Презумпция смерти

– Он счастлив. Как только он узнал твою историю, уволился из фирмы Подвирного. Свободен и весел, хочет не то в журналистику вернуться, не то податься к своей сестре в нефтяную компанию. Но твои деньги ему в любом случае сейчас не помешают.

– А его ни в чем не заподозрят? Если что, Подвирный его достанет откуда угодно, где бы он ни работал…

Ника улыбнулась:

– Подвирному теперь не до этого. А Оззи – опытный шпион. Все-таки восемь лет в журналистике. Из тех фактов, которые ушли в письме китайцам, Оззи ничего не мог знать по работе. Он ведь занимался только маркетинговыми фондами, а в письме было совсем другое – какие-то мошеннические цены, какое-то жульничество с защитой склада, обман деловых партнеров, отмывание денег, в общем, все, что только можно. Не говоря уже о профанации аудита. Ну и в придачу многократные нарушения налогового и таможенного законодательства ряда европейских и азиатских стран. Так что Подвирному остается только проклинать своих вассалов в Эмиратах.

– Гм, допустим. А ты сколько потратила?

Ника взглянула на Тимура с легким презрением.

– Я на тебя столько потратила, что ты со мной за всю жизнь не рассчитаешься, «тайкун». Имей это в виду.

Легкий звон фарфора возвестил о прибытии чая. Расставив чашки, Ирина с прямой спиной уселась во главе стола и чинно произнесла:

– Угощаетесь печеньем и кексом. Вот молоко, вот лимон. Мой сын приедет позже. У него встреча с педагогом по живописи. Скажите мне, молодые люди, как прошла ваша акция с товарами по почте? Что-нибудь продали?

В прихожей мелодично зазвенел телефон.

– Прошу меня извинить, – Ирина плавно встала из-за стола и выплыла из гостиной.

Тимур изумленно уставился на Нику:

– Это она не о том письме, которое ушло в прессу?

– Ну да. Его отпечатали в Москве, а рассылали отсюда, из Лондона. Племянник Саша помогал мне заклеивать конверты. Ты не представляешь, что такое сложить и заклеить тысячу конвертов…

Тимур почесал в затылке.

– А какой же вы указывали обратный адрес?

Ника заговорщицки улыбнулась:

– Отель «Бержая Иден»!

Тимур не успел ничего ответить, и лишь ошарашено помотал головой – Ирина заняла свое место во главе стола.

– Тимур, я могу спросить у вас, чем вы вообще занимаетесь?

– Э-э… – Тимур замялся. – Я участвовал в биржевых операциях, но буду менять сферу деятельности. Собственно, я еще не решил, куда вложить деньги. Возможно, войду в кинопрокатный бизнес.

Ирина одобрительно кивнула и продолжила:

– Знаете ли, Тимур, у меня к вам дело. Педагог рекомендовал Саше переехать в Лос-Анджелес, не дожидаясь начала учебного года. По его словам, так у Саши будет больше времени поработать на натуре. Ника сказала, что вы живете в Калифорнии. У вас найдется день-два, чтобы показать мальчику местность и рассказать о местных, э-э, порядках? Если правда, что вы летите домой на будущей неделе, то мы могли бы купить Саше билет на тот же рейс. Студенческая виза у него уже есть.

Часть VII. Малхолланд Драйв

Глава 34

Тимуру было не то чтобы некомфортно или непривычно, но как-то попросту странно говорить по-английски с русскоязычным, по идее, человеком. Впрочем, особого выбора не было. Можно было говорить по-испански, это было бы еще занятнее. По-русски говорить было сложнее – за шесть лет жизни в Соединенном Королевстве мальчик элементарно потерял язык.

Но настоящая сложность заключалась в том, что Тимур никак не мог подобрать тему для разговора. Сашу не интересовал бизнес вообще и фондовый рынок, в частности, он весьма слабо разбирался в кино и почти ничего не понимал в машинах. Он вежливо кивал, пока Тимур рассказывал ему об экстремальном вождении, а потом достал из сумки здоровенный блокнот и начал что-то набрасывать в нем карандашом.

Тимуру все это наскучило, и он решил поспать.

Проснувшись, он протер глаза и спросил Сашу:

– Как долго я спал?

– Около трех часов, – бесстрастно ответил юноша.

Тимур увидел, что мальчик по-прежнему водит карандашом в блокноте, и потребовал:

– Ну-ка, малыш, покажи, что у тебя там.

