Приди и узри

– Более того, очень опасным, – добавил Лиахим.

– Я обожаю опасные психоделические путешествия.

Следующие слова, произнесённые херувимом, прозвучали более весомо:

– На этот раз ты увидишь апокалипсис.

– Апокалипсис? – испуганно переспросил Димон-А.

– Не пугайся, брат, – вновь улыбнулся ему Лиахим. – На самом деле, апокалипсис в переводе с греческого означает откровение. Другими словами, открытие сокровенного. Иначе говоря, разоблачение, снятие покрова, раскрытие тайны. Того, о чём нельзя знать, и о чём вы забудете, как только действие этих кактусов прекратится.

– Значит это не смертельно?

– Ну, – замялся Лиахим, – многих это разоблачение приводит в шок. Ведь у людей словно спадает пелена с глаз и наступает прозрение.

Обнадёженный ответом, Димон-А повернулся к приятелю.

– И у тебя тоже наступило прозрение?

– Ага, – кивнул ему О’Димон.

– Ну и как?

– Подробностей уже не помню, но было прикольно, что-то вроде светопреставления. Только я вряд ли пережил бы его, если бы не следовал указаниям своего мастера.

Как бы подтверждая его слова, Дэн поднял вверх указательный палец.

– Короче, запомните одну вещь. Как только вы их примете внутрь, вы станете видеть. Но не бойтесь того, что вы увидите! Если испугаетесь – вы пропали. Зарубите себе на носу – эти видения не приходят извне. Они находятся внутри вас. Не трогайте их, и они не тронут вас.

Димоны согласно закивали головами.

– И ещё одно, – добавил Дэн. – Что бы они вам не предложили, от всего отказывайтесь. Ясно? – вновь выстрелил он вперёд свой длинный раздвоенный язык.

– Ясно, – вновь кивнули оба парня.

– Ладно, Дэн, погнали, – поторопил его Лиахим, – у нас ещё куча дел.

Выпростав из-под плаща два перепончатых крыла, небесный бес взмахнул ими и, поднявшись в воздух, завис над парнями, подмахивая перед собой другой парой крыл. Голова его вновь превратилась в голову ящера с длинным клювом и с высоким гребнем на голове, отведённым назад.

Одновременно Дэн трансформировал нижнюю часть туловища в привычное для себя тело змеи, оставив при этом верхнюю часть туловища неизменной. Лишённый ног, он уменьшился в росте вдвое. В одно мгновенье превратившись из громадного верзилы в бритоголового чёрного карлика с длинным хвостом, он змеевидно заскользил вверх по склону. Приподняв торс над землёй и выгнув спину, аспид чем-то напоминал ладью, плывущую по траве. Резко взмахнув крыльями и набрав высоту, херувим устремился вслед за ним.

Внезапное ускорение, сдвиг, – и… оба рептилоида, змей летучий и змей ползучий, в один миг переместились на вершину холма. Херувим взвился над деревьями и вскоре пропал из виду. Аспид, перед тем, как исчезнуть, обернулся и прощально помахал парням рукой.

11. Зоя

За сто метров вправо от того места, где скрылись херувим и аспид, за гребнем холма, на небольшой солнечной полянке, свободной от деревьев и сплошь усыпанной жёлтыми одуванчиками, девочка лет тринадцати в белом платье срывала и собирала в букет первые в этом году цветы. Их мохнатые, похожие на маленькие солнышки, головки очень живописно смотрелись на пышной зелёной траве. Светлые волосы девочки были заплетены в длинную косичку.

Неподалёку, на краю лужайки, сидела на траве очень похожая на неё русоволосая женщина лет тридцати пяти, одетая в красный сарафан до колен и в белую сорочку. По всей видимости, это была мать девочки, и занята она была плетением для дочки ещё одной косички – веночка из одуванчиков. Сидела она под высокой ветвистой сосной неподалёку от огромного куста буйно цветущей бузины, от которого доносился резкий неприятный запах.

