не твое дело, — отрезал он.

Наступила мертвая тишина.

— Послушай, — начала она. — Я вовсе не обязана...

— Правильно, не обязана.

— То есть... Что значит: «не мое дело»? Я говорю тебе, что скучала по тебе, волновалась, ждала твоего звонка, а теперь ты заявляешь: «Не твое дело»? Что ты хочешь сказать?

— Я хочу сказать: сейчас ты пойдешь со мной наверх или предпочтешь встать и уйти?

Снова долгая тишина.

— Ну?

— Я думала...

— Наплевать на то, что ты думала. Вот лестница наверх, а вот лестница вниз. Выбор за тобой.

И опять тишина, на сей раз еще тягостнее.

— И даже дверь не настоящая, — хохотнула она, но в голосе ее слышалось сдерживаемое рыдание.

— Решай, Уна.

— Пожалуй, я... пойду с тобой наверх, — пробормотала она.

Арнуччи снял наушники.

— Там есть еще один вход, черт его возьми! — воскликнул он.

Кирк Ирвинг рассказывал им о том, как на прошлой неделе к нему пришел мальчишка, у которого коренной зуб рос из скулы. Его жена Ребекка нашла, что более противной темы для застольной беседы придумать просто невозможно. Кирк ответил, что не находит ничего противного в разговорах о профессии, которая кормит и одевает всю его семью.

— Половину семьи, — уточнила Ребекка, тем самым напомнив мужу, что она сама зарабатывает на хлеб, хотя и несколько поменьше. Ребекка работала в небольшом издательстве.

Кирк повернулся к Майклу и принялся в деталях описывать долгую и сложную операцию по возвращению зуба в десну, где ему и положено находиться. Ребекка воспользовалась случаем и начала излагать Саре, как неприятно из-за недостатка средств отказываться от такого высокоэффективного способа ведения рекламы, как встречи писателей с читателями. Сара, бесспорно, предпочла бы и дальше слушать о трудностях организации поездок неизвестных писателей, которые пишут от первого лица единственного числа настоящего времени, но Кирк обладал мощным голосом, и Сара поймала себя на том, что с каждой минутой узнает об ортодонтозе гораздо больше, чем ей хотелось бы.

Когда Кирк внезапно перевел разговор на работу Майкла, она сразу же обратилась в слух в надежде, что хотя бы на сей раз Майкл что-нибудь расскажет. Но он просто пожал плечами: «Ничего особенного, все как всегда — хорошие парни против плохих» — и тут же сменил тему. Оказалось, он думает о том, чтобы снять этим летом небольшую виллу во Франции на весь трехнедельный отпуск. Сара ничего не знала о его планах. Раньше она пришла бы в восторг от такой перспективы. Теперь же...

— Сара, как чудесно! — воскликнула Ребекка. — А куда?.. И когда вы собираетесь?..

— Только не в Прованс, — закатил глаза Кирк. — Какой-то тип, не помню его имени, застроил весь Прованс коттеджами. Пари держу, там теперь, как на Кони-Айленде.

— Я думал о местечке под названием Сен-Жан-де-Лу, — ответил Майкл. — Мы ездили туда на наш медовый месяц. Мне кажется, неплохо было бы взять туда Молли.

— Обязательно заскочите в Испанию, в Памплону. И сходите на бой быков, — посоветовал Кирк и поднял руки жестом тореодора.

— И когда вы едете?

— Ну, не знаю, — протянула Сара. — Вообще-то я...