Превосходство Борна (др. перевод)

— Это, конечно, так, — согласился Мак-Эллистер, поняв, что последний факт, который никогда не представлялся ему чем-то из ряда вон выходящим, для дипломата имел особое значение. — Но я мало работал в разведке, господин посол. Одобрение моей кандидатуры особым отделом объясняется не столько якобы присущим мне каким-то особым, уникальным талантом, сколько, не побоюсь этого слова, дезинформацией, заглатываемой им довольно охотно. Эти люди просто положились на произвольно соотнесенные факты, механическое суммирование коих редко приводит к правильным выводам. Насколько я знаю эту публику, она не склонна утруждать себя поиском действительно достоверных источников информации.

— Они всегда верили в вас, Мак-Эллистер. И верят до сих пор.

— Я полагаю, нужда во мне возникла в связи со сложившейся в последнее время чрезвычайной ситуацией, не так ли?

— Да, именно так. На карту поставлено слишком многое.

— Могу я узнать наконец, в чем же суть дела?

— Да, можете. — Взглянув на третьего участника их беседы из Совета национальной безопасности, Хевиленд добавил: — Если вас это так уж беспокоит.

— Я готов дать кое-какие пояснения, — молвил Рейли бесстрастным тоном. Повернув в кресле свое грузное тело, он пристально посмотрел на Мак-Эллистера, но во взгляде его уже не было прежней холодности. Казалось, представитель Совета национальной безопасности стремился достичь с Мак-Эллистером взаимопонимания. — В настоящий момент наша беседа записывается на магнитофонную ленту. Знать об этом — ваше конституционное право, однако право это — палка о двух концах. Вы должны поклясться, что предоставленная вам здесь информация будет сохраняться вами в строжайшей тайне. Это не только в интересах нашей национальной безопасности, но и, более того, от этого зависит сохранение нашего мироустройства. Я знаю, что вышесказанное могло бы раздразнить ваши аппетиты, но лучше будет, если вы умерите их: мы ведь шутить не любим. Ну как, устраивают вас такие условия? В случае нарушения клятвы вами займется особое подразделение Совета национальной безопасности, которому вменяется в обязанность следить за тем, чтобы государственные тайны никогда и никем не разглашались.

— Как могу я согласиться с подобными условиями, когда не знаю, о чем идет речь?

— В таком случае я дам вам общее представление о волнующей нас проблеме, достаточное для того, чтобы вы смогли сказать нам «да» или «нет». Если «нет» — вас отсюда проводят и доставят в Вашингтон. Каждый из нас останется при своих.

— Тогда начинайте.

— Хорошо, — произнес Рейли спокойно. — Мы хотели бы, чтобы вы прокомментировали некоторые события, имевшие место в прошлом, — не те, что из древней истории, но и не современные в собственном смысле этого слова. Я изъясняюсь понятно, господин советник?

— Я ведь из Госдепартамента. Мы действительно умалчивали порой о прошлом, когда вспоминать о нем было не в наших интересах. Обстоятельства ведь меняются: решения, казавшиеся справедливыми вчера, завтра могут привести к серьезным осложнениям. Видите ли, многое из того, что происходило не столь уж давно, начисто отрицается, суть многих событий по-прежнему скрывается ото всех. И мы в этом отношении отнюдь не в лучшем положении, чем Советы или Китай.

— Хорошо сказано! — подбодрил его Хевиленд.

— Вовсе нет, — возразил послу Рейли, махнув в знак несогласия рукой. — Господин советник, безусловно, опытный дипломат. И он старается не говорить ни «да», ни «нет». — Сотрудник Совета национальной безопасности снова взглянул на Мак-Эллистера. Глаза его за стеклами очков в металлической оправе опять сделались колючими и холодными. — Вы даете согласие или же не желаете во все это ввязываться?

— Одна моя половина хочет встать и поскорее отсюда убраться, зато другая намеревается остаться, — сказал откровенно Мак-Эллистер, бросая поочередно взгляды на обоих своих собеседников. Потом, посмотрев пристально на Рейли, признался: — Нравится вам это или нет, но у меня и впрямь разыгрался аппетит.

— Цена за утоление его будет чертовски высока, — предупредил ирландец.

