Прежний Харуки Мураками
Шрифт:
А я в жерле вулкана плачу,
И за дверью застыли тени —
Те слова, что уже ничего не значат.
Ты
С неба хлынет дождь шелковых рыбок,
А за окном камнями стоит
Караул солдат без слез и улыбок.
А на пляже Кафка сидит на стуле,
Смотрит, как мир качается:
Маятник влево, маятник вправо —
Сердца круг замыкается.
Лишь тень сфинкса с места не движется —
На ее острие твои сны нанижутся.
Девушка в морской глубине —
Голубые одежды струятся и пляшут —
Ищет камень от входа, стремится ко мне
И не сводит взгляд с Кафки на пляже.
Допустимо ли здесь экономить?
В таком случае дали бы подстрочник или хотя бы привели его в примечании. А если столь неуклюж исходный стихотворный текст (и, как некоторые места романа, способен попасть в анекдот про чукчу), то надо было бы как-то довести эту важную информацию до придирчивых читателей.+ +
В другом гораздо более простом романе
К югу от границы, на запад от солнца
главное "я" произведения – Хадзимэ, фактически тот же Наката, человек живущий простой жизнью и простыми мыслями. На первом месте – косвенно-оценочно описываемая чувственность. Примитивизм коллизий к концу романа осложняется духом иного, почти потустороннего. При этом автор не дает объяснений необычным феноменам.
Первая любовь героя – Симамото. Расставание с ней в детстве стандартно: кто помнит друзей, бывших до двенадцати лет? Но именно здесь мы встречаем исключение. Во второй половине романа эта героиня то таинственно появляется из никуда, то в это никуда уходит. Ее жизнь вне встреч с Хадзимэ остается почти неизвестной. Другая подруга юности героя, Идзуми, гиперболически тяжело переживает измену Хадзимэ.
Конец ознакомительного фрагмента.