При дворе русских императоров. Произведения Михая Зичи из собраний Эрмитажа
Шрифт:
В число непременных и весьма познавательных для художника обязанностей входило сопровождение царской фамилии в поездках по стране. Западные губернии, Кавказ, центральные города и их окрестности, Финляндия, Крым – все находит отражение в рисунках Зичи. Уличные сценки, виды селений, избы, крестьяне, казаки, музыканты придворного оркестра и уличные с их незатейливыми инструментами – все изображено вперемешку с чисто официальными, предусмотренными царским протоколом сценами. Впервые в альбомах 1890-х годов появляются и яркие пейзажные мотивы с романтичными руинами, лесные чащи, морские виды, исполненные крупными мазками акварели и тронутые белилами, гуашью, мелом. Видимо, на склоне лет пейзаж, ранее не волновавший художника, пробудил в нем новые струны.
Большое место в творчестве Зичи (вне работ при
Поэтическая обязанность моего искусства, писал Зичи, сделать популярными наших поэтов и нашу поэзию. Он исполняет иллюстрации к философской “Трагедии человека” И. Мадача, к балладам Я. Араня, которого почитает великим венгерским поэтом, создает цикл рисунков к поэме Ш. Петефи. Акцентируя национальный венгерский колорит, Зичи изобретает оригинальное декоративное оформление книжного листа, объединяя смысловое содержание текста, точнее его графическое начертание, со зрительными образами.
Патриотизм художника, которого не могут не волновать судьбы его родной Венгрии, отнюдь не препятствует и даже упрочивает глубинные связи с русской культурой. Зичи дорого все, что связано с русской литературой, фольклором, поэзией. Он первый из современников создал цельный цикл иллюстраций к поэме Лермонтова “Демон”, к “Герою нашего времени”, в частности к “Княжне Мери”; несколько листов посвятил “Евгению Онегину” Пушкина, произведениям Гоголя, Гончарова.
Из записных книжек Зичи известно, что, приезжая в Москву, он посещает Л. Пастернака, В. Серова, В. Васнецова. Дарит К.Е. Маковскому одну из своих “охотничьих” акварелей. К середине 1890-х годов известность Зичи-рисо- валыцика, акварелиста, иллюстратора получила широкое признание – он считается одним из лучших иллюстраторов в России. Редкий дом петербургской интеллигенции не владел его акварелями, сепиями, литографиями. Александр Бенуа, отнюдь не щедрый на завышенные оценки художественных достоинств современников, писал: “Сказать мимоходом, ои [Бакет] иногда прямо подражал знаменитому в те времена придворному живописцу Михаилу Зичи… но, перефразируя слова Давида про Буше, я скажу: «N’est pas Zichy qui veut» [не каждому дано быть Зичи], и если Теофиль Готье и перехвалил через край в своих восхвалениях блестящего венгерца… то все же Зичи остается, бесспорно, одним из самых удивительных виртуозов середины XIX века. В смысле мастерства как раз Зичи не столь уж уступает ни Буше, ни Фрагонару” 6*. По мнению Бенуа, некоторое влияние Зичи сказалось на раннем творчестве Лансере и Бакста. Через 50 лет после приезда в Петербург он удостаивается и официального признания – 23 февраля 1898 года на общем собрании Академии художеств Зичи избран ее почетным членом.
Неразрывная связь с русской культурой обнаруживается и в интересе Зичи к театру. Он частый посетитель Александрийского театра, знаком со многими из его актеров, в частности с Петром Каратыгиным, портрет которого исполнил еще в 1850-е годы, с Василием Самойловым. Именно Зичи принадлежала инициатива организовать в 1884 году празднование 50-летнего юбилея артистической деятельности Самойлова.
