Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Превращение
Шрифт:

— Мы помиримся, — сказал он самому себе, прослушав письмо. — Мы помиримся.

— Дмитрий уже наверняка в Авенхаре. Он знает все достоинства и недостатки моей руки, и какое оружие я люблю. Кто сможет оценить работу Демиона, как не лучший из воинов, когда-либо державший меч? Ему придется немного задержаться. Но если он поедет обратно дорогой Яббара, он как раз успеет на церемонию.

Мне пришлось тут же сесть за вишневый столик.

«Дмитрий!

Все равно ты уже сердишься на меня, так что хуже не будет, если я снова приведу тебя в возмущение. По крайней мере, оно согреет тебя, когда ты поедешь в Кафарну дорогой Яббара. Мне необходим

новый меч на дакрах. Прикажи Демиону бросить все его текущие дела и сковать меч, достойный его Принца, но это должен быть меч воина, а не пустая игрушка. Этот меч должен быть на два меззита длиннее того, что он делал мне в последний раз. (Помнишь, мы обсуждали это с тобой прошлым летом?) И он должен быть также прекрасно заточен и сбалансирован, как предыдущий. Что до эфеса, Демион знает мои вкусы. Я только хочу, чтобы там была гравировка: дерзийский лев и сокол нашего Дома. Я верю, что ты сумеешь проследить за всем и вернуться сюда с мечом до начала дакраха. Пошли мне весточку, чтобы я был уверен, что ты выполнишь мое поручение.

Сандер.»

Принц велел мне отправить письмо с птицей. Следующие четыре дня он взволнованно ожидал ответа.

«Ваше высочество!

Ваш меч будет сделан. Леди Лидия уже в пути. Через три недели я буду в Кафарне.

Дмитрий.»

Александр покивал головой.

— Полагаю, пора готовиться к порке, ликай, — произнес он. Потом с неожиданной грустью добавил: — Ну почему ты такой болван?

Ликай. Это многое объясняло в их отношениях. Ликаем дерзийцы называли наставника в боевых искусствах, который обучал юношу военному делу. Ликай очень редко избирался из числа родственников, но это можно было понять. Айвон не допустил бы, чтобы его сына учил кто-то со стороны. Интереснее было то, что они после этого не превратились в смертельных врагов. Ведь хороший ликай был суровым учителем, а я был уверен, что Дмитрий — один из лучших. Размышления об учителях и учениках напомнили мне о Ллире, и я поспешно вернулся к своей работе, проклиная всех дерзийцев.

Единственным приготовлением к дакраху, которое Александр счел забавным, был найм музыкантов и артистов. Пяти церемониймейстерам было поручено искать подходящих людей, чтобы они своим искусством развлекали гостей все дни и ночи празднования. Толпы музыкантов, танцоров, жонглеров и магов устремились в Кафарну в надежде на хороший заработок. Церемониймейстеры отбирали тех, что казались им лучшими, а потом отправляли их к принцу на окончательное утверждение. А принц не стеснялся в выражениях, высказывая свое мнение.

— Ты скрипишь, как несмазанная телега.

— От твоего мяуканья меня тошнит.

— Ты оскорбляешь слух Атоса. Есть ли какой-нибудь особый бог музыки, который придушил бы эту женщину?

Один за другим неудачники отправлялись прочь из дворца. Принц объявил певице, исполняющей народные песни Базрании, что она не имеет права появляться в Кафарне и Загаде в течение следующих десяти лет. Он дал пинка чернокожему певцу из Холленнии, когда тот принялся исполнять серенаду. Певец был в шоке от изумления.

— Сейонн, напиши указ, что холленнийским певцам запрещается исполнять в Дерзи любовные песни. Их сопливая чувственность оскорбляет наши традиции.

Я хотел было напомнить ему, что в Холленнии все браки предопределены с младенчества, и ни у кого нет возможности любить и жениться по собственному выбору. И когда холленнийские певцы поют о безответной любви или невозможности воссоединения с любимым человеком, они как никто знают, что это такое. Но я промолчал.

