Причуды графа Дракулы

Леня снова разгримировался у себя в машине и, сделав несколько кругов, остановился неподалеку от «Интертрейда». Он включил радиоприемник и поймал волну, на которой работал вклеенный в конверт маячок. Поймав отчетливый сигнал, он включил портативный пеленгатор и убедился, что маяк по-прежнему находится в офисе фирмы. Теперь оставалось только ждать. Ждать и надеяться, что его предположения окажутся верны.

Все его расчеты основывались на том, что фирма «Интертрейд» – всего лишь передаточное звено, так сказать, почтовый ящик, и конверт с полярной крачкой отправится отсюда куда-то еще.

Леня делал вид, что дремлет, время от времени бросая взгляд на тускло светящуюся шкалу пеленгатора.

Лола занималась своими текущими делами, нет-нет да посматривая на часы. Она знала, что сегодня – ее последний рабочий день, и от этого время тянулось особенно медленно. В двенадцатом часу заглянула Светка Ягодкина из бухгалтерии с заманчивым предложением пойти покурить.

– Крыса на месте, – прошептала Лола, опасливо взглянув на кабинет начальницы, – и она сегодня в особом озверении!

– А-а! – сочувственно протянула Светка. – Ну, тогда ладно, не дразни ее, а то вообще заживо сожрет!

– Что за болтовня на рабочем месте? – донесся визгливый голос из кабинета начальницы.

– Все слышит, ведьма! – одними губами прошептала Светка и выскочила из приемной.

Неожиданно в коридоре раздались незнакомые шаги, и в приемную вошел невысокий худощавый мужчина с неприятным красноватым лицом и маленькими холодными глазками.

– Простите, вы к кому? – спросила Лола, вскочив из-за стола.

Посетитель, не обращая на нее внимания, пересек приемную и подошел к двери Крысиного кабинета.

– Вы к Ларисе Борисовне? – еще раз попыталась Лола выполнить свою должностную функцию.

– Сидеть! – прошипел незнакомец, выстрелив в нее ледяным взглядом. – Докладывать обо мне не надо! – и взялся за ручку двери неожиданно большой рукой, густо поросшей рыжеватыми волосами.

– А как же… – пробормотала Лола, испуганно попятившись.

– А вот так! – отрезал посетитель и скрылся за дверью кабинета.

Впрочем, пробыл он там совсем недолго, не больше минуты, и покинул офис, оставив после себя какой-то странный холодок, какой чувствуется в воздухе после грозового разряда.

Лола готова была поклясться, что визит этого человека напрямую связан с появлением в утренней почте конверта с полярной крачкой. Будем надеяться, что Леня его не упустит. Лола сделала все, что могла, и вскоре обретет свободу. Ей больше не придется вставать ни свет ни заря, одеваться, как огородное пугало, и сносить издевательства Крысы Борисовны…

Однако сегодня нужно вести себя как ни в чем не бывало, поэтому, когда директор отбыл обедать, Лола тоже засобиралась на улицу. Крыса выскочила из кабинета и пыталась устроить ей очередной разнос, но вышло у нее это как-то неубедительно, не было в ее крике подлинного чувства. Лола отнесла это на счет Крысиного общения с тем страшноватым типом, что приходил за письмом. Она опустила глаза, как примерная секретарша, и слушала Крысу молча, изредка прерывисто вздыхая, как будто стараясь удержать подступавшие рыдания.

– Все делаешь медленно, на рабочем столе у тебя сам черт ногу сломит! – бухтела начальница, хотя это была заведомая ложь – у Лолы на столе был относительный порядок.

– Графин с водой аж зеленого цвета! – надрывалась Крыса. – Наверное, год воду не меняла!

Лола подозревала, что допотопный графин и стаканы Крыса велит держать в приемной исключительно из вредности. Никому этот графин не был нужен, никому и в голову бы не пришло пить из него воду. Разве что цветы полить, так им как раз застарелая вода полезнее, там меньше фтора. У директора в кабинете бар, там и минералка, и тоник с содовой, все есть. Если же какому сотруднику в приемной станет плохо от Крысиных слов, то у Лолы наготове в ящике стола бутылка простой негазированной воды. Но Крыса выбросить графин не давала ни за что. Уборщице Нюсе уже не раз влетало за графин, она только рукой махала в ответ на Крысины вопли.

Поскольку Лола молчала и опускала глаза, чтобы Крыса не заметила в них тщательно скрываемое злорадство, начальнице надоело Лолу воспитывать, и была объявлена временная амнистия.

Обедать в диетическом бистро по-прежнему не хотелось, Светка Ягодкина снова упорхнула куда-то со своим супермужчиной, и Лола отправилась пить кофе, тщательно следя за сумочкой.

Ее престарелый воздыхатель был там, сидел за столиком, лицом ко входу и, увидев Лолу, просиял. Зубы у него были все в наличии, но слишком ровные и белые, чтобы быть настоящими.

«Наверное, челюсть вставная», – ехидно подумала Лола и тут же устыдилась.

Человек пожилой, что с него взять? Еще неизвестно, как будет Лола выглядеть в его возрасте. Деду-то, по самому скромному счету, не меньше семидесяти. Лола представила, как она будет выглядеть в семьдесят лет, и в ужасе зажмурилась. Потом она решила, что при ее вредной работе она до такого возраста просто не доживет, что Ленька вгонит ее в гроб во цвете лет, и немного успокоилась.

– Здравствуйте, моя очаровательница! – сказал старик совсем рядом.

Лола открыла глаза и улыбнулась ему как можно приветливее. Ее грела мысль, что она беседует со старичком в последний раз. И в это кафе она больше никогда не придет, и девицу за стойкой больше никогда не увидит, и того громилу-охранника тоже…

Старичок в это время бодро смотался к стойке и заказал для Лолы кофе и кусок лимонного пирога. Ему же официантка принесла зеленого чаю.

«Здоровье бережет», – отметила Лола.

– Вы не представляете, как я рад вас видеть! – высокопарно начал старик. – Я ждал вас сегодня с таким волнением! Дело в том, что вчера я не смог прийти…

– Заболели? – участливо спросила Лола.

– Нет, что вы, никакая болезнь не смогла бы меня удержать дома! – воскликнул старичок и артистично взмахнул руками.

«Точно, бывший дирижер, – подумала Лола, – или артист. Голос у него такой звучный, привык на сцене разговаривать…»

Она тяжко вздохнула, вспомнив, что тоже принадлежит к артистической братии. И вот, вместо того чтобы покорять сердца публики, чтобы стоять на сцене в свете прожекторов и слушать крики «Браво!», Лола вынуждена торчать в дурацкой конторе и общаться с мерзкой начальницей. За что, спрашивается?