– Зоя, выбирай подлиннее, – укоризненно сказала она дочке, – а то сложно плести.

– Хорошо, – ответила Зоя, срывая на этот раз очередной стебелёк под самый корешок.

Зоя заканчивала в этом году седьмой класс и была очень пытливой и смышлёной ученицей. Она любила задавать такие вопросы, на которые не могли ответить ни мама, ни бабушка, ни учителя в школе, поэтому, спрашивая, она сама себе тут же и отвечала.

– Не пойму я, – пожала она плечами, глядя на цветок, – и почему они назвали его зубом льва?

– Кто они? – спросила мама.

– Немцы и англичане. И где они увидели здесь львиный зуб? То ли дело по-русски – одуванчик. Сразу понимаешь, что на него надо подуть. Или ещё лучше по-украински – кульбаба. Сразу представляешь себе круглую и седую бабушку-одуванчик.

– Как наша Веда? – улыбнулась мама.

– Ага, – кивнула Зоя.

Она увидела невдалеке вырытую яму глубиной в полметра и оформленную прямоугольно, чуть подальше ещё одну.

– Откуда здесь столько ям? – с недоумением спросила она. – Это что, раскопанные могилы?

– Это не могилы, – покачала головой мама. – Эти ямы вырыли кладоискатели. Наверно, они считают, что на Лысой полно кладов.

– И что, они что-то находят?

– Бывает, и находят. Но только не клады. Ведь мы находимся с тобой на Заколдованной поляне, а назвали её так потому, что именно здесь люди почему-то постоянно что-то теряют: то часы, то кольца, то золотые серёжки. Поэтому и зачастили в последнее время сюда парни с металлоискателями.

– Понятно, – кивнула Зоя и внимательно посмотрела на маму, – а почему ты надела сегодня красный сарафан, разве сегодня праздник?

– А то ты забыла, какой сегодня день? – усмехнулась мама.

– Ах, да! – хлопнула себя по голове Зоя. – Сегодня ж Навий день. Твои именины.

– Вспомнила-таки, – улыбнулась мама.

– Ну и странное же имечко дала тебе бабушка. Навка – ведь это значит покойница. Почему она тебя так назвала?

– Я ведь и была покойницей, как только народилась. Врачи долго не могли меня оживить. После 20 минут реанимации они перестали это делать… Бабушка твоя в отчаянии забрала меня у врачей и попросила всех уйти. Я уже была холодной, и она просто хотела меня согреть. Она столько лет пыталась завести детей, и вот на тебе такое горе. Вот тогда она и дала мне это имя. Навка, Навка, приговаривала она, прижимая к себе мертворождённую дочку. И вдруг я открыла глаза и задышала. Так и стала с тех пор Навкой.

– А меня почему ты назвала Зоей?

– Потому что ты так орала, когда родилась, была такой живой, что мне ничего не оставалось, как назвать тебя Зоей, то есть Жизнью.

Зоя подошла к матери и вручила ей букет из одуванчиков.

– Хватит для веночка?

– Конечно.

– А тебе… на именины… вместо сирени я нарву вон тех веток, – кивнула Зоя на огромный куст буйно цветущей бузины.

– Нарви, – усмехнулась Навка, продолжая плести дочке веночек.

Зоя сорвала несколько веток с гроздями белых соцветий и сморщила носик.

– Фу, какой от них неприятный запах.

– Ничего, – сказала Навка, – зато этот запах отгоняет клещей, мух и даже самого повелителя мух.

– А разве у мух есть повелитель? – спросила Зоя, срывая ещё одну ветку.

– О да. И нам с ним лучше не встречаться.

– Значит, этот куст ядовитый? – догадалась Зоя.

– Конечно. Осенью эти белые соцветия превратятся в гроздья чёрных ядовитых ягод, и в них будет столько синильной кислоты, что можно отравить не только муху, а целого слона.