При реках Вавилонских

* * *

«Лир» подбросило, когда над ним, всего в нескольких метрах, пролетела тяжелая стальная махина. Огромное облако пыли накрыло людей и грузовики; мелкие камни, ветки и прочий мусор закружило вихрем, взметнуло в небо и швырнуло на землю. Риш ощупью нашел упавший детонатор и поднес к глазам.

Беккер резко рванул штурвал. Радио изрыгало проклятия Риша. Главное шасси коснулось склона холма, и нос «конкорда» дернулся вверх. В тот же момент Беккер включил реверсивную тягу. Заднее колесо ударилось о землю и подскочило. Самолет встряхнуло, стоявшие в кабине люди попадали на пол.

Компьютер подал давление в тормоза. Почти все покрышки тут же лопнули.

А потом взорвался хвост.

Беккер отключил все четыре двигателя. Гесс привел в действие противопожарную систему. Кан выключил все прочие системы. «Конкорд» катился по склону, с чавкающим звуком всасывая двигателями попадающиеся на пути кусты. Наконец двигатели стихли, и в наступившей тишине рванула последняя покрышка.

Еще не услышав взрыва, Беккер почувствовал, как ослабло давление в педалях направляющего руля. Он знал, что в топливном баке номер одиннадцать остались пары керосина, но не мог из кабины оценить причиненный взрывом урон. Больше всего его беспокоило, выдержала ли переборка. В случае взрыва полного бака самолет мог быть уничтожен. Впрочем, без хвоста и направляющего руля лайнер даже на земле оставался неуправляемым.

Внезапно переднее шасси потеряло опору, и все, кто находился в кабине, полетели вперед. Носовой обтекатель ткнулся в землю, камни и сучья ударили в козырек кабины, оставляя на стекле паутину разбегающихся трещин. Беккер инстинктивно ударил по панели, и перед разбитым козырьком стал подниматься внешний защитный визор. Впереди, метрах в ста, из темноты надвигался силуэт каких-то развалин. Беккер сжался в ожидании удара. Визор не успел подняться полностью, когда что-то врезалось в козырек, и Беккера осыпало градом осколков. Куски стекла полоснули по щеке и руке.

– Держитесь! – крикнул он, и в этот момент «конкорд» замедлил ход и остановился в нескольких метрах от развалин.

Беккер поднял голову:

– Все целы?

Он огляделся. Справа от него, безжизненно повиснув на ремнях, сидел Моисей Гесс. Из раны на голове стекала кровь.

Беккер повернулся к Хоснеру:

– Если вы собираетесь драться, то выбирайтесь отсюда поживее, черт бы вас побрал!

– Всем срочно покинуть самолет! Бортпроводникам вывести пассажиров из салона! – закричал Питер Кан. – Экстренная эвакуация!

* * *

Яков Лейбер отстегнул ремень еще до того, как самолет полностью остановился, и сразу побежал к передней двери левого борта. Он повернул ручку и открыл дверцу, чем активировал толстостенные бутыли. Из-под дверного порога вывалился и тут же стал надуваться спускной желоб. Первыми по нему скатились люди Хоснера. Два других стюарда помогали пассажирам выбраться из кресел и провожали к выходу. Стюардессы открыли еще два экстренных выхода, находившихся возле сидений над крыльями. Люди доходили до конца крыльев и прыгали на землю.

* * *

Хоснер выскочил из пилотской кабины и побежал к первой двери правого борта. Открыв ее, он прыгнул вниз, не дожидаясь, пока надуется желоб, и сразу начал командовать своими подчиненными:

– Вниз по склону! Скорее! Эти ублюдки будут наступать от дороги. Быстрее!

* * *

Добкин выбрался из самолета вслед за Хоснером и огляделся, оценивая ситуацию. Они находились на возвышенном месте, что хорошо. Восточный, довольно-таки пологий склон вел к дороге. Западный, более крутой, выходил на реку. Северный и южный склоны терялись в темноте. С оружием дело обстояло так: у них было с полдюжины пистолетов двадцать второго калибра, один автомат «узи» и одна винтовка. Добкин прекрасно понимал, что арабы вооружены намного лучше.

Он посмотрел на самолет. Взрыв не только разворотил хвост, но, по-видимому, снес и переборку, потому что за «конкордом» тянулся след из разлетевшегося багажа. Дамские сумочки, туфли, предметы одежды валялись в глубокой борозде, оставленной самолетом, как не засыпанные весенние семена. Солнце уже скрылось за горизонтом, и на небе выступили яркие, холодные звезды. Добкин вдруг ощутил неприятный озноб и вспомнил о дующем с утра хамсине. Ночь обещала быть долгой и холодной. Многим ли из них суждено увидеть рассвет?

* * *

Исаак Берг дождался, пока последний из пассажиров спрыгнет с крыла, и, поднявшись на фюзеляж, направился к покореженному хвосту. Он остановился у погнутого лонжерона и посмотрел вниз, на проходившую там примерно в полукилометре от холма дорогу. По неровному склону медленно двигались огни грузовиков и тени спешащих людей. Берг достал пистолет, армейский «кольт» сорок пятого калибра, и стал ждать.

* * *

Джабари и Ариф друг за другом скатились по желобу и побежали от самолета. В какой-то момент неуклюжий Ариф споткнулся, мужчины упали и отползли за ближайшую кочку. Джабари оглянулся на «конкорд»:

– Не думаю, что он взорвется.

Его товарищ утер потное лицо и, отдуваясь, покачал головой:

– Не могу поверить, что проголосовал за драку.

Джабари вытянулся на земле:

– Ты же сам сказал, что мы обречены. Так же обречены, как и Яков Хоснер. Слышал, что между ними произошло? Хоснер ударил Риша по лицу, когда тот сидел в Рамле.

– Что ж, Хоснеру не повезло. Но он, по крайней мере, не погибнет ни за что. Я никогда никого не бил, кроме жены, но Риш с такой же радостью перережет мою глотку, как и глотку Хоснера.

Джабари закурил сигарету:

– Ибрагим, ты думаешь только о себе.

– Особенно, когда речь идет о моей глотке.

Джабари поднялся:

– Пойдем. Надо посмотреть, как они собираются воевать. Может, им нужна наша помощь.

Ариф остался сидеть:

– Я еще немного посижу здесь. А ты иди. – Он снял с головы куфью. – Ну, я похож на еврея?

Джабари невольно рассмеялся:

– Как у тебя с ивритом?

– Лучше, чем у большинства членов кнессета.

– Что ж, когда время подойдет, попробовать можно. Вставай, Ибрагим.

– Не Ибрагим. Авраам. Авраам Аронсон.

* * *

Том Ричардсон стоял на краю холма и смотрел на Евфрат. Сзади к нему подошел Джон Макклюр с револьвером в руке. Ричардсон поглядел на соотечественника и поежился от ветра.

– Неудачная получилась посадка.

Макклюр выплюнул одну спичку и достал из кармана другую:

– Может быть.

– Послушайте, я вовсе не чувствую себя обязанным оставаться здесь. По-моему, на берегу никого нет. Пойдемте. Завтра к вечеру мы будем уже в Багдаде.