Причастие мёртвых

Блэкинг бросил на него косой взгляд и молча кивнул.

— Прекрасно! Значит, вы сможете им объяснить, что мне нужно узнать. Не хотелось бы подвергать Эшиву риску столкновения с вуджорами.

Хасан только головой покачал. Эшива никуда не пойдет, ни через дверь, открытую духами, ни через телепортер Шермана, если тот сможет сделать такой. Эшива вернется в свой табор, и будет сидеть там и ждать возвращения Занозы, как и положено женщине!

Тот факт, что этой женщине можно объяснить, что ей положено делать, а что нет, был одним из немногих, оправдывающих ее существование. Если бы ей всегдаможно было это объяснить, может, она по-прежнему обитала бы в Алаатире.

По здравом размышлении, Хасан решил все же, что уезжать из Юнгбладтира Эшиве не обязательно. Здесь она могла пригодиться и доктору Шерману, и магистру Мадхаву. А ему самому нужно было лететь обратно в Алаатир, и не было никакого желания провести рядом с Эшивой еще четыре часа. К сожалению, он не мог в самолете запихнуть ее в гроб и так оставить. Заноза предусмотрительно не снабдил гробы наружными замками. Знал, засранец мелкий, кого там Хасан первым запрет.

Нет, не Эшиву.

В конце концов, их знакомство началось с того, что Хасан на месяц закрыл его в сейфе.

Хорошие были времена. Месяц хороший. Ну, и память у Занозы, конечно — дай Аллах всем такую.

Так что Эшива осталась в Юнгбладтире, с настораживающим энтузиазмом взяв на себя задачу познакомить Мадхава с Шерманом и Блэкингом. Блэкинг, без энтузиазма, но с благодарностью принял приглашение Шермана погостить. В стеклянном доме сумасшедшего ученого ему понравилось больше, чем в каменной резиденции южанина-вампира. А Хасан следующей же ночью отправился в Алаатир, и был в Февральской Луне задолго до рассвета.

Франсуа встретил его в холле. Ни о чем не спрашивал, но о том, что дворецкий с ума сходит от тревоги за хозяина, Хасан знал и так. Что ж, в кои-то веки у него были хорошие новости. Франсуа, правда, не увидел ничего хорошего в необходимости переходить границу тварного мира, и ему совсем не понравились вуджоры, хоть он ничего о них и не знал. В мире Занозы, а значит, и в мире его Слуги, сверхъестественному места не было, поэтому, так же, как Эшиве, Франсуа просто не понравилось название.

Сначала.

А потом, когда Хасан приказал усилить охрану и отправился в арсенал, Франсуа поплелся следом. Без приглашения. Он следил за порядком в Февральской Луне, он несколько лет был тут дворецким, он делал все, чтоб дом был удобным и безопасным, и, пожалуй, ему можно было простить редкие нарушения субординации.

Заноза прощал.

Хасан решил не обращать на Слугу внимания.

Франсуа знал о Паломе, Франсуа знал, что за Занозой нужно идти на ту сторону реальности, и Франсуа был достаточно умен, чтобы сложить одно с другим и не удивляться тому, что длинный, исписанный таинственными знаками футляр был извлечен из сейфа, куда тринадцать лет назад его убрали навсегда.

Усиление охраны — просто формальность. Все, кому Палома был нужен настолько, чтобы рисковать из-за него жизнью или бессмертием, рискнули и потеряли и то, и другое еще тогда, в девяносто пятом. Остались те, кто знал о существовании меча, но не знал, кто им владеет. И те, кто знал — и понимал, что пытаться заполучить Палому бессмысленно. Однако нельзя было исключать возможность того, что прямо сейчас какой-нибудь… как их Заноза называл?.. «юный энтузиаст» сидит перед пентаграммой и расспрашивает демонов на предмет того, не видать ли где на свете один из двух утраченных клинков Зоралэса Брухи. Или сидит перед мониторами очередного шайтанского устройства, которое само умеет допрашивать демонов. И когда Палома освободится от футляра и ножен, демоны увидят его.

