Придуманная жизнь

– Как же, держи карман шире, ты не заболеешь, ведь больницу придется оплачивать тебе!

Робер, Рита и я рассмеялись, а у Уго аж вены на лбу вздулись.

– Не переводи разговор на тему здоровья... это совсем другое.

Как же нам нравится подкалывать его.

– Здоровье?– сказал Робер. – Гляди, Уго, бесплатное здравоохранение для всех закончилось, тю-тю халява, она оказалась непосильной ношей.

– Мы живем с непосильной ношей, нас вынуждают жить в мире “золотой молодежи”, этих мажоров! Твою мать, как же вы меня бесите. Достали, блин! Тем, что здравоохранение не бесплатное, мы все его оплачиваем. У людей нет общественного сознания, вот система благосостояния и в заднице.

– Эй, парень, расслабься. А иначе нам и в самом деле придется носить тебе в больницу передачи.

– Поживем – увидим, Уго. – Блас налил себе еще вина. – Я согласен с тобой в том, что мы не воспитаны для жизни в правовом демократическом обществе, поскольку это непременно включает в себя общественную солидарность, которой у нас нет. Ведь самое первое, о чем думает любой нормальный человек, когда ему приносят ведомость: “эти козлы кладут себе в карман с моей зарплаты”. Или нет? Или вы так не думаете? А вы знаете, почему мы так думаем? Да потому что нас не научили заниматься этим публично, нас приучили обсуждать это в тесном кругу... У нас нет даже малейшего представления о том, что такое общественное сознание.

– Слушай, передай вино. К твоему сведению, налил ты только себе, – возмутился Робер.

– Ах да, извини, – Блас передал бутылку.

– И потом студенческое сознание существует, но это другое...

– Ладно, Блас, не болтай, поскольку ты улавливаешь суть дела, не ухватывая сути разговора, я говорю тебе это со всей любовью, – сказал ему Альвар.

– Черт возьми, я не болтаю, просто вы никогда не даете мне закончить! Мне, – Блас продолжил разговор прежде, чем кто-либо из нас успел вмешаться, – мне лично кажется, что реформа в университете должна быть, только прежде всего фундамент здорового общества закладывается в школе... Посмотри, что мы имеем – систему обязательного среднего образования(ESO). “Что ты изучаешь?” “Да это(eso), среднее образование”. Это все равно, что сказать: “Я изучаю какой-то предмет”. Предмет! Да уж, предмет, который будто бы не знали как и назвать-то, вот и назвали неким словом, не имеющим определения...

– Тем, которое пришлось по душе предыдущей системе общего базового образования! – прервал друга Альвар. Блас нахмурил брови. – Прости, продолжай.

– Они потеряют время, пока не начнут реформу... – Блас глотнул вина и подцепил немного салата. – Ведь люди формируются не в двадцать и не в двадцать пять, они формируются в шесть-семь, ну в восемь лет, и если не прорабатывать с ними социальные вопросы в этом возрасте, то и не надейся, что они займутся ими, став взрослыми.

– Я знаком с немногими двадцатипятилетними взрослыми людьми...

– А уж с сорокалетними-то и подавно, их еще меньше! Ха-ха-ха.

– Один вопрос, ребята, – по-суфлерски, еле слышно, вмешалась в разговор Рита, – а что, если перейти ко второму блюду, ведь мы еще не говорили о евро, а ведь скоро наступит вечер.

– Ты права, – признал Альвар. – Короче, подведу-ка я итог всему. Одно предложение, после которого никто не скажет, что я зануда, как другие. – Он поднялся и принялся бегать, словно кто-то за ним гнался, вопя: – На помощь! Караул! Европа наступа-ает! – Он забежал на кухню и высунул голову в дверь. – Или это экс-Европа?

Мы умирали от смеха, а поскольку выплыла тема всяческих экс, мы рассказали ребятам о Хонасе и Карлоте.

– Они разошлись? Но ведь они были похожи на супервлюбленных!

– Да, – согласились мы, – были похожи, но сейчас уже нет. – И мы поведали о посланиях

Хонаса на день рождения Карлоты.

– Надо бы посмотреть, как там Карлота... Ах, какая девчонка!

– А почему бы нам не пойти прямо сейчас? – спросил Робер.

– Она уехала в Астурию, на курсы, чтобы научиться готовить фабаду и альмехи, – ответила я.

Робер, Уго и Альвар поперхнулись вином.

– Просто сейчас она чувствует себя одинокой, – после долгого молчания тихо добавила я,

докурив сигарету. – А когда тебе одиноко, ты суешься во все.

Поев, я поднялась из-за стола, чтобы сварить кофе.

– Мы с Ритой в эту субботу собираемся пойти на демонстрацию. Пойдет ли кто-нибудь из вас с нами? – спросила я, вернувшись с подносом пирожных.

– Я тоже пойду, – ответил Альвар.

– Не знаю, – отзвался Блас.

– Я зайду за вами, – добавил Альвар.

– Я, конечно же пойду. Я даже откопировал листовки, – ответил Уго, а Робер идти отказался, пояснив, что ни за что на свете не играет с синдикатами.

– Не знаю, что там будет дальше, но скажу вам одну вещь, – заметил Уго, поднимая бокал с

вином и собираясь произнести тост, – мы катимся в задницу.

Он всегда был жутким реалистом.

Астурия – провинция на севере Испании

ESO (Educaci'on Secundaria Obligatoria) – обязательное среднее образование (с 12 до 16 лет, после чего либо ребенок либо продолжает 2-годичную учебу (полное среднее образование) для поступления в ВУЗ, либо получает профобразование) с 1996г, ознаменовано переходом на общеевропейские образовательные стандарты, до этого было EGB (Educaci'on General B'asica) – общее базовое образование (с 6 до 14 лет). Здесь непереводимая игра слов(ESO – система обязательного среднего образования и eso – это)

fabes (fabada) – фабада, астурийское блюдо из белой фасоли с кровяной колбасой и салом

альмехи – морские моллюски

Глава 9. Против ветра

Сегодня, прежде чем подняться в агентство, я зашла в кафе напротив и встретила там Донато, моего шефа. Он сидел с опущенным лицом.

– Какая ранняя пташка, верно? – сказал мне шеф, намекая на то, что я всегда опаздываю.

– Да, – ответила я, в свою очередь давая понять, что мне все ясно. – Кажется, я упала с

кровати и… Видишь ли, в последнее время мне приспичило рано вставать.

У нас с Донато доверительные отношения, и мне повезло, что он мой шеф. Мне с моими

приятелями по работе очень нравится, что его зовут Донато. Это очень удобно, ведь так, используя его уменьшительное имя, мы можем обращаться к нему одновременно и почтительно, и по-дружески: Дон. Я даже чуточку люблю шефа, потому что, когда я рассталась с Альберто, он надавал мне столько заданий, что я полностью сконцентрировалась на работе, уйдя в нее с головой. Это помогло мне не зацикливаться на себе самой все двадцать четыре часа в сутки. Порой я думаю, что он сделал это нарочно, чтобы я излечилась.

Я сделала жест официанту.

– Луис Мигель, если можно, принесите мне кофе с молоком и тост.

Через минуту официант принес заказ. Я обмакнула тост в кофе, посмотрела на шефа и

сразу же поняла, что он плохо выглядит. Донато тоже это понял.

– Я так отвратительно спал, – сказал он, предвосхищая мой вопрос.

– У тебя что-то случилось?

– Ничего.

Когда кто-то говорит, что ничего не случилось, опустив глаза, это значит, что что-то

непременно произошло.