Приглашение на казнь

Пфальцграфиня пришла не последней. Ирмгард… С его появлением всё пришло в движение. Он посвежел, но выглядел усталым. Всё же нагрузка после продолжительной болезни должна быть меньше.

Неожиданно граф подошёл к Наташе, предложив руку. За своей спиной девушка услышала шёпот графини на итальянском языке, адресованный дочери: «Может быть…» Дальше было непонятно. Какие действия вызвали сомнения у интриганок?

Девушка руки не подала, но он, приобняв её за талию, подтолкнул к столу, направляя к месту. Все рассаживались, а леди, стоя у своего стула, соображала, как же ей поступить?

Не могла же она продолжать сидеть возле бывшего жениха, занимая место невесты и жены, после их явного разрыва! Как бы она поступила в своём времени?

Решительно тряхнув головой, обошла вокруг стола и уселась возле отца Готтолда.

Во внезапно наступившей тишине, подняла глаза на Герарда. Сердце оборвалось. Она поняла, что совершила что-то ужасное.

Его тяжёлый взор пронзал её насквозь, под кожей щёк заходили желваки. По его кивку слуге, перед Наташей появилась плоская серебряная тарелка и кубок.

И всё же, что она сделала не так? Значит ли это, что она села на мужскую сторону, куда нельзя садиться женщинам? Нужно было перейти и сесть на свободное место рядом с Луиджей, её соперницей? Ни за что!

Взглянув на лица сидящих напротив женщин, видя их плохо замаскированные торжествующие взоры, подумала, что не всё так ужасно.

Лицо Юфрозины ничего не выражало. Она даже не смотрела в сторону госпожи Вэлэри, накладывая в свою тарелку кусочки сыра и рулета.

Ладно, с этими порядками и этикетом она разберётся потом.

А вот из налитого кубка отпивать не спешила, наблюдая за графинькой, сидящей напротив. Ага, пьют. Значит, ей тоже можно.

Мужчины вели себя разумно, и Наташа решила, что всё же Кровавая графиня лишилась своего арсенала. Прекрасно! Но менее опасной она не казалась. Уверенная улыбка скользила по её лицу. Блефует? Или припасён козырь в рукаве?

Пфальцграфиня чувствовала на себе колючие взгляды господина. Это он специально испепеляет её, или всё же она не знает чего-то важного? Выпитое вино придавало решимости. Ну и чёрт с ними всеми! Ей изменил жених. Она имеет право обидеться и пересесть, куда ей нравится. Она выше всех их по статусу. Вот только напрягает, что мамаша с дочерью шепчутся на своём языке. Вдохновлённые долгожданным вниманием графа, они, томно вздыхая, улыбались ему. Обе!

Предзакатные сумерки сгущались в углах обеденных покоев, заостряя выражение лиц ужинающих.

Мужские разговоры стали громче. Обсуждалось предстоящее веселье. Вспоминалось некое давнишнее событие, которое закончилось кровавой резнёй.

Отец Готтолд, похоже, дремал, уронив голову на грудь и сцепив пальцы рук на округлившемся животике.

Юфрозина ёрзала на стуле, порываясь и никак не решаясь встать.

Мисулла обмахивалась веером, нахально уставившись на хозяина замка. Тот, успевая участвовать в разговоре, косился на неё, напрочь забыв о существовании обеих «невест».

Луиджа дёргала мать за рукав, призывая её быть не столь откровенной и чуть посторониться.

Наташа никуда не торопилась. Попивая вино, смелея, она с несокрушимым упрямством «накручивала» себя. Это что же получается? Вот так, на глазах у всех, жених-изменник открыто игнорирует психанувшую невесту и даже не пытается исправить ситуацию и добиться прощения? Его всё устраивает! Более того, он даже рад! В их обществе такое поведение считается нормальным? Напропалую заигрывать с другой женщиной на глазах бывшей? Ничего за тысячу лет не изменилось? Мужчины, как были, сволочи, так и остались? Да разве можно так резать по живому?

Гостьи продолжали время от времени шептаться, не таясь, поглядывая в её сторону, давая понять, что речь идёт о ней. Многозначительно поглядывали на «стрекозу» и золотой жемчуг ожерелья, мысленно примеряя на себя.

Прислужник едва поспевал наполнять кубки. В воздухе чувствовалось нарастающее напряжение.

В этот раз девушка заметила, что итальянки больше к своим кубкам не прикасаются. Она поздно спохватилась. Её ёмкость только что опустела. Участившееся сердцебиение и нарастающее возбуждение подтвердило догадку. В последний кувшин с вином было добавлено зелье. Ловко! Наверное, Дониза в кухне подловила момент. Сначала интриганки притупили бдительность и лишь потом нанесли удар. Или зелья хватило только на объём одного кувшина?

В очередной раз проследив за перекрёстным обстрелом глаз между графом и Мисуллой, пфальцграфиня хлопнула ладонью по столу:

— Vsyo, nadoelo! — встала из-за стола. Игра стала походить на реальность. — Pora i chest’ znat’.

Отец Готтолд, очнувшись, взмахнул рукой, оглядываясь по сторонам.

— Что она сказала? — подпрыгнула графиня-мать.

— На каком это языке? — поддакнула дочь.

Юфрозина выпрямилась, на всякий случай, меряя расстояние до возмутительницы спокойствия.

Разговоры смолкли. Господин напрягся. Гости были не в курсе, на что способна русинка в подпитии. Когда мужчина слышал из её уст слова на непонятном языке, стоило на это обратить внимание.

— Я сказала, — она в упор смотрела на итальянку, — что когда вы находитесь в компании людей, не понимающих вашу речь, вы должны либо говорить на языке, понятном для всех, либо затк… молчать!

— Это она мне указывает? — Мисулла заработала веером, нагнетая на себя воздух. Выбившиеся из-под сетки пряди волос пришли в движение.

— Вам, — Наташа усмехнулась. — Это же вы корчите здесь воспитанную и культурную аристократку. И доченька ваша такая же… mymra!

— Госпожа Вэлэри! — загремел голос с конца стола.

Упомянутая госпожа, сделав ладонь козырьком, приставила её ко лбу, словно закрываясь от солнца, высматривала подавшего голос:

— Ох, сиятельный, в глазах померкло от вашей грозности, — подняла кубок, заглядывая в него. Облизала губы, ставя назад. Добавки ей, точно, не видать. Ах, да, и не нужно!

Герард, кивнув брату, поспешил встать, направляясь к скандалистке.

Не успела Наташа оглянуться, как вокруг опустело. Ирмгард, задержавшись в дверях, медлил выходить. Одного взора отца стало достаточно, чтобы и он откланялся.

— Что ты вытворяешь, — оказавшийся рядом его сиятельство сжал локоть девицы, приближая к ней своё лицо.

— А что я такого сделала? — она пыталась разжать пальцы мужчины, пощипывая их подушечки.

— Мало того, что ты показала, насколько тебе ненавистен хозяин, но и… Чёрт! — отдёрнул руку, поглаживая.