Претерпевшие до конца. Судьбы царских слуг, оставшихся верными долгу и присяге

К исходу лета 1918 года расстрелы лиц, содержащихся в Пермской губернской тюрьме, заметно участились, что, конечно же, не могло не отразиться на общем душевном состоянии всех узников, в том числе и Княгини Елены Петровны, с минуты на минуту ожидавшей своего вызова на казнь.

Робкая надежда на спасение появилась лишь после того, как С. Н. Смирнову удалось через одного из надзирателей передать на волю письмо. Адресовав его двоюродной сестре своей жены – Ольге Иосифовне Палтовой (проживающей в то время в Перми), он описал в нём весь трагизм сложившейся ситуации, особо подчеркнув абсолютную безысходность их положения.

Получив письмо, О. И. Палтова сейчас же выехала в Петроград, где встретилась с секретарём Сербского посольства Анастасевичем, оставленным в городе для охраны посольского архива.

Ознакомившись с этой информацией, Анастасевич сумел связаться с атташе Королевского Норвежского Посольства Томасом Кристиансеном, который сразу же начал предпринимать самые энергичные меры по спасению Княгини Елены Петровны и всех представителей Сербской Миссии. В эту же деятельность включилось и Королевское Норвежское Консульство, которому в то время была доверена защита и охрана интересов норвежских, сербских и черногорских подданных, проживающих в пределах Р.С.Ф.С.Р.

Первые положительные сдвиги проявились только к середине октября 1918 года. Так, благодаря активной деятельности Т. Кристиансена, Заместитель Наркома по Иностранным Делам Л. М. Карахан вынужден был дать разрешение на въезд Княгини Елены Петровны и сопровождающих её лиц в Петроград (исключительно для того, чтобы Королевское Норвежское Посольство смогло взять её на поруки), а также обращается с просьбой к руководству ВЧК, чтобы последнее уведомило бы об этом факте сотрудников Пермской Губернской ЧК.

Не успокаиваясь на достигнутом, Т. Кристиансен продолжает рассылать письма в различные инстанции, а также сам лично вступает в переговоры по этому вопросу с различными «красными вельможами».

Так, например, одно их своих ходатайств он передал лично Я. Х. Петерсу, занимавшему в то время пост Заместителя Председателя ВЧК. А, кроме того, он направляет в Пермь Секретаря своего посольства господина Толлера, которому по прибытии на место стоило немалых сил убедить руководство Пермской Губернской ЧК перевести Княгиню Елену Петровну и сопровождавших её лиц в Москву для передачи их в распоряжение руководства ВЧК.

29 октября 1918 года всех означенных лиц отправили в Москву, где, после разговора с Я. Х. Петерсом, они стали числиться за ВЧК в качестве арестованных. А 2 ноября 1918 года княгиня Елена Петровна была переведена на территорию Московского Кремля, где, продолжая оставаться в качестве арестованной, находилась под личным наблю-дением его Коменданта – бывшего балтийского матроса П. Д. Малькова, поместившего её в подклеть одного из кремлёвских соборов, приспособленных большевиками под тюремную камеру. [649]

649

Именно в этой полуподвальной камере, имевшей единственное зарешечённое окно, расположенное в 4-х метрах от пола, немногим более 2-х месяцев назад провела свои последние дни Ф. Х. Каплан, обвинённая большевиками в покушении на жизнь В. И. Ленина в августе 1918 года.

Длительное пребывание в нечеловеческих условиях большевистских застенков не могло не оказать своего воздействия на общее и психическое состояние Княгини Елены Петровны. Но, помимо этого, нельзя также не учитывать и тот факт, что за всё время, которое Княгиня Елена Петровна находилась под арестом, она ничего не знала о судьбе своего мужа и близких.

17 ноября 1918 года по предложению коменданта П. Д. Малькова она была освидетельствована врачом-психиатром С. И. Мицкевичем, который констатировал у неё

«“…психоневроз в стадии тяжёлого психического угнетения…”, не преминув отметить в своём заключении, что “Дальнейшее заключение может ухудшить её психическое состояние и довести до тяжёлой душевной болезни”». [650]

19 ноября 1918 года доведённая до отчаяния женщина обращается с ходатайством на имя Управляющего делами С.Н.К. В. Д. Бонч-Бруевича, в котором, во имя всего человеческого, просит освободить её из заточения и разрешить выехать в Норвегию. [651] С подобными же ходатайствами к властям не прекращает выступать и атташе Т. Кристиансен, который, используя дипломатические каналы, отправляет прошения на имя Я. М. Свердлова (22.11.1918 г.) [652] и В. Д. Бонч-Бруевича (28.11.1918 г.). [653]

650

См. Документ № 20 этой части.

651

См. Документ № 21 этой части.

652

См. Документ № 22 этой части.

653

См. Документ № 23 этой части.

Вынужденные считаться с мнением мировой общественности, а также опасаясь нежелательного резонанса со стороны Норвежского и Сербского правительств, кремлевские вельможи, что называется, скрепя сердце дают разрешение на выезд из пределов Р.С.Ф.С.Р. «королевны Елены Сербской».

На состоявшемся 2 декабря 1918 года заседании Президиума В.Ц.И.К. было вынесено Постановление, в соответствии с которым Княгиня Елена Петровна освобождалась из-под стражи и передавалась Королевскому Норвежскому Посольству с целью её беспрепятственного выезда за пределы Р.С.Ф.С.Р. [654] Таким образом, Княгиня Елена Петровна наконец-таки обрела желанную свободу, проведя в общей сложности в заточении немногим менее полугода.

654

См. Документ № 24 этой части.

5 декабря 1918 года она пересекла границу Р.С.Ф.С.Р. на Белоостровском пограничном пропускном пункте, навсегда покинув Россию.

Выехав за пределы России, Княгиня Елена Петровна оказалась в Финляндии, откуда ей стоило немалого труда добраться до Швеции, куда в октябре 1918 года сумела отплыть на шведском пароходе «Ингерманланд» её свекровь, увезя с собой из России двух своих детей и двух малолетних детей Княгини Елены Петровны. Забрав детей, Княгиня Елена Петровна уехала к себе на родину в Сербию, откуда, немногим позднее, – во Францию, а затем в Англию, где её дети смогли получить должное образование.

Проживая в Сербии, Княгиня Елена Петровна написала книгу воспоминаний, вышедшую в 1920 году в Белграде на сербском языке.

После того, что с ней произошло, она не желала, чтобы её дети учили русский язык. Поэтому её старший сын – Князь Императорской Крови Всеволод Иоаннович – всю свою жизнь сокрушался по поводу того, что он урождённый русский князь, а не говорит по-русски…

Последние годы жизни Княгиня Елена Петровна проживала в Ницце, где и скончалась 16 октября 1962 года.

Похоронена на городском кладбище.

Глава 2 Документы и документальные материалы, относящиеся к судьбе Княгини Елены Петровны в 1918 году

Документ № 1

ДЕКРЕТ

Март 1918 г.

Совет Комиссаров Петроградской Трудовой Коммуны постановляет:

Членов бывшей династии Романовых – Николая Михайловича Романова, Дмитрия Константиновича Романова и Павла Александровича Романова выслать из Петрограда и его окрестностей впредь до особого распоряжения с правом свободного выбора места жительства в пределах Вологодской, Вятской и Пермской губ.