Приглашение для невесты

Не в силах пошевелиться, она увидела над краем обрыва совершенно белое лицо Эйлин, которая с ужасом смотрела на нее. Поняв, какую глупость совершила, Джулия теперь могла думать только об одном: надо поскорее выбраться из карьера, чтобы Хью ничего не узнал.

— Кинь мне, пожалуйста, свой пояс от пальто, — слабо крикнула она Эйлин. — Может быть, я смогу выбраться наверх.

Несколько долгих мгновений Эйлин тупо смотрела на нее, потом отчаянно замотала головой.

— Нет, я не могу, ты меня стащишь вниз! — крикнула она тонким от страха голосом. — Господи, у тебя все лицо в крови! — Она вздрогнула всем телом. — Нет, я не могу на это смотреть. Я схожу лучше за Хью. Потерпи, я быстро.

Белое лицо Эйлин исчезло, и Джулия, понимая, что дальше уговаривать ее бесполезно, медленно закрыла глаза. Она впала в забытье, но время от времени слышала приглушенные жалобные поскуливания Руада. Ей смутно помнилось, как появились какие-то люди с фонариками, как Хью спускался к ней по веревке, которую сверху держали несколько мужчин из деревни, как мягко покачивались носилки, когда ее грузили в машину «скорой помощи».

Когда к Джулии вновь вернулось сознание, ей показалось, что она лежит в своей белой спальне в Лискуле. Она с трудом повернула голову и увидела, что окно находится совершенно не там, где дома. И тут постепенно до нее стало доходить, где она находится. Она оглянулась по сторонам, и ее охватила паника. Очень чистая, пахнущая лекарством больничная палата!

Несмотря на пульсирующую боль в голове, сердце Джулии пело от счастья. Хью любит ее, и теперь они обручены! На тумбочке возле кровати стояла огромная ваза с темно-красными розами. Наверное, это Хью прислал их, чтобы она, как только придет в сознание, сразу вспомнила о нем.

Джулия осторожно ощупала одной рукой голову и обнаружила, что голова и половина лица туго перебинтованы. Дверь растворилась, и в палату вошла невысокая хорошенькая медсестра в белой шапочке, кокетливо надетой на густые рыжие кудри. Двигаясь бесшумно, она взяла Джулию за запястье и проверила ее пульс.

— Наконец-то вы очнулись! — радостно сказала она улыбаясь.

— Наконец? А сколько я уже здесь? — прошептала Джулия.

— Двое суток, — ответила медсестра. — Доктор Рурк очень за вас беспокоился. А ваш молодой человек ни минуты не давал нам покоя — названивал целыми днями.

Джулия вспомнила: во время падения она с размаху ударилась об огромный камень. И тут страшное подозрение, от которого похолодело сердце, охватило ее.

— Господи! Мое лицо! Со мной все будет в порядке? — Голос ее прервался.

— О, не надо так волноваться. — Медсестра успокаивающе похлопала ее по руке. — Доктор Рурк скоро снимет бинты, и тогда мы посмотрим, как там у нас дела.

Но от этого уклончивого ответа Джулию охватила еще большая тревога.

— Доктор Рурк — великолепный специалист. Не стоит беспокоиться, — добавила сестра, но она знала, что не этого ответа ждет от нее Джулия, и осторожно отвела глаза в сторону.

— Через несколько минут у вас будет посетитель, так что вы должны выглядеть молодцом. — Сестра Дрю осторожно поправила постель и немного переставила розы в большой вазе. — Вообще-то к вам нельзя никого пускать, пока доктор Рурк не разрешит, но этот посетитель очень настойчив, я просто не могла устоять…

— Да, да, я рада, — сказала Джулия, и дыхание у нее слегка участилось.

Конечно, это Хью, кто же еще, решила она, он пришел поддержать ее, чтобы ей не было грустно и одиноко в этом незнакомом месте. «Господи! Я сейчас его увижу…»

Но к большому разочарованию Джулии в палату вошла Эйлин. Она несла огромный роскошный букет золотистых и малиновых хризантем. Такие цветы Джулия в последний раз видела в оранжерее мистера Дайсарта.

