Приданое лохматой обезьяны

Парень засопел.

– Вау, я ща задохнусь… – простонала Нина. – Отстаньте! Мне плохо!

– Что у нас происходит? – спросила я.

Геннадий указал подбородком на незастегнутый корсет Нины.

– Говорил ей, не жри столько! И пожалте, не сходится.

– Не смей мою дочь едой попрекать! – взвилась Варвара. – Она ест, как птичка.

– Колибри, – меланхолично уточнил Гена.

– Да, – не заметила подвоха теща, – именно так..

Геннадий шмыгнул носом.

– Колибри хавает за сутки больше, чем сама весит! Недавно по телеку программу показывали, я прям удивился, сколько крошка в клюв запихивает.

– Мамаааа, – взвыла Нина, – че он обзывается?

Варвара угрожающе подошла к жениху.

– Считаешь куски? Рано начал! И за продукты к ужину я платила, тебя в гастрономе рядом не стояло.

Гена нахмурился.

– Она все время жевала, пока мы гуляли!

– Съела крошечку – салатик «Цезарь», – захныкала Нина. – Смехотища, а не хавка!

Гена вытянул руку и начал загибать пальцы.

– Солянка со сметаной, полная порция…

– Суп не в счет! – топнула ногой Нина. – Это вода!

– Лосось с зеленью, – напомнил жених.

– Рыба! – скривилась девушка. – Ее врачи есть советуют.

– Три бутылки колы, кофе со сливками, пирог с вишней, – не останавливался Гена.

Варвара склонила голову к плечу.

– Эй, ты что, записывал в блокнот?

– У меня память хорошая, – заверил Гена.

– Лучше б тебе иметь отличные ум, сообразительность и трудолюбие, – гаркнула теща. – Попрекаешь девочку ее аппетитом! Совесть имей!

– Нинку легче убить, чем прокормить, – куда-то в сторону вякнул Геннадий.

– Ты че сказал? – набычилась Варвара. – Повтори!

– Вы на платье ее гляньте, я думаю о ваших деньгах, – заюлил Гена. – Она не наденет его на свадьбу.

– Почему? – насупилась Варвара.

– Оно ей мало! – рассмеялся женишок.

– Отлично сидит, – возразила Нина.

– Корсет не застегивается, – желчно уточнил Гена, – а так ничего. В связи с этим обстоятельством у меня возникла идея.

– Какая? – с интересом спросила невеста.

– Привалим тебя на свадьбе спиной к стулу, привяжем к его спинке, и не шевелись, – сохраняя абсолютную серьезность, сказал парень. – Спереди платье суперски смотрится, а сзади стул прикроет.

– Мамааа! – зарыдала Нина. – Он издевается! Платье усохло от дождя, оно раньше шикарно сидело, по мне было.

– Ага, до жрачки, – хохотнул Геннадий. – От ливня все всегда прям ссыхается… Ты же в прикиде по улицам не шлялась.

Варвара подошла к Гене, легко оттеснила его и велела:

– Доча, выдохни получше.

– И-и-и… – со свистом исторгла из себя воздух Нина.

Варвара рванула корсет, раздался вопль.

– Ну вот, – удовлетворенно подвела итог мамаша, – крючки сели в пазы. У тебя, Генка, сил не хватило. Ну-ка, Нинок, пройдись, а мы полюбуемся.

Девушка не пошевелилась.

– Давай, не спи, – рассерчала маменька.

Я забеспокоилась – лицо Нины приобрело синюшный оттенок, губы задрожали, лицо искривила гримаса. Красавица молчала, и, на мой взгляд, это был наиболее плохой признак.

– Ну, шагай! – дернула мать онемевшее дитятко.

Нина покачнулась и стала оседать на пол. Я ринулась к ней, успела подхватить несчастную и вернула ее в исходное положение.

– Воздух у нее в легкие не идет, – заявил Гена. – Сдавило слишком. Нина, давай, вдохни!

Невеста издала странный сип, затем послышался треск. Корсет обвис.

– Зараза! – разозлилась Варвара. – Испортила платье! Где я тебе новое возьму? Сволочь! Сказано было, не жри! А ты…

– Мамааа, я нечаянно! – взвыла Нина. – Мамааа!

Она сделала несколько шагов и рухнула на паркет.

– А сейчас чего? – не проявила беспокойства маменька. – Ау! Отзовись! Смотри, не помни юбку, развалилась тут…

– Туфли! – захныкала Нина.

Гена наклонился, пошарил рукой под «абажуром», выудил лодочки и голосом Левитана объявил:

– Внимание! Каблуки не выдержали веса, отлетели. Во до чего доелась… Ну, ты, Нин, зажигаешь! Сто разов говорено было: не напихивайся гамбургерами.

– Они вкусные, – заревела Нина.

Варвара уперла руки в боки.

– Я вас одних погулять отпустила. Доверила тебе, Гена, самое ценное. И что получилось?

Геннадий предпочел оказаться поближе ко мне.

– Так я все Нинкины желания выполнил, праздник ей устроил. Сначала она гамбургер захотела, колу, пирожок и мороженое. У метро я взял ей пломбир, двести пятьдесят граммов с шоколадной крошкой и печеньем. Через полчаса купил сосиску в булке, чипсы, конфеты, орешки. Питье не считается. Затем она есть захотела.

Я заморгала. Может, у Нины глисты? Нормальный человек, слопав перечисленное Геной, неделю не притронется к еде.

– Отвел ее в кафе, – повествовал парень. – Она там закусь, первое, второе, третье схомячила. Вышли на проспект, видим, будка корейской едой торгует. Взяли попробовать. В метро Нинка буритто умяла. Ну и дома ваш ужин. Я ее честно предупредил: не ешь материну стряпню, разожрешься, платье не налезет. А она меня лягнула по ноге и возмутилась: «Мама старалась, у плиты стояла! Отличный из тебя зять получится, раз подбиваешь мамочку обидеть!»

Варвара Михайловна зашипела, словно злобная кошка, и ринулась к дочери. На голову ревущей Нины посыпались оплеухи.

– Зараза! – вопила директор школы. – Дрянь прожорливая! Мать состояние за ее причуду отдала – и все коту под хвост? Немереные тысячи в помойку?

Геннадий неожиданно сел на диван и принялся спокойно читать бесплатную газету.

Я, возмущенная до глубины души поведением гостей, схватила Варвару за руку.

– Прекратите! Или вызову милицию.

– Фу, – шумно выдохнула Шумакова, – фу! Инфаркт с детьми заработаешь… Тратишь на них рубли, а где толк?

Я быстро осмотрела туфли и корсет.

– Каблук легко приклеить, а корсет цел, всего-то крючки оторвались. Сейчас принесу иголку, пришьем назад, и все будет прекрасно.

– И как она в наряд телеса впихнет? – вновь побагровела Варвара. – Придется ей бока срезать.

– Мамааа, – завопила Нина, – не хочу! Боюсь! Не трогайте меня!

Я обняла перепуганную девушку.

– Успокойся, никто живого человека резать не станет.

– Ты мою маму не знаешь, – всхлипнула Нина.