— За это можно заплатить что угодно, — ответил спокойно государственный советник. — Я профессионал. И если я именно тот, кто вам нужен, то выбора у меня нет.

— Боюсь, что вам придется сформулировать свой ответ более определенно, — заявил Рейли. — Может, подсказать вам слова?

— В этом нет необходимости. — Мак-Эллистер нахмурился, подумал немного и затем произнес: — Я, Эдвард Ньюингтон Мак-Эллистер, вполне понимаю все, о чем говорилось на этой встрече. — Он взглянул на Рейли. — Полагаю, вы вставите такие мелочи, как время и место действия и состав участников?

— Дата, место, время начала нашей работы, с точностью до минуты, а также имена уже записаны.

— Благодарю. Перед уходом я хотел бы получить копию.

— Само собой. — Голос Рейли по-прежнему звучал ровно, а сам он, весь источая спокойствие и уверенность, смотрел прямо перед собой. — К вашему отъезду дубликат этой пленки будет у нас на руках. Копия записи вполне может пригодиться, если кто-то вздумает нарушить правила игры. Наличие записи позволит нам в случае нужды тут же свериться с условиями нашего договора. Так что копию я закажу… Продолжайте же, мистер Мак-Эллистер.

— Ценю вашу заботу… Что касается сказанного на этом совещании, то я согласен с требованием не разглашать тайны происходящего. Никто ничего не узнает от меня о каких бы то ни было подробностях наших переговоров до тех пор, пока не последуют соответствующие указания посла Хевиленда. Более того, я прекрасно осознаю, что в случае нарушения мною данного условия этого соглашения я рискую подвергнуться преследованию. Если же почему-то возникнут вдруг какие-либо сомнения относительно меня, то я оставляю за собой право требовать личного объяснения со своими обвинителями, поскольку считаю, что письменные претензии ко мне могут оказаться несостоятельными и недостаточными для вынесения окончательного вердикта. Добавляю этот пункт потому, что не представляю себе обстоятельств, которые вынудили бы меня пойти на своего рода клятвопреступление.

— А между тем такие обстоятельства возникают время от времени, и вы это знаете, — заметил Рейли.

— Никак не пойму, о чем вы это.

— О пытках, воздействии различными химическими препаратами и прочих придуманных человеком ухищрениях, противостоять которым практически невозможно. Имеется много способов развязать язык, господин советник.

— Повторяю, если со мной произойдет что-то наподобие случившегося ранее с кем-то другим, то я оставляю за собой право требовать встречи со всеми обвинителями для полного прояснения обстоятельств дела.

— Вполне достаточно, — произнес Рейли и, глядя прямо перед собой, приказал кому-то: — Заканчивайте на этом запись и выключите магнитофон.

— Слушаюсь! — послышался из установленного где-то сверху громкоговорителя глухой голос. — Запись прекращена, магнитофон выключен.

— Теперь ваша очередь, господин посол, — предложил рыжеволосый. — Я прерву вас, только если почувствую, что в этом действительно есть необходимость.

— Надеюсь, именно так и будет, Джо. — Хевиленд повернулся к Мак-Эллистеру. — Беру назад свои слова, сказанные ранее: на самом деле с ним шутки плохи. Да, после сорока лет моей безупречной службы этот мальчишка, у которого молоко на губах не обсохло, учит меня, когда молчать и когда говорить.

Все трое улыбнулись: стареющий дипломат знал, в каких случаях и как снять напряжение.

Рейли, покачав головой, развел недоумевающе руками:

— Вряд ли я способен на такое. Во всяком случае столь прямолинейно!

— Вы слышите, Мак-Эллистер? Не переметнуться ли нам в Москву и не рассказать ли там, что он занимается вербовкой агентов? Нам, возможно, русские подарят по даче, его же упрячут в Ливенворт. [7]

— Вы-то, пожалуй, и впрямь получите дачу, господин посол, мне же придется делить кров с дюжиной зеков где-нибудь в Сибири. Нет уж, благодарю покорно! Рейли мне не мешает.

7

Ливенворт — федеральная тюрьма в городе того же названия, расположенном на северо-западе штата Канзас.