Преторианец

– Да, видимо, так. – Катон вздохнул. – В любом случае, пока что он – наша единственная реальная возможность что-то выяснить.

Они посидели в парилке ещё немного, потом растёрлись бронзовыми щётками, сдирая с себя грязь вместе с выступившим потом. Потом перешли в предбанник и нырнули в бассейн. Холодная вода в нём заставила обоих охнуть. Катон замолотил руками, с резкими взмахами проплыл бассейн до конца, потом вернулся и вылез и направился в раздевалку, где тщательно вытерся полотенцем из тех, что сушились на вешалке над трубами гипокаустов [8] . Макрон присоединился к нему, и они начали одеваться.

8

Гипокаусты – система центрального отопления, при которой горячий воздух из общей топки подаётся по трубам, проложенным под полом и в стенах; использовалась главным образом в термах, общественных банях (Примеч. перев.).

– А знаешь, – начал Макрон, – ведь если никакого заговора не существует, а мы просто охотимся за бандой грабителей, тогда нам придётся гораздо труднее. Заговор нуждается в привлечении новых участников, чтобы добиться поставленной цели. А любой, кто связан с простым грабежом, будет стараться держать язык за зубами.

Катон кивнул.

– И в таком случае, – продолжал Макрон, – нам с тобой ничего не светит, поскольку Нарцисс никак нас не наградит, если мы не представим ему результаты, которые ему нужны. Стало быть, каким бы идиотизмом это ни выглядело, нам надо бы молиться, чтобы такой заговор и впрямь существовал.

Они подошли ко входу в казарму. Там их уже ждал Тигеллин. Он ткнул большим пальцем в сторону кабинета центуриона:

– Луркон вернулся. И хочет вас видеть. – Тигеллин ухмыльнулся. – Уже час назад за вами посылал. Жаль, что я вас сразу не нашёл. Центурион не из тех, кто склонен терпеть всякие задержки. – Опцион сухо рассмеялся и пошёл к помещению своей секции. – Желаю удачи.

Макрон сжал губы, дождался, пока Тигеллин не удалится на достаточное расстояние, чтобы не услышать его слова, и со свистом пропустил воздух сквозь сжатые зубы.

– Ублюдок. Он же знал, куда мы пошли. Подставил нас.

Катон лишь пожал плечами:

– Ну теперь уж ничего с этим не поделаешь. Пошли.

Они прошли по коридору до двери в маленький кабинет рядом с личными апартаментами центуриона и увидели, что она открыта. Луркон стоял у окна и смотрел за ограду лагеря, на город, освещённый мерцающим светом факелов и ламп. Он стоял совершенно неподвижно, глядя в сторону императорского дворца, и его спина была едва освещена единственной масляной лампой, горящей на столе. Катон сделал знак Макрону, и они остановились прямо в дверном проёме. Задержав дыхание, Катон постучал по деревянной панели.

– Ты посылал за нами, господин?

Луркон быстро обернулся, и Катон увидел, что центурион моложе, чем он ожидал, ему около двадцати пяти лет. Волосы у него были тёмные, искусно подстриженные и уложенные напомаженными маслом колечками, образуя роскошную причёску над идеально очерченным лицом, довольно красивым. Его приятные черты тут же посуровели, он нахмурился.

– Это вы новички? Капитон и Калид? – спросил он тонким, резким голосом.

– Да, господин.

– Не торчите там. Заходите.

Они вошли в кабинет и встали перед столом своего командира. Он оказался выше Катона ростом, а когда чуть откидывал голову назад, то впечатление, что смотрит на собеседника сверху вниз, усугублялось.

– Где вас носило? Я уже вечность назад послал за вами. Почему вы были не в казарме?

– Прошу прощения, мой господин, мы были в термах, – пояснил Макрон.

– Уклоняясь от своих обязанностей, надо понимать.

– Нет, господин. Мы ветераны. Нас освободили от хозяйственных работ.

– Ветераны? – Луркон усмехнулся. – Вы, значит, считаете, что вам все обязаны обеспечивать лёгкую жизнь? И что вы, конечно же, лучше, чем все мы, остальные. И всего лишь потому, что вы успели где-то запачкать свои калиги и заполучить парочку царапин. – Он презрительно помахал рукой перед лицом Катона. – Да мне плевать, что вы ветераны. Все парни в моей центурии одинаковы, насколько это касается лично меня. А отныне вы оба зависите именно от меня, поскольку мне было приказано прервать отпуск и досрочно вернуться в лагерь, чтобы командовать на завтрашнем занудном представлении в честь императора. А я ведь мог бы оставаться в городе, веселиться и трахаться с какой-нибудь сенаторской женой или дочкой. Так нет, надо теперь торчать в лагере! Так вот, если уж мне пришлось оставить своих друзей и торчать здесь, то и вам, клянусь богами, неплохо было бы проявлять хотя бы минимум благоразумия и сделать милость явиться по первому вызову!

Катон сразу ощутил инстинктивную неприязнь к этому человеку, и ему вдруг стало до боли стыдно за свой шрам, так изуродовавший его лицо. Луркон со всем этим его шармом и внешней привлекательностью, несомненно, из тех молодых командиров, что пользуются успехом у столичных красоток. Возможно даже, из тех, с которыми может встречаться и пересекаться женщина вроде Юлии и даже благосклонно к нему отнестись. Мысль была глупая. Катон так и сказал себе, обозлившись, что утратил контроль над собственными чувствами, которые всегда старался подавлять.

– Мы явились сразу же, как только узнали, что ты нас вызвал, господин, – сказал Макрон.

– Ну не то чтобы сразу. Недостаточно быстро, – резко бросил Луркон. И пристально уставился на них, раздувая ноздри. – Ну ладно, познакомились, узнали друг друга, так что теперь вам известно, что мне требуется. В будущем, если я отдаю приказ, то должен быть уверен, что он будет исполнен немедленно. Если вы этого не станете делать, то я постараюсь, чтобы ваш ветеранский статус был аннулирован. И вы окажетесь по уши в дерьме, в буквальном смысле – будете до конца года чистить нужники. Вам всё понятно?

– Да, господин, – хором ответили Макрон и Катон.

Луркон снова поглядел на них:

– Завтра мы принимаем здесь императора. С обеих сторон от императорской ложи будет поставлено по одной когорте. Это означает, что все вы должны отлично выглядеть. Моя центурия должна быть лучшим подразделением во всей преторианской гвардии. Иначе мне придётся выяснять причины, почему этого не случилось. Так что не вздумайте меня подвести. Ясно?

– Да, господин.

– Тогда – свободны. Ступайте. Убирайтесь с глаз долой.

Они отсалютовали командиру, и Макрон первым вышел из комнаты, и они направились к лестнице. Центурион испустил вздох глубокого облегчения:

– Нет, ну каков засранец! Могу поспорить, этого спесивого ублюдка наверняка какая-то баба послала подальше. И теперь он отыгрывается на нас. А что касается этого вздора насчёт ветеранов… Проклятье! Ему бы следовало выказывать нам несколько больше уважения. – Он некоторое время злобно пыхтел, потом сказал: – Это всё из-за Тигеллина! Уж он-то точно знал, где мы находимся. Он был у себя в комнате, когда мы отправились в бани. Надо бы плотно побеседовать с этим опционом. Я на тебя рассчитываю.