У Занозы хватало воображения представить таких энтузиастов, но он не мог вообразить, что кто-нибудь из них рискнет штурмовать Февральскую Луну. У Хасана, наоборот, недоставало фантазии, чтобы вообразить такое совпадение, как вопрос демону именно в тот момент, когда Палома извлечен из ножен, но штурм виллы он представлял не раз. Поэтому Хасан обеспечивал безопасность Февральской Луны от живой, неживой и условно живой силы противника, а на Занозе лежала безопасность информационная.

— Господин, — подал голос Франсуа, — вуджоры — это демоны, а не духи? Вы собираетесь драться с демонами?

Для того, кто ничего или почти ничего не знал о сверхъестественном, он уделял слишком много внимания таким тонкостям, как разница между демонами и духами.

— Это духи, — сказал Хасан, — духи, неуязвимые для дайнов и заклинаний. Еще вопросы?

Обычно этот тон у любого отбивал охоту спрашивать. О чем угодно. Хотя бы даже, который час. Но Франсуа, хоть и поежился, как доктор Шерман, когда услышал песнопения Блэкинга, проявил такую же, как Шерман, твердость духа.

— Могу я пойти с вами? — спросил он. — Вам понадобится медик. Вы ведь берете с собой Блэкинга? Он живой, ему нужен врач. И еще, господин, помощь четырехсотлетнего Слуги в любой момент может понадобиться… кому угодно. Я не говорю о вас, особенно, если вы вооружены Паломой, но я уверен, что пригожусь и госпоже Эшиве, и моему хозяину, когда мы найдем его.

Эшива оставалась дома, в таборе, у шайтана на рогах, где угодно, но не в отряде, идущем на ту сторону. Почему они все думали, что она участвует в рейде? И Блэкинг, и Рональд, и сама Эшива, теперь еще и Франсуа.

Вообще, тут было о чем подумать. И если допустить, что Слуга, которому стукнуло четыреста, может быть полезен в бою с вуджорами, то пригодится и вампирша, которой почти двести. В крайнем случае, ей можно будет отрубить голову Паломой. Легенды гласили, что Хас, брат этого клинка, навсегда решал проблемы с вампирами. Возможно, Палома, чисто по-родственному, возьмет на себя часть братниных обязанностей.

* * *

Грохот выстрелов, разорвавший тишину тарвудской ночи, был неожиданным и невероятным. Настолько невероятным, что Мартин и Лэа, не сговариваясь кинувшиеся к дверям, в то, что это стрельба не верили до последнего. В Тарвуде нельзя было стрелять. Не потому, что запрещено, а потому, что невозможно.

И даже трупы, которых как-то очень много оказалось на неширокой улочке — она завалена была трупами, в буквальном смысле, Мартин видел такое только на войне — не заставили поверить в то, что этих людей застрелили. Нет. Что угодно: магия… тэшер штез, ну, ничего кроме магии, ладно. Но — магия. Не боек-капсюль-порох — смерть, вылетающая из ствола.

Есть вещи, которых не бывает. Огнестрельное оружие — одна из них.

А для Занозы не бывает магии…

— Что, мать твою, ты сделал?! Что ты устроил?! — Лэа развернулась к Мартину, с размаху толкнула в грудь, — ты, придурок, притащил сюда какую-то стреляющую хреноту?! Дал ее Занозе?!

Безусловно, так оно и было. Но «стреляющая хренота» не стреляла. Не могла. Боек-капсюль-порох. На Тарвуде это не работает.

Разбираться сейчас некогда. Все потом. Сначала нужно найти Занозу. Хорошо еще, что стража не сбежится на выстрелы. Сочтут пальбу громом среди ясного неба, отзвуком зацепившейся за пик Генри грозы. Но на трупы может случайно наткнуться любой из патрулей, а это ни к чему. Кем бы ни были эти люди, пусть лучше они пропадут бесследно, чем их найдут мертвыми.