Причуды любви

Но поскольку Зара не знала всего этого, она вошла в гостиную своей свекрови с высокомерным видом и враждебным чувством в сердце. Ее представление о свекровях заключалось в том, что они постоянно вмешиваются в дела своих сыновей и держат их под башмаком, что они корыстны и стараются устроить браки своих сыновей таким образом, чтобы они были выгодны всей семье. Дядя Френсис, конечно, тоже устроил все с этой леди Танкред, следовательно, не надо будет играть ту комедию, которую приходилось играть с остальными родственниками. Поэтому Зара решила, что будет с матерью Тристрама совершенно откровенна, и если та сделает хоть намек о продолжении рода Танкредов, она прямо скажет ей, чтобы они на это не рассчитывали.

Но когда будущая и настоящая леди Танкред встретились, то обе изумились при виде друг друга. Первое впечатление леди Танкред было: «Да, правда, она не из спокойных натур, но как она красива и породиста!». А Зара подумала: «Может быть, я ошибаюсь, но у нее слишком гордый вид, чтобы обделывать такие делишки. Вероятно, лорд Танкред устроил все сам — мужчины ведь гораздо хуже женщин!»

— Это Зара, мама, — представил ее Тристрам.

Леди Танкред протянула своей будущей невестке обе руки, привлекла ее к себе и поцеловала. И Зара почувствовала волнение. Она видела, что величественная леди искренне тронута, и, кроме того, со смерти матери ее ведь не целовала ни одна женщина! Если этот брак был только деловой сделкой, то почему бы эта леди стала так нежно целовать ее?

— Я счастлива познакомиться с вами, дорогая, — сказала леди Танкред, решив быть любезной во что бы то ни стало. — Я почти рада, что вчера не могла быть у вас, потому что сейчас вы принадлежите мне одной.

Они сели на диван; Зара спросила леди об ее здоровье, та ответила, что чувствует себя значительно лучше. Таким образом, лед был сломан, и разговор начался.

— Мне хотелось, чтобы вы сами сказали мне, что вы думаете о нашей Англии? Понравится ли она вам со своей мрачной туманной осенью? Мне очень бы хотелось, чтобы вы полюбили ее и полюбили также свой будущий дом.

— Все здесь кажется мне странным, но я попробую привыкнуть, — ответила Зара.

— Тристрам сделал большие перемены в Рейтсе, чтобы угодить вам. Но он, конечно, уже сам об этом вам рассказал?

— Я была в отсутствии в последнее время, — сказала Зара, чувствуя, что надо как-то выйти из положения, а Тристрам поспешил добавить:

— Это ведь для Зары сюрприз, мама, поэтому вы сейчас не должны ее расспрашивать.

Тогда леди Танкред заговорила о саде. Она выразила надежду, что Зара тоже любит заниматься садом; сама она страстно любила цветы и очень гордилась своими розами в Рейтсе.

Когда они заговорили об этом, Тристрам решил, что их смело можно оставить одних и, сказав, что хочет повидать сестер, вышел из комнаты.

— Мне так приятно думать, что вы будете жить в нашем старом доме, — сказала гордая леди. — Для нас всех было большим горем, когда пришлось запереть его два года тому назад.

Зара не знала, что отвечать, — она не совсем понимала, как можно любить свой дом. У нее никогда не было своего дома, если не считать мрачного замка вблизи Праги, при воспоминании о котором она только тяжело вздохнула.

Но сад она, конечно, могла полюбить, и Мирко очень любил цветы. О, если бы они могли оставить ее в покое и дали ей возможность спокойно жить в прекрасном поместье, куда бы мог иногда приезжать Мирко и весело бегать за бабочками по дорожкам сада. Как она была бы им благодарна… Ее мысли унеслись далеко в этом направлении и потому она односложно, хотя и почтительно, отвечала на слова леди Танкред.

Достоинство, с которым держалась ее будущая свекровь, чрезвычайно понравилось Заре. Она сама терпеть не могла торопливости и суеты, и поэтому сейчас ей было очень приятно. Теперь у нее уже не оставалось сомнения, что вся семья решила играть роль, значит, придется играть и ей; когда же настанет час разочарования, об этом придется узнать прежде всего Тристраму. Увы, ей приходится теперь думать о нем, как о Тристраме.

Зара вернулась к настоящему, услышав, что леди Танкред говорит:

— Я хотела сама дать вам этот маленький подарок, — она взяла со стола футляр и открыла его; в нем лежало прекрасное бриллиантовое кольцо. — Это мой личный подарок вам, моя милая будущая дочь. Вы будете его изредка носить, Зара, не правда ли, в память этого дня и в знак того, что я отдаю в ваши руки счастье своего сына, который дороже мне всего на свете…

И две пары гордых глаз встретились, но так как Зара ничего не могла ответить, несколько мгновений длилось странное молчание. К счастью, в этот момент в комнату вошел Тристрам, напряженность несколько ослабела, и Зара, сказав несколько банальных слов о красоте кольца, поблагодарила за подарок. Но себе она дала слово никогда не носить его — оно стало бы жечь ей руку.

Слуга возвестил, что завтрак подан, и все отправились в столовую.

Здесь Зара увидела Тристрама в совершенно новом свете. За столом, кроме его сестер, были еще юный Билли и Джимми Денверс, которые случайно зашли к Танкредам. Тристрам был весел, как школьник, шутил, смеялся и говорил Билли, что он позволяет ему ухаживать за его новой кузиной. И Билли, солидный девятнадцатилетний юнец, уселся рядом с Зарой и завел какой-то изысканный разговор. Остальные весело болтали, но все их разговоры и шутки были совершенно непонятны Заре, хотя она испытывала благодарность к ним за то, что они избавляли ее от необходимости разговаривать.

После завтрака Тристрам сразу же отвез Зару домой. Он был очень рад, что все сошло так гладко, но по дороге в Парк-лейн они почти не разговаривали. Так же молча он проводил ее вверх по лестнице до библиотечной комнаты и там остановился в ожидании ее распоряжений. Когда они оставались одни, Зара считала, что маска ей не нужна, и снова становилась холодной и надменной.

— До свидания, — холодно сказала она. — Я на два или три дня уезжаю в деревню. До понедельника я вас не увижу. Вы хотите что-то сказать мне?

— Вы едете в деревню? — в ужасе воскликнул Тристрам. — Значит, я вас не увижу… — и он остановился, так как глаза ее гневно блеснули. — Я хотел сказать, — продолжал он, — разве вам необходимо ехать? Ведь до вашей свадьбы осталось несколько дней!

Она надменно взглянула на него и сухо проговорила:

— Зачем мне повторять то, что я вам уже говорила в тот день, когда вы мне подарили кольцо? Я не желаю ни видеть вас, ни говорить с вами. Вы получите все то, на что рассчитывали при этой сделке, и так как мое общество не входит в число условий, прошу избавить меня от покушения на него.

В Тристраме вдруг воспрянул гордый дух Гвискардов, и он в бешенстве зашагал по комнате. Но разум одержал верх — он решил подождать еще немного и не обращать внимания на слова Зары. Был уже четверг, и до того момента, когда она станет его женой, оставалось только пять дней. Взглянув на ее лицо и снова сраженный его красотой, он овладел собой и, подойдя к ней, взял ее за руку:

— Хорошо, прекрасное, но злое существо, будь по-вашему, — сказал он. — Только если вы не хотите выходить за меня замуж, то лучше скажите это сейчас, и я тотчас же освобожу вас от вашего слова, потому что когда впоследствии наступит для нас час померятся силами, то, предупреждаю вас, вопроса о том, кто победит, быть не может.