«Малыш», который был выше и шире в плечах, чем Тимур, беспрекословно вручил ему свой блокнот. Тимур взглянул на Сашин набросок и потерял дар речи.

На рисунке был изображен кабриолет неизвестной – скорее всего, несуществующей – марки, вид спереди. Почти половину рисунка занимал капот, настолько объемно прорисованный, что лист бумаги казался выпуклым. На ветровом стекле автомобиля играли блики. В салоне двое – мужчина и женщина. Мужчина одной рукой придерживает рулевое колесо, другой приобнимает женщину, та опустила голову на его плечо. Мужчина – Тимур, женщина – Ника. Не подобие, не сходство – точный портрет. Только почему водитель справа – на рисунке слева? Ах, ну да, Саша же у нас англичанин…

– Алек… как у тебя это получается? – выговорил, наконец, Тимур.

– Это совсем несложно, – скромно сказал Саша. – Раньше я рисовал лучше. Теперь они начали меня учить, и объяснять – так неправильно, так делать нельзя, так нелогично, так некорректно… Но мама говорит – чтобы за картины платили деньги, нужно писать их в точном соответствии со всеми этими требованиям. Она говорит, что когда я стану профессиональным художником, я буду зарабатывать до полумиллиона фунтов в год, и тогда ее муж сможет выйти на пенсию. Но для этого я должен окончить университет, все равно какой. Я выбрал Калифорнию…

– Ты красками тоже умеешь рисовать… писать? – спросил Тимур.

– Я работаю маслом и акварелью, карандашами, пастелью. Я пробовал старые техники – темпера, как Леонардо да Винчи, знаете? – Саша озорно улыбнулся. – А еще мы с ребятами расписываем стены баллончиками. Это как спорт – забраться на труднодоступную стенку, предпочтительно охраняемую, и молниеносно изобразить эмблему своей банды. Видели графитти на отбойниках, когда ехали на машине из Хитроу?

Вот это да! Вот это малыш!

– Алек, ты молодец. Я тебе серьезно говорю! – Тимур развел руками. – Такие таланты редко встретишь… да их вообще не бывает. Дашь посмотреть свой блокнот?

– Разумеется. Я пока вздремну, можно?

Просматривать Сашины рисунки было куда интереснее, чем иной фотоальбом. Правда, из-за дальнозоркости приходилось держать его в вытянутых руках. Тимур листал блокнот с конца. На нескольких последних страничках – Тимур и Ника, вместе и порознь. Это он, видимо, в самолете успел… Сестра Ирина, одна и с незнакомым мужчиной – очевидно, мужем. Незнакомые люди – поодиночке, группами, в статике, в движении. Так-так, а это – не иначе, как бой котов по имени Манкустрап и Макавити из «Кошек»! Вот это динамика!.. Еще «Кошки». Архитектурные объекты – Тауэр-бридж, Биг-Бен.

Еще незнакомые люди… А вот знакомые. Ее Королевское Величество Елизавета II. Элтон Джон. Тони Блэр. Мик Джеггер. Уинстон Черчилль. Принцесса Диана. Гай Фаукс… Как там было? «… It was his intent to burn up the King and the Parliament». Роджер Уотерс. Энтони Хопкинс. Уильям Шекспир. Джуди Денч. Оливер Кромвель. Парень просто невероятно рисует по памяти, модели ему явно не нужны. Тимур покосился на Сашу – тот мирно спал.

Вот интересный рисунок – лист поделен пополам рекой, видимо Темзой, она течет прямо на зрителя, который стоит, наверное, на Тауэрском мосту. На левом берегу – потрясающе прорисованная старая крепость, очевидно, собственно Тауэр. На правом берегу – полупрозрачный, призрачный объект в форме яйца, он возвышается и как бы нависает над окрестными зданиями. Что бы это могло значить? Воображаемая высадка инопланетян?

Автопортрет, здесь Саше лет двенадцать… А вот этот мужчина появляется чаще других. Почему-то всегда в профиль. Тимур уже успел окрестить его «неизвестным в профиль». И чем-то он напоминает… самого Сашу! Может, таким Саша представляет себя лет в тридцать пять-сорок?

Господи, а это что???

Тимур еще раз умылся холодной водой, промокнул лицо бумажной салфеткой. То, что он только что увидел в блокноте юного художника, требовало осмысления. Он вышел из туалета рядом с кабиной пилотов, заглянул за занавеску к бортпроводнице, попросил черного кофе, вернулся в салон бизнес-класса.