Когда долгий день отбора талантов уже подходил к концу, один лютнист взял посреди пьесы неверную ноту. Александр

вскочил с кресла, схватил инструмент и разбил его об голову незадачливого музыканта. Когда несчастного уводили из комнаты, он рыдал в голос.

— Ну, куда ты смотришь? — Я не успел отвести глаза.

— Никуда, господин.

— Неужели? Ты опять не говоришь, о чем ты думаешь. А думаешь ты последние две недели больше обычного. Что с тобой происходит?

— Я ни о чем не думаю, я только выполняю ваши приказы, ваше высочество.

— Вот, пожалуйста. Это же явная ложь. Скажи мне правду, не то я прикажу тебя высечь. Ты уже давно не получал кнута, так что заставь меня поверить твоим словам. Ты полезен мне, но и тебя можно заменить.

Я сидел на высоком стуле за конторкой, уставясь на свои костлявые испачканные чернилами пальцы, которые когда-то сжимали зеркало Латена. На меня внезапно нахлынуло такое безразличие и усталость, что я не задумываясь ответил:

— Я думал о том, что семья лютниста теперь умрет с голоду, потому что у него больше нет инструмента, который давал ему хлеб.

— У него наверняка с собой полный кошель золотых. Или твоя эззарианская магия нашептала тебе иное?

— Нет, мой господин. Не магия. Мои глаза. Он из Трида, значит, ему потребовалось не меньше месяца, чтобы доехать до Кафарны, и еще месяц займет обратный путь, а у него уже дыры в подметках. Пять татуировок на его левом предплечье говорят о том, что у него пятеро детей, причем он не носит слоновой кости. Тридянин, продавший свой последний талисман из слоновой кости, не сможет ничего оставить в наследство своим детям. Значит, у него ничего нет за душой, и его семья умрет голодной смертью. Разве найдется хоть один купец или фермер, который пожалеет тридянина? Их народ презирают все, — я вложил в свои слова как можно больше горечи.

— Да что с тобой, Сейонн? Какое тебе дело до тридянина? Он, по крайней мере, не раб. Тридяне вместе с нами участвовали в захвате Эззарии.

Я считал, что уже оправился после смерти Ллира, и могу сдерживать свой гнев. Но после того как я целый день наблюдал возмутительное поведение принца, я не стал выбирать выражения.

— Он живое существо, мой господин. У него есть руки и голос, которые могут служить вам, у него есть душа, чтобы молиться его богам и нести в мир добро. А вы разом уничтожили все это, просто чтобы развлечься.

— Как ты смеешь так говорить со мной?

Я выдержал одно из самых трудных сражений с самим собой, чтобы вынудить себя слезть со стула, упасть на колени и заставить свой язык умолкнуть.

— Я только выполнил ваше приказание, — меня трясло от ярости. Я еще никогда не был так близок к тому, чтобы отбросить всякую сдержанность. Краем глаза я увидел, как Александр сжал кулаки, намереваясь прибить меня. Я мечтал, чтобы он сделал это, прежде чем я наговорю еще что-нибудь. Но он сказал только:

— Убирайся. И завтра лучше выбирай слова, а не то лишишься рук, которыми ты пишешь.

Сидя в каморке Фендуляра, я весь вечер проклинал себя. Дурак! Идиот, что позволил себе высказать то, что лежало на сердце. Стоит лишь маленькому ручейку прорвать плотину, как тут же хлынет целый поток.

Я надеялся, что принц забудет этот случай. Он был скор во всем. Быстро вскипал. Быстро остывал. Быстро забывал. Я считал его злым избалованным ребенком и был уверен, что в этом источник всех его трудностей во взаимоотношениях с людьми. Он не понимал, как можно надолго запомнить обиду или глубоко переживать горестное событие, он считал, что так поступают только скучные и глупые люди. Он искренне верил, что лорды Мезраха снова полюбят его и будут рады отправить к нему на службу своих сыновей и останутся его военными союзниками. Разумеется, те, кто страдал от его гнева или злых детских капризов не выражали вслух своего истинного отношения к человеку, от которого зависит их судьба. Но я со стороны видел их лица, и понимал, что они ничего не забудут.

Поделиться с друзьями: