При невыясненных обстоятельствах

— Для выявления преступной группы разработан и утвержден целый ряд мер, которые неуклонно проводятся в жизнь. Система ПМГ, СКАМ. [1] Быстрое реагирование на сигналы. Скрытое сопровождение, засады и так далее. Особенно засады. Так вот, в тот день, двадцать пятого февраля, нами были организованы три засады. Тщательно скрытые. Выбор мест для них делался с учетом наибольшей вероятности нападения. То есть как и в случае двадцатого августа. Засады были поставлены там, где крупные суммы денег переносились или перевозились в тихих, относительно безлюдных местах.

1

ПМГ, СКАМ — передвижные милицейские группы, служба контроля над автомашинами.

«Все правильно, — подумал Ровнин. — Все абсолютно правильно. Но Лешка. Лешка-то оказался не там. Не в тихом и безлюдном месте».

— Евстифеев, конечно, знал об этих засадах?

— А как же? Мы вместе с ним эти засады и наметили.

«Наметили, — подумал Ровнин. — Наметили, а после этого Лешка поехал к торговому центру. Почему именно он туда поехал, никто не знает».

— Вы лично были в одной из засад?

— Да, — сказал Семенцов. — Был.

— Засады — со снайперами?

— Со снайперами.

— Вы уж простите, Иван Константинович, что я так с расспросами. Просто мне хотелось бы знать: в тот день, двадцать пятого февраля, Евстифеев что-нибудь говорил вам?

Семенцов смотрел куда-то мимо Ровнина:

— В частности, о торговом центре?

— Ну…

Семенцов нахмурился:

— Он, между прочим, в таких случаях всегда говорил одно и то же. И в тот день, утром, он тоже мне сказал, что ему кажется, что лично он в засадах не нужен. А потому подстрахует… — Семенцов невесело усмехнулся, — самое невероятное место.

«Невероятное место, — подумал Ровнин. — Невероятное место. Вообще-то, это чисто Лешкино выражение».

— Что, он так и сказал: «невероятное место»? Именно этими словами?

Семенцов пожал плечами:

— Так и сказал. Именно этими словами.

Некоторое время они молчали.

— А… как его? — сказал Ровнин.

Глаза Семенцова, до этого бывшие спокойными, сузились. Теперь, после разговора, Ровнину было хорошо понятно, откуда берется это спокойствие. Семенцов — профессионал. Железный профессионал. Поэтому и говорить с ним Ровнину легко.

— Как… — полковник взял карандаш, поиграл им и снова положил на стол. — А кто его знает как? Там же народу было — тьма.

Народу тьма. «В общем, — подумал Ровнин, — наверное, в такой ситуации любой опытный сотрудник поступил бы точно так же, как Лешка. И все-таки лично он, Ровнин, считает, что Лешка помимо железно осознанной необходимости броситься на выстрелы рассчитывал в тот момент еще и на свою реакцию».

— А с машинами что? — спросил Ровнин.

— С машинами ничего. Съемные номера, стандартная расцветка. Найди их. Прячут они их где-то. Под землей, что ли?

— Я слышал, вы занимались пищевым техникумом?

— Занимались. — Семенцов посмотрел на Ровнина и сел рядом. Кажется, напоминание о пищевом техникуме показалось ему сейчас чем-то посторонним, лишним. — Вас интересует тетя Поля?

«Тетя Поля. Ше приз кор, если инт бэ».

— Да, тетя Поля. Именно тетя Поля, — кивнул Ровнин. — Вы как действовали? Через кадры или скрыто?

— По-всякому мы действовали. И через кадры, и скрыто, — Семенцов мотнул подбородком. — Ничего. Пусто, Андрей Александрович, никаких концов у этой тети Поли не найдено. То есть абсолютно ничего.

— А как она как человек?

— Человек? — Семенцов подумал. — Судя по всему, безобидный она человек, с самой безупречной репутацией. Вот так.

— Но запись же о ней у Евстифеева была?

— Была.

— Хорошо. Собственно, у меня осталось немного.

— Да перестаньте, — Семенцов поежился и улыбнулся, будто нехотя, через силу. — Перестаньте, Андрей Александрович. Сидите хоть всю ночь.

Он сложил письмо Ликторова. Спрятал в ящик стола.

— И не темните вы. Говорите сразу, чем вы хотели бы заняться. А то не успеете оглянуться, как я вас загружу.

— Я хотел бы заняться именно этим самым пищевым техникумом.

Семенцов покосился, явно испытывая недоверие:

— Пищевым техникумом?

— Да. Тетей Полей. Ведь данных о преступной группе, как я понимаю, у нас до сих пор мало. А запись в блокноте у Евстифеева все-таки есть.

Ровнин прислушался. В квартире этой тихо. Интересно, большая ли семья у начальника ОУРа?

— Хорошо, — сказал Семенцов. — Попробуйте. В общем, не знаю, есть ли в этом резон, но попробуйте. Мы ведь пока даже не говорили с ней. Помощь вам нужна?

— Нужна, Иван Константинович.

— Пожалуйста, я слушаю.

— Вы знаете штатное расписание этого общежития?

Ровнину показалось, что вопрос повис в воздухе. Нет, не повис. Полковник прищурил один глаз, будто припоминая:

— Знаю. Комендант общежития, воспитатель, трое дежурных. Дежурство суточное, с двенадцати до двенадцати. Сейчас, впрочем, кажется, место третьей дежурной свободно, так что дежурных там работает в общежитии пока две — Ободко и Зыкова, каждая на полторы ставки. Место воспитателя тоже как будто не занято.

Семенцов замолчал, постукивая по столу пальцами — с протяжкой, после каждого перестука будто поглаживая стол.

— Вы что, хотите туда устроиться?

Выходит, южинцы действительно занимались этим техникумом всерьез.

— Да, хотел бы.

— Воспитателем? — спросил Семенцов.

— Ну, если уж никак иначе нельзя, можно воспитателем.

— Почему «иначе нельзя»?

— Воспитатель должен что-то делать, а мне — мне желательно иметь там побольше свободного времени, в этом общежитии.

— Что именно вы предлагаете?

— Вы ведь с кадрами в хороших отношениях?

Семенцов неопределенно пожал плечами.

— В крупных общежитиях есть должность помощника коменданта, — сказал Ровнин. — Это — общежитие средних размеров. Но все-таки.

— Вы хотите сказать, что я должен помочь вам устроиться помощником коменданта?

— Да. Только — вы извините, Иван Константинович, но об этом пусть знает только начальник отдела кадров. И никто больше. Простите, как его зовут?

— Сейчас вспомню, — Семенцов осуждающе покачал головой. Это означало, видимо, «ну и ну». — Лосев. Лосев Игорь Петрович.