Интерес к театру не ограничивался портретами и дружбой с актерами. Со времени постановки живых картин в тифлисском театре его не оставляет мечта о самостоятельной театральной работе. Возможно, этим желанием объясняется его просьба к дирекции Эрмитажного театра разрешить делать зарисовки ряда спектаклей. Одна из тетрадей с зарисовками почти целиком посвящена спектаклям “Царь Борис”, состоявшимся на сцене Эрмитажного театра 31 января и 2 февраля 1889 года (кат. 87). Здесь настолько полно передана вся драма, начиная от перечня смены актов, описаний места действия, персонажей, их костюмов до развернутых мизансцен и отдельных реплик, сопровождающих наброски, что эти зарисовки
могут служить детальным либретто. По рисунками Зичи можно было бы заново восстановить весь спектакль в том виде, как его играли в конце XIX столетия.Наброски персонажей и Тронного зала в спектакле “Царь Борис”. 1889. Карандаш. Кат. 87
Не меньший интерес представляют и рисунки, сделанные во время подготовки к спектаклю “Трагедия о Гамлете, принце датском” Шекспира в переводе великого князя Константина Константиновича (кат. 100, 101). Он же исполнял роль Гамлета в спектакле 1901 года на сцене Эрмитажного театра.
Зичи оформляет пригласительные билеты, меню дворцовых приемов. Несмотря на болезнь, сопровождает Николая II в поездке в Москву, где делает ряд набросков для панорамы города, по возвращении в Петербург переносит их на большой лист, но так и оставляет незаконченной. Многочисленные страницы в тетрадях 1903 года заполнены беглыми зарисовками исторических событий – приемов эмира, итальянского короля, устроенных в их честь спектаклей, банкетов, балов; несколько страниц отведены наброскам заседаний Государственного совета.
Еще с конца 1890-х годов Зичи начинает составлять списки работ, исполненных во время придворной службы. 13 писем заведующему библиотекой Р.А. Гримму, хранящиеся в Эрмитажном архиве 7*, – свидетельство беспокойства художника за судьбу своих произведений. С согласия Николая II все его законченные и незаконченные работы, тетради, описи хранились в отведенном для них помещении в Зимнем дворце и после его смерти составили ту коллекцию, которую мы имеем в настоящее время.
Зичи умер 15 февраля 1906 года. Гроб с его телом был перевезен в Венгрию; похоронили художника на будапештском кладбище. Смерть Зичи не осталась незамеченной. В журналах и газетах появились многочисленные некрологи и статьи, проникнутые искренним чувством. “15 февраля скончался художник Михаил Александрович Зичи, – писали в одном из некрологов, – художник редкий, прекрасный, обладавший оригинальным и ярким дарованием, полный особой мягкости, грации и чистоты. Скончался редкой души человек, обаятельный в общении, добрый и отзывчивый” 8*.
Любопытны оценки творчества Зичи такого подлинного знатока искусства, как Николай Врангель: “Портреты Зичи свободные, непринужденные, размашистые. Этот капризный и разнузданный мастер был все же удивительным виртуозом. Он, последний миниатюрист в России, сказал красивое и живое слово о людях своего времени. Он, как яркий фейерверк, вспыхнул и озарил умирающее искусство” 9*.
Но если в России Зичи давно причислили к русским художникам, то в Венгрии его воспринимали как представителя своего национального искусства. Внучка и наследница работ Зичи Мария-Александра Зичи (ум. в 1986 году) и ее муж Иштван Чичери-Ронаи основали в 1927 году мемориальный музей художника, приурочив открытие к столетию со дня его рождения. Их сын, правнук Зичи, Иштван Чичери-Ронаи-младший возглавил в 1990 году работы по воссозданию в Зале, родном поместье Зичи, дома-музея художника.
Память о Зичи не была предана забвению и в России. В 1907 году Петербургское общество художников организовало посмертную выставку его произведений из частных собраний. Станковые листы, отражающие быт Императорского двора, юмористические и жанровые наброски, рисунки по мотивам русской литературы нередко присутствуют в составе различных графических выставок. Большое художественное наследие, оставшееся после смерти Зичи, хранится не только в Эрмитаже, куда его рисунки, акварели, миниатюры поступили из Зимнего дворца, но и в других прежних императорских владениях – в Русском музее, во дворцах-музеях Царского Села (г. Пушкин), Павловска, Гатчины; в музеях Москвы и провинциальных городов. Нельзя не упомянуть и о Грузии, где художник провел несколько счастливых лет, свободных от официальной службы.