Превосходство Воплощенного. Том 4

Аккуратно кладу руку Элеоноры ей на обнажённое бедро. Она наконец замечает, что почти голая, опускает подол халата. Склоняет голову, тяжело вздыхает:

– Ты… умеешь утешать женщин, Константин. Этого у тебя не отнять.

Какое-то время тихо. Элеонора берет подвеску в руки, смотрит на нее.

Щелк.

Старинные часы на цепочке открываются. Они давно не работают, но не это важно. На обороте крышки фото – молодая, лет под двадцать, Элеонора, стоит рядом с женщиной, похожей на нее и мужчиной, которого тяжело назвать человеком. Весь в шрамах и струпьях. Лицо – месиво, где с трудом можно отличить нос от рта.

Элеонора понижает голос так, что мне приходится подсесть к ней рядом:

– Это мой отец. Он… фрагоровец.

– Я так и думал. Но… разве фрагоровцы не бесплодны?

– Бесплодны. Большая часть из них. Мой отец… другой. Я расскажу тебе, Константин. А ты… ты поможешь мне? Я устала. Устала настолько, что… – кивает на свои ноги, грустно ухмыляется. – Знаешь, сначала из этих жгутов я сделала себе петлю, но… Даже тут смелости не хватило.

Элеонора меняется на глазах. Из стервозины превращается в уставшую женщину, отчаявшуюся настолько, что приходится обращаться за помощью к своему ученику. Что ж… За сотни лет жизни я убедился в одном. Природа запретила женщинам быть сильными. Чем сильнее они кажутся, тем больше в них слабостей. Но ирония в том, что женщины никогда не превзойдут мужчин в умениях скрывать свои слабости.

Понимающе улыбаясь, тоже понижаю голос до шепота, перехожу на «ты». Очень удобный языковой инструмент сближения:

– Это же ты помогла Гэкару? В тот день, на отработке, вы с ним были заодно? Тогда-то вы и узнали код от склепа, верно? Я еще думал, как он умудрился за мной проследить…

Элеонора кивает:

– Это было непросто, но да. Но Гэкару и сам был очень талантливым мальчишкой.

Она стала рассказывать. До рождения Элеоноры ее мать жила на окраине Европейского кластера рядом с радиоактивный областью. В небольшой шахтерской деревне. После Новой Смуты Европа остро нуждалась в любых источниках энергии, поэтому не стеснялась отправлять людей в облученные угольные залежи, утверждая, что уровень радиации там «в пределах нормы». А постоянные смерти никого не волновали. Мало того, шахтёрская деревня была окружена забором и попав туда, обратно уже не выйти. Ведь в цивилизованном мире не нужны больные и немощные.

Элеонора говорит со стеклянными глазами:

– Когда мама заболела раком, ее не выпустили. У нее были деньги, но она не могла их потратить на лечение в Германии… Понимаешь, Константин? Они не выпустили мою мать, но зато тоннами вывозят и жгут радиоактивный уголь, засоряя атмосферу. В чем… смысл? Ты знаешь?..

– Знаю. Если из шахт побегут больные и немощные, то рабочую силу туда уже не завлечь. А уголь никто не замечает. Он не жалуется, не болеет раком, никого не пугает.

– А ты знал, что радиация почти безвредна для одарённых? Ты не понимаешь, да? Сейчас половина промышленности в Европе на угле, добываемом вблизи радиоактивных областей. Уголь сгорает, ядовитый дым расходится во все стороны… И кто от этого больше всего страдает, а? Кто вымирает, как ты думаешь? А? Константин? Кто? Мир сейчас не может прокормить всех. Кто-то должен жить, кто-то умереть. И в Вельтешафте решили, что выжить в Европе должны только они. Не задумывался, почему в великие кланы берут только одаренных? Это фильтрация, Константин. Великие кланы знают, что невозможно выжить в таком мире. Радиация рано или поздно доберется до всех. И сейчас кланы выжимают из лишенных все, чтобы обеспечить свое выживание в будущем. Как скот… Подоил, зарезал и забыл… Только Фрагоры понимают, что происходит на самом деле.

Внимательно смотрю на Элеонору. Она потеряла мать. Обижена на Вельтешафт, на их план, в котором либо умрут все, либо слабейшие. Да, я её понимаю. Как и кланы. Жизнь жестока. Любая утопия превратиться в ад, когда закончится еда.

Фрагоры – люди, которые смогли выжить в условиях радиации. Сумма преобразила их организм. Они стали уродами, но выжили. Теперь они те, кто не может без нее. Больше недели за пределами радиоактивных областей и они погибнут. Но… Они так и так погибнут, потому что не могут размножаться. Отец Элеоноры – исключение. Он явился в деревню шахтеров и стал втирать идеологию, что мир можно привести к компромиссу, где в условиях небольшой радиации жить смогут все. И его дочь – Элеонора, тому доказательство. Она родилась от одаренного выходца и лишенной матери. И она может выжить в условиях нового мира.

