Преторианец

Глава одиннадцатая

Через четыре дня после этого Катон сидел в казарме, когда из патрульного обхода улиц вернулись Макрон и остальные преторианцы. После подавления в городе голодного бунта император приказал всем когортам гвардии патрулировать улицы вместе с караульной стражей, оставив дворец под охраной германских наёмников. По всем основным перекрёсткам были расставлены постоянные посты охраны и наблюдения за порядком, а малейшие скопления людей в общественных местах немедленно разгонялись. За головы предводителей бунта были объявлены награды, а их описания развешаны на всех улицах вокруг Форума. Но пока что арестовано было всего несколько мелких зачинщиков беспорядков, тех, кто швырялся камнями; их уже казнили, и их головы насадили на колья и выставили перед входом в императорский дворец. Цестия так и не поймали, несмотря на немалую награду, обещанную всякому, кто укажет властям, где он скрывается. Такая у него была жуткая репутация, что его все боялись, и никто из обитателей Субуры не осмелился бы признаться патрульным, что он хотя бы что-то слышал о Цестии.

Катону промыли и зашили рану на плече – это проделал хирург в лагерном госпитале. Он же освободил Катона на десять дней от всех дежурств, чтобы рана успела зажить. Катон после этого лишь два раза выбирался из лагеря – посетить явку и оставить сообщение для Септимия, прося о встрече, чтобы представить полный отчёт, а после этого ещё раз, чтобы посмотреть, не получен ли ответ. Ответа не было, и Катон решил несколько дней побыть в лагере, прежде чем сходить на явку ещё раз, просто для того, чтобы его отлучки не привлекли к себе ненужного внимания посторонних.

– Ну, как сегодня твоя царапина? – спросил Макрон, прислоняя к стене у двери свой щит и стаскивая с себя доспехи и пояс с мечом.

– Рука ещё плохо действует, но болит меньше.

– Ну я же говорил, касательное ранение. Ничего особенного, одним словом, царапина. – Макрон стащил с себя кольчужный доспех и положил его на пол рядом со щитом, после чего рухнул на койку. – Между прочим, это неплохой способ увиливать от своих обязанностей.

– Да, она пришлась кстати. – Катон улыбнулся, но выражение его лица тотчас снова сделалось серьёзным. – Как дела в городе?

– Тихо. Император прекратил беспорядки. И ещё разослал приказ во все города и поселения в радиусе ста миль от Рима, чтобы слали сюда зерно и прочие продукты. Запасы в зернохранилище лагеря преторианской гвардии будут использованы, чтобы восполнить недостатки зерна на императорских складах. Что означает, что с завтрашнего дня нам будут отпускать половинный рацион питания. – Макрон покачал головой. – А нам бы не мешало поддерживать свои силы, если придётся и дальше следить за порядком в городе. Но если это поможет утихомирить толпу, тогда, я думаю, это может сослужить свою службу, по крайней мере, в течение нескольких дней. Но больше всего меня поражает, как Клавдий умудрился довести дела до такого скверного положения. Уж он-то должен был знать, что ситуация в Египте наверняка нарушит на какое-то время снабжение Рима зерном. Почему же он не предпринял никаких мер заранее?

– Может, он и предпринял, но кто-то саботировал его приказания.

Макрон заинтригованно склонил голову набок:

– Что ты предполагаешь?

– Я пока что не очень в этом уверен. – Катон чуть погладил левой рукой повязку на ране. Пальцы ощутили бугорки там, где на порез были наложены швы. – Ты приглядывал за центурионом Лурконом?

– Приглядывал. Он просто ни на что не годный трусливый пердун. Нет, честно, Катон, если он вовлечён в какой-то заговор, тогда, я бы сказал, императору вообще не о чем беспокоиться.

– У меня такое же впечатление сложилось. – Катон задумчиво кивнул, потом продолжил: – Но это интересно, как в последнее время складываются события, не правда ли? Сперва ограбление серебряного обоза. Потом Нарцисс обнаруживает заговор, потом голодный бунт в городе, потом эта засада для нас – в тот же самый день.

