При свете луны

Дилан отпустил руку Таннера, потянулся к ручке водительской дверцы «Меркури».

– Мотался из одного конца Аризоны в другой, а теперь собрался домой, откуда, возможно, мне и не следовало уезжать.

В психическом следе Дилан вновь почувствовал географию сожженной души, континент, заваленный пеплом, унылый мир беззвучного одиночества, с которым он столкнулся, когда взялся за ручку двери, выходя из ресторана.

И вопрос сформулировал неосознанно, лишь услышал, как задает его:

– Как давно умерла ваша жена?

Возвращение изучающего прищура указывало на то, что старик все еще опасается какого-то подвоха, однако уместность вопроса играла Дилану на руку.

– Эмили умерла восемь лет тому назад, – будничным голосом ответил Таннер, поскольку люди его поколения не считали возможным демонстрировать при посторонних свои эмоции, но, несмотря на прищур, лазурные глаза потемнели от горя.

Узнав с помощью неведомого ему волшебства, что жена этого незнакомца мертва, именно узнав, а не предположив, узнав, каким ударом стала ее смерть для Таннера, Дилан чувствовал себя незваным гостем, забравшимся в самые потаенные уголки чужого дома, ищейкой, нашедшей дневники хозяев и выведывающей чужие секреты. И этот отвратительный аспект его сверхъестественного таланта с лихвой перевесил радость, которую он испытал после победной стычки с Кенни и Бекки в доме Марджори, когда ему, с помощью Джилли, удалось спасти жизни бабушки и внука, но он не мог подавить в себе эти откровения, которые возникали в его сознании, как вода, бьющая из родника.

– Вы и Эмили начали искать ту девушку двенадцать лет тому назад. – Дилан не знал, о какой девушке он упомянул, понятия не имел о причине поисков.

Горе уступило место изумлению.

– Как вы это узнали?

– Я сказал «девушку», но даже тогда ей было тридцать восемь лет.

– Теперь пятьдесят, – подтвердил Таннер. В этот момент его, пожалуй, больше поражало число ушедших лет, чем загадочные знания Дилана. – Пятьдесят. Господи, куда ушла жизнь?

Отпустив ручку водительской дверцы «Меркури», Дилан почувствовал, что неведомая, но мощная сила вновь куда-то его тянет. Обернувшись, он прокричал Таннеру: «Сюда!» – как будто знал, куда эта сила могла его привести.

Здравый смысл, безусловно, говорил старику, что ему нужно забраться в кабину и запереть все дверцы, но теперь главную роль играло сердце, так что к голосу здравого смысла Таннер не прислушался. Поспешил за Диланом со словами: «Мы полагали, что сможем достаточно быстро найти ее. А потом узнали, что система работает против нас».

По ним промелькнула тень, над головами что-то хрустнуло. Дилан успел поднять голову и увидеть, как летучая мышь съела большого мотылька. Сцену убийства четко зафиксировал свет одного из фонарей, освещавших автомобильную стоянку. В другую ночь это зрелище не вызвало бы у него никаких эмоций. В эту по спине пробежал холодок.

Внедорожник на улице. Не «Субербан». Но едет медленно, словно что-то высматривает. Дилан дождался, пока он скроется из виду.

Ищейка интуиции привела его к десятилетнему «Понтиаку», припаркованному на другом краю автостоянки. Он прикоснулся к водительской дверце, и каждое нервное окончание руки вошло в контакт с психическим следом.

– Вам было двадцать, Эмили только-только исполнилось семнадцать, когда она забеременела.

– У нас не было ни денег, ни надежды.

– Родители Эмили умерли молодыми, а от ваших… толку не было.

– Вы знаете то, чего знать не можете, – изумился Таннер. – Именно так оно и было. На чью-то поддержку рассчитывать не приходилось.

След на водительской дверце не сообщил Дилану ничего интересного, поэтому он двинулся вокруг «Понтиака», к дверце со стороны пассажирского сиденья.

Старик, следуя за ним, говорил:

– Однако мы бы оставили ее, несмотря ни на что. Но когда Эмили была на восьмом месяце…

– Снежная ночь, – перебил его Дилан. – Вы ехали в пикапе.

– Не чета трейлеру.

– Вам сломало обе ноги.

– И позвоночник, плюс повреждения внутренних органов.

– Медицинской страховки у вас не было.

– Не было ни цента. Мне потребовался целый год, чтобы подняться на ноги.

На передней дверце с пассажирской стороны Дилан нашел отпечаток, отличный от обнаруженного на водительской дверце.

– У нас разрывалось сердце от того, что придется отдать ребенка, но мы решили, что для нее это наилучший вариант.

Дилан выявил несомненную связь между психическими следами неизвестного человека и Бена Таннера.

– Клянусь богом, ты настоящий. – Скептицизм старика сходил на нет даже быстрее, чем мог предположить Дилан. Надежда, казалось бы давно угасшая в душе Бена Таннера, внезапно ожила. – Ты настоящий.

Независимо от того, чем все могло закончиться, Дилан собирался пройти весь путь, начавшийся у входной двери ресторана. Да и не мог он свернуть с него. С тем же успехом падающие на землю капли дождя могли изменить направление полета и вернуться в облака. Тем не менее ему бы не хотелось, чтобы надежды старика оказались тщетными, а каким будет итог, он не знал. Он не мог гарантировать, что встреча отца и дочери, хотя к этому вроде бы все шло, могла произойти в эту ночь. Возможно, не могла произойти вовсе.

– Ты настоящий, – вновь повторил Таннер, уже с благоговением.

Рука Дилана сильнее сжала ручку дверцы «Понтиака», и в его голове громыхнуло: произошла сцепка двух товарных вагонов. «Тропа мертвеца», – пробормотал он, не зная, что это значит, не в восторге от того, как звучат эти два слова. От автомобиля направился к ресторану.

– Ответ там, если вы хотите его получить.

Таннер остановил Дилана, схватив за руку.

– Ты про девочку? Она в ресторане? Откуда я только что вышел?

– Я не знаю, Бен. Я на такое не способен. Не могу дать ответ, не дойдя до конца. Это что-то вроде цепи, я иду от звена к звену, не зная, каким будет последнее, пока не доберусь до него.

Предупреждение о возможной неудаче, прозвучавшее в голосе Дилана, старик предпочел проигнорировать. Его голос переполняло изумление.

– Я ведь не искал ее здесь. Ни в этом городе, ни в ресторане. Свернул с дороги, чтобы пообедать, ничего больше.

– Бен, послушайте, я сказал, что ответ здесь, но я не уверен, что ответ этот – ваша дочь. Будьте к этому готовы.

Старик, вкусивший надежду лишь минуту тому назад, уже опьянел от нее.

– Ну, как ты и сказал, если это не последнее звено, ты найдешь следующее, и так далее.

– Пройду весь путь до последнего звена, – согласился Дилан, вспомнив, с какой безжалостностью шестое чувство гнало его к Эвкалиптовой авеню. – Но…

– Ты найдешь мою девочку. Я знаю, что найдешь, знаю. – Таннер не относился к тем людям, которые в мгновение ока перескакивают от отчаяния к радости, но, возможно, перспектива подвести черту под пятьюдесятью годами печали и угрызений совести оказалась достойным поводом для столь резкой смены настроения. – Теперь я вижу, что господь услышал мои молитвы.