Элеонора с трудом подбирает слова:

– Я не знаю… Можно же провести какие-то исследования. Взять, например, мою кровь, остаточную сумму, понять почему я могу, а другие нет. Но нет же, кланам просто плевать… Они не хотят в это вмешиваться. Когда Вельтешафт узнали, что проповедует мой отец, то пришли за ним. Он стал сопротивляться, доказывать, что они не правы. Тогда его и мою маму просто убили. А потом куда-то увели всех жителей деревни. Меня мама успела спрятать. Я три дня просидела в старой угольной печи, пока Фрагоровцы не пришли и не забрали меня. Я десять лет прожила в радиоактивной области. А кланы до сих пор считают, что людей слишком много и нужно их проредить. Оставить только избранных. Разве это справедливо, Константин?

Справедливо… Дурацкое слов. То, что для одного справедливо, для другого – смерть. Справедливо ли убить ребенка ради спасения страны? Нет, скажет мать. Да, скажут тысячи других семей. Учения Шиилы говорят, что такие выборы будут всегда. И их не избежать.

В глазах Элеоноры замечаю гнев:

– А ты… я хотела убить тебя. Задушить, – сжимает кулаки. – Ты испортил всё, Константин. Новая Сила – был наш клан. Они добывали деньги, которые уходили на исследования феномена выживаемости в радиации. Да, они ублюдки, но думаешь так легко собрать людей и сделать из них что-то стоящее? А еще ты убил Гэкару… Он был хорошим, добрым и порядочным. И за что? Тройка – главы Фрагора, не хотели твоей смерти, только припугнуть. Они бы не тронули тебя. Они хотели поговорить. Спросить, зачем ты это сделал… На кого ты работаешь… Ты хоть понимаешь, что из-за тебя, нам нужно всё начинать сначала.

Серьезно? За что? Она правда считает, что не за что? Вломились ко мне в дом, устроили хаос, засунули в железный гроб. А теперь Гэкару «хороший, добрый и порядочный». Она либо чего-то не понимает, либо не знает.

Вздыхаю, достаю из кармана зубочистку, сую между зубами:

– Ну, убить вы меня всё-таки пытались. Не помешало даже то, что я находился в особняке Эдвайсов.

– Это был отец Гэкару, Константин. Он очень страдал и нарушил приказ. Но я его понимаю. Ты бы не пытался отомстить за своего ребёнка?

Кто знает. За сотни лет у меня не появилось детей. У теней Шиилы не может быть таких связей. Отвечаю:

– Что ты хочешь, Элеонора? Чтобы у меня совесть проснулась? Сделали клан отморозков, чью благородную цель знали несколько избранных, а потом удивляетесь, что кто-то поставил их на место? Они мешали мне и поплатились за это. Вломились ко мне в дом, вырубили, засунули в железный гроб, а теперь мозги мне промываешь? И даже если бы я знал о ваших благороднейших мотивах, с какой стати меня должно это волновать? С какой стати меня вообще должны волновать проблемы вашего мира?

– Вашего мира? – костится на меня Элеонора.

Упс. Вот тебе и вековечный Альв. Разнервничался, немного проболтался. Дурацкий боевой транс.

– Вашего, – усмехаюсь, ухожу от темы: – А как ты вообще оказалась в Вальтах, если работаешь на Фрагоров?

– Так же, как и ты. Фрагору дорого обошлось скрыть мое прошлое. Еще дороже внедрить в Вальты. Мы пользуемся разными средствами. Пойми же, Константин. У нас мало времени. Еще пять-десять лет и мы все вымрем. Не останется ни одного фрагоровца. Одни старики. Многие из нас уже сходят с ума. Они чувствуют, что умирают, выходят за пределы областей и охотятся за одарёнными, убивают их, забирают их сумму, продлевая этим свои мучения. Если ты не услышишь меня, то обещаю, через полвека вместе с фрагоровцами умрет семьдесят процентов населения планеты. От рака, бесплодия и болезней.

Я собираюсь встать, но Элеонора хватает меня за руку, сжимает, в глазах чуть ли не ярость и уверенность в своих слова:

– Я устала, Константин. Ты меня слышишь? Я просто… устала. Мне кажется, Монтано подозревает меня, поэтому я уже ничем не могу помочь своим… Но ты можешь.

Качаю головой:

– Монтано тебя не просто подозревает. Он точно знает, кто ты.

Элеонора быстро моргает глазами:

– Н.. но… С чего ты взял?

Хм, пожалуй, не буду ей рассказывать на что способен Монтано.