Превратности судьбы. Часть II

Ирина Анатольевна, глядя в иллюминатор, увидела дочь и улыбнулась. Но обе они и не подозревали, что сильно припозднившись, Сергей пришел ночевать домой и как раз в этот момент расписывался в получении телеграммы страшного содержания.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Тарас Поликарпович Мирошниченко отсидел три с половиной года в спецколонии усиленного режима для бывших работников правоохранительных органов и служащих внутренних войск. В убийстве полковника Сазонова его никто не заподозрил, но и три с половиной года существенно сказались на его физическом и моральном состоянии.

Он потерял в весе сорок килограммов, похудело лицо, заметно обвисла кожа на щеках и шее. Зато пропала одышка, к тому же в нем еще оставалось полных девяносто килограммов, поэтому выглядел он по-прежнему, солидно. На руках Тараса Поликарповича была справка об освобождении и немного карманных денег.

И на жизнь он еще смотрел с оптимизмом, рассчитывая на милость жены, хотя та ему ни разу не написала и не приехала на свидание. «В конце концов, она живет в доме, купленном на мои деньги», – рассуждал он.

По дороге к родному пристанищу он представлял, как встречают его жена и сын.

«Сын теперь стал самостоятельным, институт закончил, а, возможно, и женился. Внуков буду воспитывать», – размечтался он.

Перед воротами собственного дома он весь как-то подобрался, поправил одежду и, не найдя кнопки звонка, постучал. Через некоторое время услышал шаркающие шаги во дворе, скрип засова на калитке и наконец она широко распахнулась.

– Чего надо? – На Мирошниченко подозрительно смотрел его бывший заместитель майор Савин, который явно не узнавал его.

– А ты что тут делаешь, майор? – ответил он вопросом на вопрос.

– Не майор, а подполковник, – поправил его собеседник. По голосу он узнал своего бывшего начальника и удивился произошедшим с ним переменам. – Живу я здесь, Тарас Поликарпович.

– До меня доходили слухи, Михаил Викторович, что тебя назначили на должность начальника колонии. Но выходит, что ты не только мое служебное положение занял, но и семейное. – Они обращались к друг другу на «ты»: Мирошниченко по старой привычке, а Савин уже не считал его авторитетом.

– Семья у меня осталась своя, а дом твой я действительно купил, – пояснил новый начальник колонии. – Твоя жена продала.

– И где же она теперь? – поинтересовался Мирошниченко.

– Понятия не имею. Все распродала и уехала, а куда – не знаю.

– Мне ведь и идти больше некуда, – пожаловался Тарас Поликарпович, глядя на собеседника с какой-то тайной надеждой.

– Ничем не могу помочь, – сухо ответил Савин. – У тебя в областном центре сын живет, поезжай к нему.

– Не очень-то ты приветлив со мной, – упрекнул Мирошниченко Михаила Викторовича. – Я ведь тебе много добра сделал и заместителем своим назначил.

– Что было, то прошло. Я зла тебе не желаю, но пути-дороги наши разошлись.

– Ты случайно не знаешь адреса моего сына?

– Я последний раз встречался с Николаем уже больше года назад и тогда он сказал, что живет где-то в районе набережной.

– Спасибо и на этом. Ну, будь здоров, – и Тарас Поликарпович протянул руку на прощание. Савин замешкался, но все-таки пожал руку.

– Знаешь что? – сказал он ему на прощание. – Ты больше не приходи ко мне, сам выкручивайся.

– Запачкаться боишься? Я тебя понимаю: своя рубашка ближе к телу. – Недавний заключенный решил не вдаваться в полемику, отвернулся от человека, занявшего его положение, и зашагал вдоль знакомой улицы.

В адресном бюро он узнал место проживания сына и теперь стоял перед дверью его квартиры, переминаясь с ноги на ногу.

– Вы к кому, мужчина? – услышал он за спиной голос жены.

– Валя? – Тарас Поликарпович повернулся и их молчаливые взгляды встретились.

– Заявился все-таки? – заговорила первой женщина. И сама же себе ответила: – Собственно, рано или поздно, этого следовало ожидать.

– А тебе бы хотелось, чтобы это произошло, как можно позже? – Он понял, что доверительной беседы у них с женой не получится. Валентина Михайловна достала из сумочки ключи и открыла входную дверь.

– Проходи, раз пришел, – она явно не была расположена любезничать с гостем.

Уже сидя в богато обставленной комнате, они продолжили разговор.

– Неплохо устроились без меня, – констатировал Мирошниченко, разглядывая обстановку. Четырехкомнатная квартира в городе и не пустая. Сколько же вас человек здесь живет?

– Пока трое. – Женщина присела на стул, положив руки на колени. – Я, Николай и его жена Верочка.

– Прибавление в семействе молодых ждешь? – Тарас Поликарпович вспомнил свои думы о внуках.

– Нет. Верочка учится на третьем курсе экономического факультета и детей они решили пока не заводить.

– Я тебя не совсем понимаю. Что тогда означает твоя фраза: пока трое? Уж не меня ли ты имела в виду? – Представить такое ему было трудно, если учесть, что за три с половиной года он не получил ни единой весточки.

– Не тебя. – Валентина Михайловна смотрела на собеседника. – Я выхожу замуж.

– При живом-то муже? – Казалось, что его изумлению нет предела.

– Ах, бедняга! Он даже не в курсе! – наигранно воскликнула женщина. – Через полгода после вынесения тебе приговора я развелась с тобой, выписала и продала дом. Так что ты давно свободен от семейных уз. Жених на выданье! – Теперь в ее тоне появилась ирония.

– А тебе не кажется, что ты поступаешь подло?

– Зато ты был благороден, когда спутался с проститутками, – высказала женщина. – Или уже забыл, за что срок схлопотал?

– Квартира, конечно, кооперативная? – переменил тему Тарас Поликарпович.

– Угадал, – кивнула Валентина Михайловна. – Но тут не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться. Кто бы мне ее просто так выдал?

– Это означает, что приобрела ты квартиру на деньги, вырученные с продажи дома. – Он не обращал внимания на ее иронию. – Выходит, что и я имею право на эту жилплощадь.

– По нашему закону ты никаких прав не имеешь и я не горю желанием тебя прописывать. Катись к своим проституткам. Они наверное ждут – не дождутся, когда их непревзойденный кавалер объявится. Вот радости-то будет!

– Да ты меня ненавидишь.

– А ты ожидал, что брошусь к тебе на шею с распростертыми объятиями? – В ее голосе звучала неприкрытая злость.

– Прежде чем уйти, мне бы хотелось переговорить с сыном, – сказал отец.

– Нужен ты ему, как собаке пятая нога!

– Пусть он решит сам, – твердо сказал Тарас Поликарпович. Он не собирался менять принятого решения.