— Только недолго, несколько минут, — напоследок предупредила ее медсестра и пошла к двери. — На самом деле мисс Шеридан нужен покой, мы сделали для вас исключение, раз вы с ней старые друзья…

Медсестра вышла. Эйлин положила свой громадный букет на кровать Джулии и придвинула к себе плетеный стул, выкрашенный белой краской.

— Только представь, какого высокого мнения о тебе папа: сам лично срезал свои драгоценные хризантемы в подарок, — сказала она, как-то странно смущаясь.

Джулия удивилась, заметив, что Эйлин как-то непривычно напряжена.

— Ты не против, если закурю? — вдруг спросила она, роясь в сумочке из кожи крокодила, которая очень подходила к ее серому костюму со светлой отделкой.

— Надеюсь, ты не против, что я назвалась твоей подругой детства, чтобы меня пропустили к тебе? — Эйлин попыталась засмеяться, но смех замер у нее на губах.

Джулия снова ощутила неловкость и скованность, какую всегда чувствовала в присутствии Эйлин. От запаха турецкой сигареты, которую закурила Эйлин, ей стало дурно, но она ждала, что Эйлин объяснит ей причину своего визита.

— Да, представляешь, пришлось притвориться, что знаю тебя с детства, иначе бы меня ни за что не пустили, — с напускной живостью повторила Эйлин.

— Послушай, зачем ты пришла? — Джулия хотела, чтобы ее голос звучал спокойно, но сама услышала, как он нервно дрогнул. Сейчас она, как никогда, ощущала превосходство Эйлин, такой элегантной и потрясающе красивой.

— О, просто хотела извиниться перед тобой за ту сцену, которую я устроила около каменоломни, — ответила Эйлин. Глаза ее были прикованы к повязке, скрывавшей половину лица Джулии. — Извини, что… я не смогла тебе помочь. Знаешь, я не выношу вида крови, она всегда на меня так действует… Кстати, я сразу помчалась в Лискуль и на полдороге встретила Хью. Он, видимо, сразу заметил твое отсутствие и догадался, что ты пошла выручать собаку. Он так страшно на меня кричал, а я почти не могла говорить. Я была так потрясена и едва смогла объяснить ему, что произошло. У тебя был такой ужасный вид, когда ты лежала вся в крови, вместо лица — кровавое месиво… Все это страшно действует на нервы, а Хью ведь знает, что я просто не в состоянии выносить такие вещи…

Она продолжала что-то лопотать в том же духе, но мысли Джулии уже были далеко. Ну почему, почему Эйлин ведет себя так неестественно? Тут резкая боль вдруг пронзила ей висок, и рука невольно взлетела к голове, наткнувшись на повязку.

Блестящие глаза Эйлин с интересом проследили это движение.

— Я вижу, с тебя еще не сняли бинты, — заметила она. — Интересно…

— Что? — Джулия старалась говорить спокойно.

— Нет, ничего, но просто ты так ужасно ударилась. Столько крови! — Эйлин изящно передернула плечиками. — Я хочу сказать, интересно, что теперь будет с твоим лицом… — Она оборвала себя на полуслове, и слово повисло в воздухе. — О боже, я не хотела, прости. Какая я бестактная. Ты ведь еще слаба, и тебе нельзя говорить о таких вещах. И если окажется, что все плохо, то тебе, скорее всего, ничего не скажут, пока ты не поправишься. Так всегда делают.

Эти слова настолько отражали нарастающий у Джулии страх, что она не сдержалась:

— Что ты юлишь, Эйлин? Что ты все намеками говоришь? Ты хочешь сказать, что, когда с меня снимут бинты, выяснится, что я изуродована? Почему ты не скажешь об этом прямо?

Эйлин ахнула в притворном ужасе:

— Моя дорогая, как ты можешь говорить такие ужасные вещи? Конечно, все может быть… Но с тобой все будет в порядке. Я нисколько в этом не сомневаюсь. Ты ведь знаешь, сейчас пластическая хирургия просто творит чудеса… — И она опять оборвала себя, не договорив.