– И ты, несомненно, считаешь, что всё это как-то взаимосвязано? – устало осведомился Макрон.

– Я не до конца уверен, однако такое предположение по меньшей мере само напрашивается.

– Это тебе оно напрашивается, да. Что же до всех остальных, это просто знак, что дерьма вокруг становится всё больше и больше. Или это, или же боги решили нас наказать, уж не знаю за что. Как бы то ни было, мне кажется, что пока что мы гоняемся за тенью.

Катон с минуту молчал, потом всё же ответил:

– А может, это тени гоняются за нами.

– И что это должно означать?

Префект попытался объяснить, что за мысли преследовали его в последнее время:

– В городе что-то происходит. Я это печёнкой чувствую. Слишком много таких происшествий, чтобы считать это простым совпадением. И всё происходящее имеет какой-то определённый смысл. Или должно иметь. Ох, если бы мне наконец удалось свести все эти разрозненные кусочки воедино! А пока что я могу только гадать, но всё равно уверен, что заговор – это реальность.

– Ну, проку от твоей уверенности маловато. – Макрон передвинулся чуть вперёд и скрестил ноги. – Конечно, это вполне может оказаться обычной неразберихой. Дворцовые чиновники обгадились с поставками и раздачами хлеба, а какие-то жадные уроды спёрли серебро. Что же до заговора, за которым гоняется Нарцисс, то когда это Освободители не стремились убрать императора и вернуть республику? Мы, в сущности, гоняемся за химерами, Катон, мой мальчик.

При упоминании своего настоящего имени Катон предостерегающе проворчал:

– Поосторожнее, ты!

– Мы тут одни. Какая разница?

– А такая, что ты говоришь, не подумав.

– Точно так, как ты проболтался в таверне, да?

Катон вспыхнул от стыда.

– Вот именно. Мы не можем себе позволить никаких ошибок, пока не закончим дело.

– Уж поскорее бы! – устало вздохнул Макрон.

Их разговор прервали шаги за дверью, потом в помещение ввалились Фусций и Тигеллин и начали стаскивать с себя боевое снаряжение.

– Всё ещё филонишь, Капитон? – осведомился Тигеллин.

– Ну, конечно, опцион. – Катон заставил себя улыбнуться и растянулся на постели. – Вот это жизнь! Пока вы там месите дерьмо, шатаясь взад-вперёд по улицам Субуры, я тут отдыхаю.

– И как, весело тебе? – Тигеллин завёл руки за спину и стал массировать себе поясницу. – Центурион превратился в сущий комок нервов. И какой от этого прок? Кого бы мы ни встретили на улицах, он во всех видит заговорщиков. Останавливает и обыскивает чуть ли не каждого, на кого мы наткнёмся, да к тому же лупит их почём зря при малейшем возражении. Этот сумасшедший урод кончит тем, что вызовет ещё один бунт, если это не прекратит! – Он помолчал. – Таких нельзя переводить в гвардию. Классический случай идиотизма – назначение новичка сразу центурионом. Чтобы быть центурионом, нужно иметь опыт! И чтоб кишка не была тонка! Ничего хорошего нам от такого центуриона не будет. На этот пост надо назначить кого-то другого.

– Вроде тебя? – предложил Катон.

– А почему бы и нет? У меня огромный опыт. – Опцион бросил на Катона ледяной взгляд. – Ты у меня на хорошем счету, Капитон. Постарайся не портить это впечатление.

– И с чего это я попал в фавориты?

– А с того, что ты сделал, когда спасал этого парнишку. Я видел, как ты прикрыл его своим телом, подставился под меч. Вот это истинно по-солдатски! Преторианская гвардия для этого и существует! Ты мне нравишься. И ещё, ты удостоился доброго внимания со стороны императрицы и её сына. – Он улыбнулся. – И в один прекрасный день это может сослужить тебе добрую службу.